преследуют меня! Неужели нет человека, который знал бы их и которому они
могли бы довериться? Они жили замкнуто, но неужели не найдется такого
человека?
видела, не меньше, чем я. Ведь мы, сэр, думали, что они переберутся к нам на
житье!
хватаясь за шляпу. - Почему ее нет здесь? Почему эта женщина куда-то
запропастилась в самую нужную минуту?
мать Кита в охапку, силой усадить в почтовую карету и увезти с собой, но это
неслыханное по дерзости похищение было предотвращено соединенными усилиями
нотариуса и мистера Авеля. Им удалось кое-как образумить торопыгу и убедить
его справиться сначала у Кита, сможет ли и захочет ли миссис Набблс сразу,
без предупреждения, пуститься в такое путешествие.
нотариус с мистером Авелем снова принялись успокаивать его. В конце концов,
подумав хорошенько и взвесив все обстоятельства дела. Кит пообещал от имени
матери, что она соберется в путь через два часа, и вызвался доставить ее к
этому времени в контору в полном дорожном снаряжении.
- Кит не стал терять ни минуты и побежал домой, чтобы немедленно привести
его в исполнение.
ГЛАВА XLI
в толпы пешеходов, перебегал запруженную экипажами мостовую, нырял в
переулки и проходные дворы и, наконец, стал как вкопанный перед лавкой
древностей - отчасти по привычке, отчасти для того, чтобы перевести дух.
Киту особенно мрачным. Опустевший, холодный, с побитыми стеклами, с
расшатанным ржавым переплетом окон он темным пятном делил пополам ярко
освещенную, шумную улицу, - и это унылое зрелище, так не соответствовавшее
радужным планам, которые строил мальчик, пронзило ему сердце, словно
разочарование или горе. Киту хотелось, чтобы в трубе этого дома гудел жаркий
огонь, чтобы в окнах горел свет, чтобы там ходили люди, слышались веселые
голоса, - ему хотелось уловить здесь хоть что-нибудь, что подкрепило бы
надежды, зародившиеся так недавно. Он не думал найти лавку древностей
преображенной - этого просто не могло быть, и все же мечты и ожидания,
приведшие его сюда, сразу увяли и на них легла печальная темная тень.
пугаться предвестников грядущей беды, и, не обладая умозрительными очками,
которые придали бы ему прозорливости, увидел перед собой только мрачный дом,
неприятно поразивший его своим несоответствием с тем, чем он мысленно тешил
себя. И подумав почему-то, что не надо было прибегать сюда, он помчался
дальше еще быстрее, стараясь наверстать упущенное время.
- и не смогу разыскать? Ведь тогда этот нетерпеливый джентльмен опять
рассердится. Так и есть! Окна темные, и дверь на замке! Да простит меня
господь, но если тут не обошлось без богоспасаемой Маленькой скинии, так
будь она... впрочем, нет, не надо", - вовремя осекся Кит и постучал в дверь.
напротив выглянула женщина и спросила, кто пришел к миссис Набблс.
скинии? - Он с трудом выговорил название ненавистной ему молельни и
постарался вложить как можно больше презрения в эти слова.
прибежал за матерью по спешному делу и должен увести ее оттуда во что бы то
ни стало, даже если она сама забралась там на кафедру.
принадлежали к его прихожанам и если знали о нем, так только понаслышке.
Наконец одна из подружек миссис Набблс, которая, настроившись на
благочестивый лад после совместного чаепития, раза два провожала ее в
молельню, дала Киту все нужные ему сведения, и он тотчас же побежал дальше.
могла быть и попрямее, хотя в таком случае джентльмен, который возглавлял
прихожан, лишился бы возможности ссылаться на извилистость пути, ведущего к
ней, и уподоблять ее на этом основании раю, в отличие от приходской церкви,
что стояла на большой проезжей улице. Впрочем, Кит все же нашел Маленькую
скинию и, помедлив за дверью, чтобы отдышаться и войти с приличествующей
такому месту благопристойностью, переступил ее порог.
свое название, будучи действительно очень маленькой скинией - скинией самых
скромных размеров, с весьма скромным количеством скромных скамей и скромной
кафедрой, откуда некий скромный человечек (по ремеслу сапожник, а по
призванию священнослужитель) произносил отнюдь не скромным голосом отнюдь не
скромную по длине проповедь, если судить об этом по состоянию его паствы,
ибо, хоть и скромная числом, она состояла большей частью не из слушающих, а
из спящих.
открытыми после вчерашних похождений и, чувствуя, что речи проповедника
самым решительным образом поддерживают и поощряют их намерение закрыться, в
конце концов поддалась охватившей ее дремоте и уснула - впрочем, не очень
крепко, ибо время от времени она вдруг испускала легкие, почти невнятные
стоны, как бы отдавая должную дань поучениям, несшимся с кафедры. Малыш тоже
спал у нее на коленях. А Джейкоб, который по молодости лет тяготился этим
затянувшимся духовным пиршеством, втайне предпочитая ему устриц, то
погружался в глубокий сон, то вскидывался как встрепанный, в зависимости от
того, что брало в нем верх - желание спать или страх, как бы не навлечь на
свою голову какое-нибудь каверзное замечание из уст проповедника.
пустую скамью, отделенную от матери только проходом. - Но как же дать ей
знать о себе? Как увести ее? Я все равно что за тридевять земель отсюда.
Ведь она не проснется до самого конца. А вот опять часы бьют!.. Хоть бы он
передохнул минутку, хоть бы они запели все хором!" Но никакой надежды на то,
что хотя бы одно из этих желаний Кита свершится в течение ближайших двух
часов, не могло и быть. Проповедник продолжал докладывать своим прихожанам,
в чем он намерен убедить их, до того как они разойдутся по домам, - и даже
если бы половина обещанного выскочила у него из головы, все равно ему не
удалось бы закончить свои поучения раньше этого срока.
остановившись взглядом на маленькой скамейке перед кафедрой, так и ахнул -
там сидел Квилп!
Квилп, - и Квилп, с обычной усмешкой на давно не мытой физиономии, сидел,
держа руки на коленях, положив шляпу на деревянный пюпитр, а взгляд его был
устремлен в потолок. Он не смотрел ни на Кита, ни на его мать, он будто и не
подозревал об их присутствии, и все же Кит чувствовал, что внимание этого
хитрого беса сосредоточено на них и только на них.
скинии, возможно чреватое неприятностями, а то и бедой, ему надо было думать
не об этом, а о том, как увести отсюда свою родительницу, ибо с приближением
вечера дело начинало принимать серьезный оборот. Поэтому, дождавшись
очередного пробуждения маленького Джейкоба, он постарался привлечь к себе
его блуждающий взор (что было не так уж трудно - понадобилось только разок
чихнуть) и знаками велел ему разбудить мать.
каким-то пунктом своей проповеди, свесился с кафедры, так что позади нее
оставались только его ноги, и, держась левой рукой за край, а правой
отчаянно размахивая над головой, уставился, - а может быть, это только так
казалось? - прямо в глаза маленькому Джейкобу, точно грозя и взглядом и
напряженной позой, что, если Джейкоб шевельнет хоть одним мускулом, он,
проповедник, "бросится" на него, причем в самом прямом, а не переносном
смысле слова. Попав в такую ужасную переделку, несчастный маленький Джейкоб,
ошеломленный внезапным появлением Кита и завороженный взглядом проповедника,
сидел на скамье ни жив ни мертв, готовый каждую минуту зареветь, невзирая на
опасность, и так таращил глаза на своего пастыря, что они, казалось, того и
гляди выскочат у него из орбит.
подошел к той, на которой сидела миссис Набблс, и молча "сгреб" малыша у
матери с колен, как выразился бы мистер Свивеллер, случись ему
присутствовать при этом.
Кристофер! Как я вознеслась духом!
нас все смотрят. Тише!.. Возьми Джейкоба за руку... вот так.
искушение женщину, коя преклонила ухо свое к тебе. Внемли гласу взывающему!
Не похищай агнца из стада! - Проповедник кричал все громче и громче, указуя
перстом на малыша. - Он завладел агнцем, бесценным агнцем! Яко волк,