осознал, что уже который час его атакуют нестерпимо смертельные молекулы
холодного горного воздуха, вонзаясь в каждую клеточку похмельного
организма.
произнесла Синд. - Вторая смена! Боже, как я замерзла.
Стэн. Он нашарил бутылку с "шотландцем", которая так и осталась недопитой,
и попытался сделать глоток. Нет. Жидкость "не приживалась"; желудок Стэна
попытался убежать на дальний утес.
способность командовать - послать, например, всех в пятикилометровую
пробежку или повелеть сделать что-либо наподобие, столь же
героически-адмиральское.
вошел в пруд и бродил там, пока холод не подсказал ему, что злобные
молекулы больше не станут нападать. Тоща он натянул на мокрое тело комби и
решил съесть чего-нибудь.
по-другому, не так, как он планировал. Один из бхоров спросил его насчет
скалолазания, и Стэн показал ему пару приемов на ближайшей скальной
стенке. Синд уже проходила базовый курс скалолазания раньше, только это
называлось "курс восхождения по наружной стороне сооружений".
близлежащим предгорьям. Вечером все ели в компании. Палатка Стэна
перебралась в лагерь охраны.
разговаривать. Стэн подумал, что это, наверное, в некотором роде нарушение
субординации. "Чьей субординации? - спрашивал он себя. - Ты теперь никакой
не адмирал, говоря строго формально. Да и хотел бы ты им оставаться?"
званию и выбросила это изобилие "сэров", которыми она пересыпала свою
речь. Рассказывал ей о дьявольском мире заводов, где он вырос. Кратко
упомянул о семье. Говорил об Алексе Килгуре, о многолетних совместных их
похождениях. О войне он молчал.
у величайшего воина, мировой знаменитости; и вдруг она обнаруживает, что
слушает его басни о странных существах, с которыми он встречался,
человекоподобных и не очень, одних дружественных, а других - совсем
наоборот. И в этих рассказах не текли реки крови.
хрустального смеха.
исповедующей религию джихада - священной битвы, религию, не просто
изуродованную войной, но такую, где сами боги - убийцы и выродки. Ей
казалось естественным тяготение к бхорам.
использовала таламейнское слово, - к поискам другого?
замысловато для столь юной особы.
безвоздушные миры. Леса из красного дерева, растущие на Земле. А
собственный его мир носил скромное имя Мостик.
хотелось. Когда-нибудь.
он об этом. Но он не говорил.
им самим для себя время вакации истекло и они все садились в гравитолет. -
Не то, чего я ожидал..."
свидетели и предъявлены последние доказательства; суд удалился на
совещание. Последовали месяцы головоломной и задодробящей работы - надо
вникнуть в смысл каждого свидетельства.
и наблюдать. Он, Алекс и Махони сидели в дальнем углу, в то время как сэр
Эку и судейская коллегия обсуждали относительную ценность каждой детали.
Декан Блайз в качестве стенографистки увековечивал эти усилия для
официальной истории. Сэр Эку очень воинственно упирал на то, что, как бы
все ни кончилось, никто не должен иметь основания для косого взгляда на
суд.
оставался совершенно беспристрастным. Апус, несмотря на свою ненависть к
Тайному Совету, была ревностным защитником. Иногда Стэн даже одергивал
себя, чтобы вспомнить, каковы ее настоящие чувства к членам Тайного
Совета. Одна часть его разума вскипала злостью, когда Апус неустанно
заделывала бреши в обороне Тайного Совета; другая восхищалась тем, с какой
серьезностью Апус исполняет свои обязанности.
информация, выкраденная Стэном из Арены Ловетта, оказалась отброшенной как
вздор, технический трюк или, возможно, даже сфабрикованная фальшивка.
философской, а не личной позиции - стал его злым мучителем. И в зале, и в
кулуарах он свирепо подавлял любые попытки "развалить" судебное дело.
Стэна не волновало, когда и по какой причине Ривас изменил свою позицию;
он просто получал удовольствие, наблюдая атакующий стиль Риваса. Именно он
не давал упустить ни одной детали, указывая каждый раз на обстоятельства,
которые нельзя игнорировать. И он же убежденно защищал идею существования
секретного соглашения членов Тайного Совета как доказательства заговора,
если не более.
Махони чувствовали себя не лучше. Они стали сбегать из зала, когда только
это было возможно, но, к несчастью, скрываться от охотящихся за дичью
репортеров оказалось труднее, нежели переносить скуку. Так что они большей
частью сидели, глядя на судей, и страдали.
голосования. Ривас и Апус сняли свои ролевые маски и присоединились к
Уорину в беспристрастном рассмотрении. Неопределенность исхода снова
подхлестнула интерес Стэна. Он подался вперед, стараясь не упустить ни
единого слова.
начал речь сэр Эку. - Готовы ли вы вынести решение?
внимание Стэна к Махони, который стоял в коридоре у дверей, делая
торопливые жесты, означавшие, что Стэн с Алексом должны поскорее
встретиться с ним вне зала.
схватил их за обшлага и, притянув к себе, тихо сказал:
ждут там. Прямо сейчас.
Похоже, прибыли с официальным визитом существа с Дьюсабла.
Алекс.
сплеча. Мы нуждаемся в любой помощи, которую только можем получить, каким
бы гадким ни был ее источник.
того, какое бы ни был дерьмо этот Дьюсабл, он является признанной
государственной единицей Империи; существенной единицей. Но дело не только
в этом. Ведь к ним прибыли отнюдь не рядовые представители системы. Как
передал Ото, на борту находятся новоиспеченный тиран Уолш, а с ним
президент Совета солонов, известный мастер политической интриги солон
Кенна.
сказал Махони. - Более того, они готовы подписать любой билль обвинения.
Короче, они будут плясать перед камерами и открыто заявлять о своем
противостоянии Совету.
социально-экономическим дисциплинам, чтобы понять, что сне все означает.
"Раз такие скользкие политиканы, как Кенна и Уолш, сами лезут к нам на
борт, значит, ветер определенно задул нам в корму. Один - ноль в пользу
Трибунала! И когда другие союзники Совета это узнают, баланс сил начнет
смещаться в нашу сторону".
воинов. Корабль, только что приземлившийся, выдвинул трап. Ото торопливо
сообщил, что пресса предупреждена и телерепортеры уже летят сюда на
крыльях.