навсегда расквитаться за глупость молодости. Послать бы разом из расчета
полста рэ алименты до совершеннолетия дочери.
режиссер меня успокоил, сказав: "Современному искусству не хватает
дилетантов". Науке, по-моему, тоже.
Эля, и у патрона ее сразу начал наливаться тяжестью взгляд. Топорик, который
он подправлял бруском, вязнул в пальцах, пробующих острие, движения
затормозились, клубящаяся муть поднималась из отстойников, слепила,
перекручивала человека, и, если он не пересилит себя, даст захлестнуть,
рубанет, может рубануть - отверделая, давняя злоба спластовалась в залежах
души Герцева, а родители, говорил, слабаки и добряки были. Вот тут и
разберись в генах этих самых. Нет уж, лучше не вертеть запал у мины, не
баловаться - вдруг да неигрушечная...
бросала в сожителя чем попало, лаяла его, но он все сносил, однако близко ее
уже не подпускал, от разговоров о личном уклонялся, да к той поре ничто их
вместе, кроме единой цели - найти экспедицию, и не удерживало. Эля
чувствовала: Горцев только сбудет ее с рук, тут же перестанет о ней думать,
тогда и ей тоже мнилось: с глаз долой - из сердца вон...
ореховой скорлупы по-особенному жаркий и скоромный огонь, сумерничая при
свете лампы-горнушки в прибранной, со всех сторон стиснутой тайгой и
темнотою избушке, Эля слушала дневники Герцева, пытаясь что-то понять, пусть
припоздало, разобраться, что и почему произошло с нею.
в кармане, пришитом под спиною к рюкзаку. Судя по охранным
предосторожностям, Гога дорожил дневниками. В тетрадях встречались записи
геологического порядка, состоящие из специальных терминов, сильно, до
неразборчивости сокращенных. Судя по записям, Герцев с геологией не покончил
и вел свои наблюдения, подобно британскому детективу, частным, так сказать,
порядком. Зимами расшифровывал заметки, обрабатывал, наносил наблюдения на
карту. Но с собой подробных записей у него не было, и карта была помечена
системой крестиков, в большинстве своем в устьях речек, кипунов и потоков.
от людей скрывал вещи, мораль же свою всегда держал на виду, хоть она у него
и была паче гордости. Записи и мысли свои он считал столь высокими, что не
боялся за них - не уведут, они в другой башке попросту не поместятся. А
стесняться? Чего же? Он не школьник, что стережет и прячет свои тайны под
подушкой.
авторов под цитатами из книг и научных трудов, как бы ненароком путая чужое
со своим, - исключение сделано лишь для Блаженного Августина да модного
средь студентов той поры Сент-Экзюпери. Запись, сделанная, видать, еще в
отроческие годы, в общем-то, ни о каком еще снобизме не свидетельствовала:
"Природа - более мачеха, нежели мать - бросила человека в жизнь с нагим
телом, слабым, ничтожным, с душою, которую тревожат заботы, страшит робость,
увлекают страсти, но в которой между тем, хотя полузадушенная, всегда
остается божественная искра рассудка и гения". - Блаж. Августин. Влияние
Блаженного Августина на духовное формирование юного мыслителя было
непродолжительным - уже первые записи в студенческой тетради рвали глаз:
"Люди, как черви, копошатся на трупе земли". ?Хорошо артисту - он может быть
царем, любовником, героем, даже свободным человеком, пусть хоть игрушечно,
пусть хоть на время". "Неужели человеку надо было подняться с четырех лап на
две, чтобы со временем наложить на себя освободившиеся руки?". "Законы
создали слабые, в защиту от сильных". "Счастье мужчины: "Я хочу!" Счастье
женщины: "Он хочет!" Конечно, Ницше.
родиться заново" - Сент-Экзюпери.
глядя на затухающий огонь лампы, поставленной на полочку в запечье. Они
старались обходиться печкой, берегли керосин, свечи, жир и горнушку
засвечивали, лишь когда упочинивались. Эля не отвечала, не слышала вопроса,
уйдя в те слова и мысли, что читал ей Аким, не всегда верно делая ударения,
с трудом разбирая почерк Гоги, напористый, заостренный, - буквы прыгали,
слова налезали одно на другое, будто торопились куда-то.
открывая глаз, заговорила Эля бесцветным, тихим голосом, - лодка упала на
морское дно. Команда медленно, мучительно погибала от недостатка воздуха,
командир подлодки до последнего вдоха вел дневник. Когда лодку подняли и
жена прочла дневник мужа, командира подлодки, она всю жизнь посвятила тому,
чтобы изобрести элемент, вырабатывающий кислород, - и, чуть изменив
интонацию, добавила: - Вот они какие бывают, жены! А вообще-то люди ведут
дневники, когда побеседовать не с кем, замкнутые чаще люди, ну и те, которые
знают или думают, что их жизнь и мысли представляют большую ценность...
рукавице, на которую лепила латку, рукавицы не носились - горели, Аким
таскал трещобник на дрова.
Аким. - Они сочинены людьми, которые могли стать поэтами, но вообразили себя
поэтами раньше, чем ими стали, пропили свой талант, истаскали по кабакам,
вытрепали в хмельном застолье..." - Аким прокашлялся и перешел к стихам:
x x x
x x x
Громыко Ольга
Круз Андрей
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Сертаков Виталий