Чтение 66–й страницы книги ~Моя кузина Рейчел~

жалости. Под рисунком рукой самого Эмброза была выведена какая-то фраза
по-итальянски. . Я
протянул рисунок Луизе.

- И больше ничего, - сказал я. - Что это значит?

Она прочла надпись вслух и ненадолго задумалась.

- , - медленно проговорила она и
вернула мне рисунок вместе с письмом Райнальди. - Она не показывала его
тебе раньше? - спросила она.

- Нет, - ответил я.

Мы молча смотрели друг на друга. Вскоре Луиза заговорила:

- Как по-твоему, могли мы составить о ней неправильное мнение? Я
говорю про ад. Ты же сам видишь, что доказательства нет.

Я положил рисунок и письмо в бюро.

- Если нет доказательств, - сказала Луиза, - ты не имеешь права
выносить ей приговор. Возможно, она невиновна. Возможно, виновна. Ты не в
силах что-либо предпринять. Если она невиновна, а ты обвинишь ее, то никогда
себе этого не простишь. Тогда ты сам окажешься виновным, а вовсе не она.
Уйдем из этой комнаты и спустимся в гостиную. Я жалею, что мы трогали ее
вещи.

Я стоял у открытого окна будуара, вглядываясь в дальний конец лужайки.

- Ты увидел ее? - спросила Луиза.

- Нет, - сказал я, - она ушла почти полчаса назад и до сих пор не
вернулась.

Луиза пересекла комнату и встала радом со мной. Она заглянула мне в
лицо.

- Почему у тебя такой странный голос? - спросила она. - Почему ты не
сводишь глаз с лестницы, которая ведет к дорожке с террасами? Что- нибудь
случилось?

Я слегка оттолкнул ее и пошел к двери.

- Ты знаешь колокольную веревку на площадке под башней? - спросил я.
- Ту, которой пользуются в полдень, чтобы созвать слуг на обед? А теперь
ступай и дерни ее изо всех сил.

Луиза в замешательстве взглянула на меня.

- Зачем? - спросила она.

- Потому что сегодня воскресенье, - сказал я, - и в доме либо спят,
либо вообще никого нет, а мне может понадобиться помощь.

- Помощь? - повторила Луиза.

- Да, - сказал я. - Возможно, случилось несчастье... с Рейчел...

Луиза пристально посмотрела на меня. Ее глаза, серые, искренние,
изучали мое лицо.

- Что ты наделал? - спросила она, и ее предчувствия превратились в
уверенность.

Я повернулся и вышел из комнаты.

Я бросился вниз по лестнице, пробежал через лужайку и взлетел на тропу,
ведущую к дорожке с террасами. Рейчел нигде не было.

Над нижним садом, радом с грудой камней, извести и штабелем бревен,
стояли две собаки. Одна, та, что помоложе, пошла мне навстречу. Вторая
осталась на месте, около кучи извести. На песке, на строительном растворе я
увидел ее следы, увидел раскрытый зонтик, опрокинутый на одну сторону. Вдруг
со стороны дома донесся удар колокола. Удар следовал за ударом. День был тих
и безветрен, колокольный звон летел через поля, спускался к морю, и люди,
удившие в бухте рыбу, наверное, услышали его.

Я подошел к краю стены над нижним садом и увидел то место, где рабочие
начали строить мост. Часть моста еще висела над обрывом, напоминая жуткую,
фантастическую винтовую лестницу. Остальное обрушилось в бездну.

Я спустился туда, где среди камней и досок лежала она. Я взял в руки ее
ладони. Они были холодными.

- Рейчел, - позвал я, и еще раз: - Рейчел...

Наверху залаяли собаки, еще громче ударил колокол. Она открыла глаза и
посмотрела на меня. С болью. Потом с замешательством, и наконец, как мне
показалось, она узнала меня. Но и тогда я ошибся. Она назвала меня Эмброзом.
Я не выпускал ее ладони, пока она не умерла.

В старину преступников вешали на перепутье Четырех Дорог. Но это было
давно.