Чтение 66–й страницы книги ~Сорок пять~

возможности вооруженным аркебузами всадникам взять точный прицел.

Шико пользовался этим маневром, отлично зная и аркебузы вообще, и
стрелков из них в частности; потому что в момент, когда всадники оказались в
пятидесяти шагах от него, они приветствовали его четырьмя пулями, которые,
следуя по направлению движения всадников, пролетели прямо над его головой.

Шико, как было указано, ждал этих четырех выстрелов, и он заранее обдумал
свой план. Услышав свист пуль, он отпустил вожжи и соскользнул со стремян.
Ради предосторожности он вытащил шпагу из ножен и держал в левой руке
кинжал, наточенный, как бритва, и заостренный, как игла.

Мы уже сказали, что он упал, но при этом так, чтобы его ноги оказались
поджатыми, как пружины, готовые распрямиться; в то же время благодаря позе,
принятой им во время падения, его голова оказалась защищенной грудью лошади.

Радостный крик послышался из группы всадников, которые, увидев, что Шико
падает, сочли его мертвым.

- Я вам говорил, дураки, - воскликнул приближавшийся галопом человек в
маске, - вы все сделали не так, потому что не следовали точным приказаниям.
Но теперь он сражен; живого или мертвого, обыщите его и прикончите, если он
шевельнется.

- Слушаю, сударь, - почтительно ответил один из группы.

Все спешились, за исключением одного солдата, который собрал все поводья
и остался охранять лошадей.

Шико не был человеком набожным, но в этот момент он подумал, что есть
бог, что бог открывает ему свои объятия и, может быть, через пять минут
грешник предстанет перед своим судией.

Он пробормотал какую-то мрачную и пламенную молитву, которая, несомненно,
была услышана на небе.

Двое подошли к Шико; у обоих были в руках шпаги.

Они прекрасно понимали, что противник их не убит, ибо он стонал.

Так как он не двигался и не пытался сопротивляться, наиболее усердный из
двух имел неосторожность приблизиться настолько, что Шико мог достать до
него левой рукой, и тотчас кинжал, точно выброшенный пружиной, распорол ему
горло, и рукоятка вошла в него, как в мягкий воск. В то же время шпага до
половины проникла между ребер другого всадника, пытавшегося бежать.

- Черт возьми! - воскликнул командир. - Предательство! Заряжайте мушкеты:
этот плут еще жив.

- Конечно, я еще жив, - сказал Шико, глаза которого метали молнии; и,
быстрый, как мысль, он бросился на командира, направив острие на его маску.

Но уже два солдата схватили его. Он обернулся, распорол широким ударом
сабли ляжку одному и освободился.

- Мальчишки несчастные! - кричал командир. - Аркебузы, черт вас дери!

- Прежде чем они зарядят, - сказал Шико, - я тебе выпущу внутренности,
разбойник, и перережу шнурки твоей маски, чтобы узнать, кто ты.

- Держитесь, сударь, держитесь, я защищу вас, - сказал голос, который
показался Шико звучащим с неба.

Это был голос красивого молодого человека, ехавшего на красивой черной
лошади. У него в руках были два пистолета, и он кричал Шико:

- Наклонитесь! Наклонитесь, черт возьми! Да наклонитесь же!

Шико повиновался.

Раздался выстрел, и один из нападавших покатился к ногам Шико, выронив
саблю.

Между тем лошади бились в страхе; три оставшихся всадника хотели сунуть
ноги в стремена, но это им не удалось; молодой человек выстрелил еще раз, не
целясь, и этот второй выстрел прикончил еще одного человека.

- Двое против двух, - сказал Шико, - великодушный спаситель, займитесь
вашим, вот мой!

И он бросился на всадника в маске, который, дрожа от гнева и страха, тем
не менее сражался, как человек, умело владеющий оружием.

Со своей стороны молодой человек охватил туловище своего врага, сбил его,
даже не взяв в руки шпагу, и связал своим ремнем, как овцу, предназначенную
на убой.

Шико, увидев, что перед ним только один противник, обрел хладнокровие, а
следовательно, и чувство превосходства.

Он сильно толкнул своего врага, хотя тот был довольно солидной
комплекции, загнал в придорожный ров и ловким ударом всадил ему шпагу между
ребер.

Человек упал.

Шико прижал ногой шпагу побежденного, чтобы он не мог ее снова схватить,
и обрезал кинжалом шнурки маски.

- Господин де Майен! - сказал он. - Черт возьми! Я так и думал.

Герцог не отвечал; он был без сознания, отчасти из-за потери крови,
отчасти из-за удара при падении.

Шико почесал нос, как он делал всегда, когда ему предстоял какой-нибудь
серьезный шаг; потом, подумав с полминуты, он завернул рукав, взял свой
широкий кинжал, подошел к герцогу, чтобы попросту отрезать ему голову.

Но тогда он почувствовал, как кто-то схватил его за руку железной рукой,
и услышал чей-то голос:

- Потише, сударь. Нельзя убивать врага, лежащего на земле.

- Молодой человек, - ответил Шико, - вы спасли мне жизнь, это правда; я
благодарю вас от всего сердца. Но позвольте мне дать вам небольшой урок,
очень полезный в нашу эпоху морального разложения. Когда человек пережил за
три дня три нападения, когда трижды его жизнь была в опасности, когда на нем
еще не остыла кровь врага, выпустившего в него издали четыре пули из
аркебуза, без всякого повода с его стороны, словно он был взбесившимся
волком, тогда, молодой человек, уж позвольте мне это сказать, этот смельчак
имеет право совершить то, что я собираюсь сделать.

И Шико снова схватил своего врага за шею, чтобы докончить начатое.

Но и в этот раз молодой человек остановил его:

- Вы не сделаете этого, сударь, во всяком случае, пока я нахожусь здесь.
Нельзя допустить, чтобы вытекла до отказа вся та кровь, которая уже льется
из нанесенной вами раны.

- Ба! - удивленно сказал Шико. - Вы знаете этого негодяя?

- Этот негодяй герцог де Майен, принц крови, равный по рождению многим
королям.

- Тем более, - мрачно сказал Шико. - Но кто же вы?

- Я тот, кто спас вам жизнь, сударь, - холодно ответил молодой человек.

- И тот, кто, если не ошибаюсь, около Шарантона передал мне королевское
письмо три дня назад?

- Вот именно!

- Значит, вы слуга короля, сударь?

- Да, имею эту честь, - сказал молодой человек с поклоном.

- И, будучи на службе у короля, вы щадите господина де Майена? Черт
возьми, сударь, разрешите вам сказать, что это не похоже на доброго слугу.

- Я думаю, напротив, что именно я в этот момент и есть добрый слуга
короля.

- Быть может, - грустно сказал Шико, - быть может, но сейчас не время
философствовать. Как ваше имя?

- Эрнотон де Карменж, сударь.

- Хорошо, господин Эрнотон! Что мы будем делать с этой падалью, равной по
величию всем королям земли? Ибо я, предупреждаю вас, должен ехать.

- Я позабочусь о господине де Майене, сударь.

- А с его спутником, который тут подслушивает, что вы сделаете?

- Этот бедняга ничего не слышит: я так его сжал, что мне кажется, он
потерял сознание.

- Хорошо, господин де Карменж, сегодня вы спасли мне жизнь, но вы
подвергаете ее опасности в будущем.

- Сегодня я выполнил свой долг, бог позаботится о будущем.

- Пусть будет по-вашему. Кроме того, и мне самому противно убивать
беззащитного, даже если это мой злейший враг. Прощайте, сударь!

И Шико пожал руку Эрнотону.

"Быть может, он прав", - подумал Шико, отходя, чтобы взять лошадь.

Потом, вернувшись назад, сказал:

- Ведь у вас семь добрых лошадей. Мне думается, я заработал из них
четыре; помогите мне выбрать одну... Ведь вы знаток в этом деле?

- Возьмите мою, - ответил Эрнотон, - я ее знаю.

- О, это слишком щедро, оставьте ее себе.

- Нет, мне не нужно ехать так быстро, как вам.

Шико не заставил себя просить; он вскочил на лошадь Эрнотона и исчез.

Глава 6

ЭРНОТОН ДЕ КАРМЕНЖ

Эрнотон остался на поле сражения, еще сам не зная, что он будет делать с
двумя врагами, которым предстоит очнуться у него на руках.

Пока же, рассудив, что убежать они не смогут, а Тень (ибо под этим
именем, как вы помните, Эрнотон знал Шико) вряд ли вернется назад, чтобы их
прикончить, молодой человек начал думать о каком-нибудь способе перевозки и
не замедлил найти на дороге то самое, что искал.

На вершине горы показалась тележка, вероятно, повстречавшаяся с уезжающим
Шико, и ее силуэт ярко вырисовывался на небе, покрасневшем от пламени
заходившего солнца.

Эту тележку тащили два быка, и ее сопровождал крестьянин.

Эрнотон остановил погонщика, которому, как только он его увидел, очень
захотелось бросить тележку и спрятаться в кусты, и рассказал, что произошло
сражение между гугенотами и католиками; в этом сражении пятеро погибли, но
двое еще пока живы.

Хотя крестьянин и опасался ответственности за доброе дело, которого от
него требовали, но еще больше, как мы уже сказали, был он напуган
воинственным видом Эрнотона. Поэтому он помог молодому человеку перенести в
свою тележку сначала г-на де Майена, а затем солдата, лежавшего с закрытыми