едва они прибыли в Межозерный стаи. Караван, чуть ли не полдня пропетлявший
по узким каньонам и подземным тоннелям, где Харру приходилось передвигаться
на полусогнутых, а горбаням - пригибать длинные, как у строфионов, шеи,
только поздно вечером выполз на каменистый берег узкогорлой бухточки,
обставленной сказочными лазоревыми теремками межозерной знати. Окольные
селились по склонам гор, круто сбегавших к озерной воде, и их плитняковые
хижины, теснившиеся друг у друга на крыше, напоминали соты горных пчел.
караванному обережнику, первому оказали честь - сняли промокшие в подземном
лабиринте одежды, долго маялись с белыми джасперянскими сапогами, пока Харр
сам их не раскнопил, облачили в сухое и нахлобучили невыносимо мешавшую ему
шляпу с громадными полями, спереди свернутыми в трубочку, заколотую булавкой
с бесценным синим камнем. Под ноги подсунули расшитые шелками шлепанцы на
толстой голубой подошве - вероятно, по здешним меркам просто громадные; Харр
долго трудился, вколачивая в них ноги, но пятки все равно свешивались;
хорошо, подбежала проворная телеска, подвязала голубыми лентами, а то
потерял бы на первых же двух шагах.
купецких менял, с довольной ухмылкой подмигнувший ему - мол, все путем,
сейчас еще и накормят на славу.
памяти стражей, которых кормили хоть и не голодно, но однообразно. Поэтому,
не прислушиваясь к подробностям, он загодя предвкусил шумное пиршество с
застольными байками, песенками срамного пошиба и прочей мужицкой веселостью.
были накрыты столы, но один вид дежурного сотрапезника, после каждой
перемены блюд поочередно осведомлявшегося: "А здоров ли третий сын аманта
ручьевого?" или "А не занемогла ли матушка аманта лесового?", вселял тоску,
доводящую до жгучей изжоги, тем более что на блюде с маринованной головой
озерного сома ему вдруг почудилась отечная харя лесовой матушки, что
окончательно подкосило его аппетит. Блюда уносили нетронутыми (как он
догадывался - сперва главе купецких менял, затем поочередно всем рядовым
караванным менялам, и уже остатки - стражникам), но вот бурдючок с крепкой
ягодной наливочкой он рукой придержал, да так до конца застолья и
прикладывался, пока не выкушал до сухого донышка. Ягода была дурманная, и
голова наутро трещала немилосердно.
угодил прямо к шапочному разбору мерзейшей церемонии казни.
очень-то озираясь по сторонам, было вкопано около десятка столбов разной
высоты, и между ними, не касаясь земли, было растянуто то, что когда-то было
молодой и стройной женщиной с тончайшей талией, грубо захлестнутой
веревками, и длинными волосами, которые, связанные в пучок и вздернутые
кверху, не позволяли опуститься голове, как и все тело, покрытой густой
синюшной блевотиной тутошнего звероящера. На страшной маске неподвижного
лица время от времени вспыхивали ослепительными белками безумные глаза,
старательно не тронутые опытными палачами.
рук в руки лазоревые кругляшки монет - на кон шли последние пропойные
денежки, поставленные за или против того, откроет ли обреченная мудродейка
еще раз свои поганые очи. Острый взгляд Харра уловил и травяную зелень
звездчатых плюшек, имевших хождение в Зелогривье, - это караванная стража не
могла пропустить непредвиденное развлечение. Он передернул плечами - вот уж
мерзость, какой не бывает на Тихри: позволять солнцу глядеть на муки
казнимого. На родных дорогах, конечно, хватает отребья, по которым локки
ледяные плачут, но тех хоть спускают в глубокие ямины, подальше от людских
взоров, солнечных лучей и милосердных анделисов.
выбираться. Перед Харром, праздничный наряд которого сразу бросался в глаза,
с поклонами расступались, и он направился к озеру, сердитое дыхание которого
долетало даже досюда в виде неуловимых для глаза брызг, покалывающих лицо.
Харр немного поднялся по склону прибрежной крутой горы и уселся на замшелый
валун, чтобы видеть под собой всю бухту, в узкую горловину которой с
методичной яростью прорывались озерные волны, чтобы внутри нее уже кротко
разбежаться прозрачными аквамариновыми кругами.
в воздухе мокреть и пронизывающий ветер не по вкусу пришлись старческим
косточкам.
странник.
озерному аманту, что тот помрет вскорости. Тот, ясное дело, и ответил: а ты,
мол, не дождешься... Вот и не дождалась.
там улещивают да охмуряют... только наши не таковские, поблажки не дадут.
Тут все путем. С большой прибылью будут.
сущности, были как до светляка поднебесного.
дает лодкам на большую воду выходить, а в бухточке много ли наловишь? Вот и
выходит, что запасы они быстренько растрясут, а по лихолетью караваны-то не
часты. Вот и сообразили наши-то, что ныне горбаней грузить не цацками
диковинными, а хлебной мукой да мясом вяленым стоит, и в самую точку попали!
А уж чтоб продешевить...
собеседника, велел Харр. - Возьми вот три деньги да вечерком, гуляючи,
присоседься к кому поболтливее из здешних. Бурдючок сообрази. А между делом
проведай, кто из амантов для себя - или для отпрыска своего, в возраст
входящего, - невесту приглядывает. Сможешь?
Я ведь тут впервой, мне здешние обычаи неведомы. Как ты думаешь: ежели я
скину балахон этот гребаный да туфли бабьи - не обидятся?
прочих блюсти должен. Терпи.
изобрести! И по горкам не полазаешь, и в подземные ходы, как он намеревался,
не заглянешь. Сиди тут на свежем воздухе да аппетит нагуливай, вот и всех
радостей. Гостевую хоромину местные стерегут, а у его людей и мечи
поотбирали, чтоб никаких свар с межозерной стражей по пьяному делу не
случилось. Так что и забот никаких.
Это-то хоть можно?
его сердцу водную даль. Где-то там, на другом берегу озера, должно было бы
расстилаться бескрайнее болото, но, если верить рассказам немногих
очевидцев, после проливных дождей ни берега, ни болота не было и в помине,
одна хлябь плескучая. Это навевало какую-то неосознанную тревогу; может
быть, ему следовало возвратиться на то же самое место, где он впервые
появился в этом уже начинающем надоедать ему мире? Этого он не знал. И как
выбраться отсюда, тоже не ведал. Смутное ощущение, что это произойдет как-то
помимо его воли, у него теплилось - его сюда переправили, значит, и забота о
том, как назад ворочаться, не на нем, а на принцессе чернокудрой и
своенравной сверх всякой меры. Только б она про эту заботу не позабыла...
на месте, не по-здешнему темнокожая и неохватная в бедрах под стать Махиде.
Не иначе как Дяхон расстарался, сам выбирал. Стол был также накрыт, и
застолье потекло не в пример вчерашнему: после каждого блюда - остановочка.
А потешившись - опять к столу да чашам немерным. Где-то за полночь он,
умаявшись, ненадолго заснул, а открыв глаза, обнаружил, что она сидит,
поджав ноги, на постели и при слабом трепете светильников на рыбьем масле
(запах которых был единственным, что отравляло ему сегодняшнюю ночь)
разглядывает его чуть ли не благоговейно.
не видала...
первая повинность истинного рыцаря перед дамою, чтоб не отпускать ее от
себя, пока выше горлышка счастьем не переполнится.
ведь...
млевшую руку, чтобы поиграть много-численными бусами, разлегшимися по
необозримой, как разлившееся озеро, груди. Последним, на что наткнулись его
пальцы, был жесткий плетеный ободок тоненького ошейника.
зарываясь лицом в белоснежные его кудри. - Я ведь тешить тебя наряжена, а не
слезу давить. Да и ночи почти не осталось...
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Андреев Николай
Пехов Алексей
Майер Стефани
Роллинс Джеймс