бе домой!" Однажды, когда они истошно орали "Убирайся, убирайся!", я
наклонилась к микрофону и сказала:
ней, мы пели такие слова? - И я запела: - О, о, Йеове, никто не придет
назад.
печаль этих слов, их неизбывную тоску.
лось, хотя бывали времена, когда наша энергия почти сходила на нет и
движение, как говорила доктор Йерон, застывало на месте. Во время одного
из таких периодов я пришла к ней и осведомилась, не могли ли бы мы орга-
низовать издательство и печатать книги. Эта идея пришла мне в голову в
Хагайоте, в тот миг, когда я увидела, как Сеуги погладила пальцами бума-
гу, где я записала ее рассказ, и заплакала.
в телесети, и каждый может истолковывать их по своему разумению. Но кни-
ги остаются. Они вечны. Они плоть истории, говорит мистер Йехедархед.
поправки о свободе слова, правительство никому не позволит печатать то,
что не согласуется с его взглядами.
винции Йотеббер нам не удастся издавать политические труды, но доказыва-
ла, что у нас есть возможность печатать прозу и стихи для живущих тут
женщин. Некоторые считали, что моя затея - бесполезная трата времени. И
мы без конца обсуждали ее со всех сторон.
дилось посольство, слушал наши дискуссии, но не говорил ни слова, что
весьма разочаровало меня. Мне-то казалось, что он должен поддержать мои
замыслы.
старом здании недалеко от дамбы. Мне нравилось здесь жить, потому что в
окна мои стучались ветви деревьев, а в просветах между стволами видне-
лась река, ширина которой достигала в этом месте четырех миль; она нето-
ропливо протекала меж песчаных отмелей, тростниковых зарослей и остров-
ков, заросших ивами, которые выступали из воды в сухое время года, а в
сезон обильных дождей вода поднималась, размывая дамбы.
как обычно, маячили две невозмутимые женщины-полицейские. Он поздоровал-
ся со мной и осведомился, не могли ли бы мы поговорить. Я смутилась и,
растерянно помявшись, пригласила его к себе.
всего лишь одну большую комнату, находилась на третьем этаже. Я села на
кровать, а вице-посол устроился в кресле. Хозяин, мурлыча, ходил кругами
и терся о его ноги.
том, что ни обликом, ни поведением не соответствовал расхожим представ-
лениям об окружении комиссара: те, увешанные значками, эмблемами и ко-
кардами, разъезжали повсюду не иначе как в сопровождении кавалькады ма-
шин. А мистер Йехедархед со своими охранницами передвигался по городу
либо на своих двоих, либо на скромном казенном автомобиле. Из-за этого
люди испытывали к нему симпатию. Все знали, как теперь знала и я, что в
первый день своего пребывания здесь, когда он прогуливался в одиночест-
ве, на него напала банда молодчиков из Всемирной партии и избила до по-
лусмерти. Горожанам нравилась его смелость и непринужденность, с которой
он общался со всеми и всюду. Они считали его своим. Мы в движении Осво-
бождения воспринимали его как "нашего посла", но он все-таки оставался
чужаком. Комиссар, который, может, и ненавидел его популярность, все-та-
ки извлекал из нее какую-то пользу.
поглаживая Хозяина, который пытался вцепиться коготками ему в руку.
ции, от него не будет толку.
руются правительством напрямую, - сказал мистер Йехедархед, поглаживая
брюшко Хозяина.
окровавленный большой палец. Я извинилась за поведение Хозяина. Гость
спросил, уверена ли я, что он мальчик. Я ответила, что мне так сказали,
но как-то не приходило в голову удостовериться. - У меня сложилось впе-
чатление, что ваш Хозяин - типичная дама, - сказал мистер Йехедархед та-
ким тоном, что я не могла удержаться от смеха.
продолжил:
замысел корпорации -пусть "имущество" считает, что получает образование.
В последние годы войны он был закрыт. После Освобождения снова открылся
и с тех пор так себе потихоньку и существует, не привлекая к себе особо-
го внимания. Преподавательский состав в массе своей - пожилые люди. Они
вернулись в аудитории после войны. Национальное правительство выделяет
субсидии, потому что это хорошо звучит - "Университет Йеове", но на деле
не обращает на него никакого внимания, ибо он не имеет престижа. Да и
потому, что большинство членов правительства просто невежественны. - В
его словах не было презрения; он всего лишь констатировал факт. - И при
университете есть издательство.
жение нежности. Я не могла оторвать от него глаз. Мною владело чувство,
сходное с тем, что возникает, когда смотришь на женщину с ребенком.
его слышалась та же нежность. - Что ж, я считаю, что замысел вполне ре-
альный. А вы? Нужен всего лишь редактор. И несколько авторов.
мических свобод, - сказал он, - потому что мы приглашаем людей в Экуме-
нические школы на Хайне и Be. И очень хотели бы пригласить выпускников
университета Йеове. Но если их образование страдает серьезными недостат-
ками из-за отсутствия соответствующих книг и, соответственно, информа-
ции?
противостоять политике правительства?
ние.
обоим могут вынести выговор. Или уволить. И я бы хотел? - Он не сводил с
меня своих странных глаз. Наконец он посмотрел на книгу, которую продол-
жал держать в руках. - Я бы хотел стать гражданином Йеове. Но я могу
быть полезен Йеове и движению Освобождения, лишь сохраняя свое положение
в Экумене. И пока меня не остановят, буду так или иначе использовать
его.
предстояло устроиться в университет преподавателем истории и на добро-
вольных началах взять на себя заботы об издательстве. Для женщины с моим
прошлым, с моим небольшим кругом знаний это предложение показалось столь
нелепым и несообразным, что поначалу я подумала: должно быть, я непра-
вильно поняла слова мистера Йехедархеда. Когда он убедил меня, что это
не так, я решила, что он, должно быть, совершенно не представляет, кем я
была и чем мне приходилось заниматься. Когда я коротко ввела его в курс
дела, он явно смутился от того, что вынудил меня затронуть такие темы,
да, наверно, и ему самому было не по себе, хотя большую часть времени мы
смеялись и я отнюдь не испытывала смущения, разве что чуть-чуть, будто
мной овладевало легкое сумасшествие.
многого, и я поймала себя на том, что это осознание дается мне нелегко.
Меня пугали необходимость того огромного шага, который предстояло сде-
лать, то будущее, которого я не могла себе представить. Но главным обра-
зом я думала о нем, о Йехедархеде Хавживе. Я вспомнила, как он сидел в
моем старом кресле и, нагнувшись, поглаживал Хозяина. Как высасывал
кровь из пальца. Смеялся. Смотрел на меня глазами почти без белков. Я
видела перед собой красновато-коричневое лицо и руки цвета обожженной
глины. В голове у меня продолжал звучать тихий голос.
его промежность. Но не обнаружила никаких отличительных признаков мужс-
кого пола. Маленькое тельце, словно покрытое черным лоснящимся шелком,
извивалось у меня в руках. Я вспомнила, как мистер Йедархед сказал, что
Хозяин - типичная дама, и мне снова захотелось смеяться, а затем на гла-
зах выступили слезы. Я погладила кошечку и опустила ее на пол, где та
устроилась рядом со мной и принялась вылизывать шкурку.
в виду. Котенка, леди Тазеу или самое себя.
когда через пару дней он пришел к моему дому и ждал моего возвращения у
дверей, все мысли разом вылетели у меня из головы.
тельниц. - Где бы я ни был, они держатся в трех-пяти метрах от меня.
Прогулка со мной скучна, но безопасна. Гарантией тому - моя ценность.
легкие вечерние сумерки, все вокруг было залито теплым золотисто-розовым
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Круз Андрей
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Рыбаков Вячеслав