глазами указал другу на меня. Обернувшись, Заев буркнул:
гимнастерке, с непокрытой головой, держа на плече пудовую тяжесть
пулемета.
Бозжанов вправил ленту. Заев лег плашмя на прихваченную морозом землю,
раздвинул, как полагается пулеметчику - первому номеру, свои длинные ноги,
и... пулемет застрочил, замелькали полускрытые наддульником острия
пламени.
грязи, принялся соскребать с рук въевшуюся смазку. Быстро покончив с
умыванием, вытерев руки весьма примитивным способом - проволочив их под
мышками. Заев побежал в сарай за оставленными там ватником и шапкой.
погнал рысью белую лошадку-крепыша.
6. ВОЛОКОЛАМСК ПАЛ
картинами.
подавленность передается и Лысанке. Осторожно ступая по скользкой,
белеющей инеем траве, она, как и я, повесила голову.
скакнула, идущая следом Сивка с моим коноводом в седле тоже шарахнулась.
преддверию дня. Черт возьми, здесь, на горе, на пятачке, мы в огневом
кольце! Внизу, где, скрытый туманом, лежит Волоколамск, ухают пушки -
много десятков, а возможно, и сотни стволов. По обеим сторонам Тимковской
кручи тоже бьют пушки.
одиноки среди этого охватившего нас кольцом огня. Мы лишены связи,
оторваны от своей дивизии.
бьются с врагом наши, всюду отвечают огнем на огонь.
до боя твою душу, - значит, твое дело сохранить разум, холодный разум.
Сивки. После ночного паводка ручей утихомирился, лишь темные следы на
устоях-бревнах, кое-где покрытых прозрачной наледью, свидетельствуют, как
бунтовала вода.
несколько часов после ночного марша, уже скомандован подъем. За
палисадником у колодца умываются бойцы. Кому-то прямо из ведра льют на
спину воду; человек выпрямляется, с покрасневшей мускулистой груди
скатываются струйки; узнаю Курбатова.
навстречу. После недавнего бритья поблескивает его загорелая кожа.
стенке, закрыть на минуту глаза. Не разрешаю себе этого.
широкие, в полтора-два километра, бреши в линии фронта, отделяющие нас от
соседей и никем не прикрытые.
Командирские помыслы, планы. Но никаких планов у меня все еще нет.
Окопайся.
настораживаемся. Да, там заговорили наши пушки. Повели беглый огонь.
Доносится и клекот пулеметов. Филимонов смотрит на меня выжидающе.
посматривай на все четыре стороны. Дело разыгрывается. Немцы могут
появиться здесь внезапно, стукнуть тебя врасплох.
пристреляй все перед фронтом роты.
Душу сосет тревога.
говорил себе: - Сохраняй выдержку, разум. Втолкуй бойцам: без команды не
стрелять. Не торопись спускать курок, выдерживай.
Подмывает пустить Лысанку во весь дух. Нет, нельзя вносить смятение в души
солдат. И, нарочно придерживая коня, с виду спокойный, я рысцой еду по
улице.
вскачь по крутизне!
склон горы уже ясно просматривался.
наблюдательный пункт артиллеристов.
телефонная связь), стоит, жадно куря, разгоряченный Кубаренко. Шинель
измазана глиной, крапинки глины усеивают лицо. Прервав разговор по
телефону, он кричит:
Кубаренко докладывает. Немцы пошли в атаку против роты Дордия. Бойцы
резанули их огнем. Немцы начали обходить фланг. Огонь наших пушек заградил
им путь. Немцы откатились.
небо. В один миг воздух становится прозрачным. Вдали завиднелись влажные
крыши, купола. Будто очнувшись, понимаю: это Волоколамск. Здесь мы
преграждаем к нему путь. Сегодня мы будем драться за него. Собери силы,
сохрани ясную голову, комбат.
шоссе, Волоколамское шоссе, прямиком ведущее к Москве.
зенитки. Красноватые разрывы в вышине почти незаметны в свете солнца,
бьющего прямо в глаза.
взметнулись, поволочились по ветру темные дымы. Улицы пустынны, лишь на
дальней окраине куда-то уходят вскачь запряжки. У железнодорожной станции
артиллерийская стрельба поутихла. Что это значит? Как это понимать?
Противник по-прежнему обстреливает реденькую цель батальона, но уже не
пытается нас атаковать. Прибежавший от Дордия Муратов оживленно тараторит.
Борюсь с лихорадкой, с трудом заставляю себя вслушиваться. Вдруг Муратов
осекается. Странно расширившиеся его глаза устремлены на Волоколамск.
Вскакиваю, смотрю туда же.
на малой скорости, два танка, ползут в ту сторону, где расположен штаб
Панфилова.
Неужели они ворвались в Волоколамск?
на черной броне.
окопах на горе и под горой, был единственным резервом Панфилова. Теперь
немцы захватывают улицу за улицей, а мы - шестьсот бойцов с пулеметами и