Глава 41
очень тщательно запиравшуюся, Браун (которого, коль скоро он уже вступил на
землю своих предков, мы с этих пор будем называть его родовым именем
Бертрам) стал бродить среди развалин, поражаясь тому, сколько безмерной мощи
было в одних частях здания, сколько потрясающего великолепия в других и как
широко раскинулись стены и башни замка.
недавнего пребывания людей. В одной из них, совсем маленькой каморке,
оказались пустые бутылки, обглоданные кости и куски черствого хлеба. В
соседней сводчатой комнате с крепкой, теперь настежь открытой дверью он
нашел большую кучу соломы; и там и тут были следы недавнего огня. Могло ли
Бертраму прийти тогда в голову, что все эти самые обычные вещи были связаны
с событиями, от которых зависели его благополучие, его честь, а может быть,
и жизнь?
прошел через главные ворота и остановился, любуясь величественной картиной,
расстилавшейся перед ним. После того как он тщетно старался определить, в
какой стороне находился Вудберн, и только приблизительно установил место
расположения Кипплтрингана, он обернулся, чтобы на прощание взглянуть на
могучие руины, стены которых он только что покинул. Его восхищал грандиозный
и живописный вид огромных круглых башен, которые, выступая по обе стороны
ворот, придавали еще больше глубины и величия их высокому, но мрачному
своду. Высеченный из камня щит с родовой эмблемой - тремя волчьими головами
- висел наискось; над ним красовался шлем, на котором был изображен лежащий
волк, пронзенный стрелой. С каждой стороны герб поддерживали фигуры в
человеческий рост или даже больше. Они изображали дикого вида людей,
подпоясанных и с венками на головах; каждый из них держал в руках вырванный
с корнем дуб.
- подумал Бертрам, отдаваясь потоку мыслей, который в подобных случаях
неизбежно охватывает человека, - по-прежнему ли их потомки владеют землями,
на укрепление которых положено столько труда, или они странствуют где-нибудь
далеко и, может быть, даже не знают о могуществе и о славе своих
прапрадедов, а их родовые владения захвачены совсем чужими людьми? Почему
это так бывает? - думал он, продолжая предаваться ходу мыслей, навеянных
всем, что он здесь увидел. - Почему иные картины пробуждают в нас мысли,
связанные с далекими детскими снами, вроде тех, которые мой старый брамин
Мунши приписал бы одному из наших прежних земных воплощений? Или это образы
сновидений, которые где-то смутно реют в нашей памяти и оживают снова при
виде картин действительности, чем-то напоминающих этот фантастический мир?
Часто ведь, попадая в какойнибудь дом, где мы окружены людьми, с которыми
никогда и нигде до этого не встречались, мы с необъяснимой, странной
ясностью чувствуем, что и эта обстановка, и люди, и слова, которые говорятся
там, уже откуда-то нам знакомы, даже больше того - мы как бы предугадываем
ту часть разговора, которая еще только должна начаться. То же самое чувство
испытываю сейчас и я, глядя на эти вот развалины; я никак не могу отделаться
от мысли, что эта могучая башня и этот мрачный вход, уводящий вглубь под
огромные стрельчатые своды и только тускло освещенный изнутри, - что все это
мне уже как-то знакомо. Может быть, я действительно все это видел в детстве
и где-нибудь поблизости могу еще встретить прежних друзей, о которых эта
счастливая пора жизни оставила мне хоть и слабые, но полные нежности
воспоминания, друзей, на смену которым так рано пришли суровые и жестокие
хозяева. Но ведь Браун - а ему незачем было меня обманывать - всегда говорил
мне, что меня привезли с восточного берега Шотландии после схватки, в
которой мой отец был убит; ужасная картина убийства, которую я смутно
припоминаю, подтверждает его слова".
оглядеть замок, была тем самым местом, где умер его отец. Там, под тенью
развесистого старого дуба, Элленгауэны в былые времена устраивали расправы
со своими подчиненными, и дуб этот с тех пор прозвали Деревом Правосудия.
Случилось также - и это совпадение довольно примечательно, - что в то же
самое утро Глоссин беседовал с человеком, с которым всегда в подобных
случаях советовался, о перестройке дома. Недолюбливая руины, напоминавшие
ему о величии былых обитателей Элленгауэна, его теперешний владелец решил
снести все, что осталось от старого замка, а камень употребить для нового
флигеля. Он как раз поднимался наверх в сопровождении землемера, о котором
уже была речь; этот землемер в случае необходимости мог заменить и
архитектора. Что же касалось чертежей, планов и всего остального, то
Глоссин, как всегда, взял это на себя. В то время как они поднимались,
Бертрам стоял к ним спиной и был совершенно спрятан от них ветвями широко
разросшегося дуба, так что Глоссин даже и не заметил его до тех пор, пока не
приблизился к нему вплотную.
дело. Самое лучшее - поскорее снести эти развалины, да и государству от
этого только польза будет: тут ведь постоянно укрываются контрабандисты.
отделяли каких-нибудь два ярда, и спросил его:
едва только Глоссин услыхал эти слова, как ему показалось, что он видит
перед собой покойного лэрда, и чуть ли не на том самом месте, где старик
умер, и он готов уже был подумать, что это вставший из гроба мертвец.
Глоссин подался на несколько шагов назад, еле держась на ногах, как человек,
которого неожиданно ранили, и ранили насмерть. Однако он вскоре пришел в
себя и сообразил, что перед ним не выходец с того света, а человек,
незаслуженно им обиженный, и что малейшая неловкость с его стороны может
повести к тому, что пришелец узнает, как велики его права, и тогда, начав
отстаивать их, неизбежно его, Глоссина, погубит. Но мысли его так спутались
от этой неожиданной встречи, что в первом вопросе, который он задал
Бертраму, слышалась уже тревога.
тоном этого вопроса. - Четверть часа тому назад я пристал в маленькой
бухточке внизу и воспользовался свободным временем, чтобы поглядеть на эти
развалины. Надеюсь, что я не совершил ничего непозволительного?
себя, и тут же что-то шепнул землемеру, после чего тот сразу направился к
дому. - Непозволительного? Нет, я могу только радоваться, когда какой-нибудь
джентльмен вроде вас хочет удовлетворить свою любознательность.
называемый старый замок?
стороны, хотелось выведать, что из связанных с этими местами воспоминаний
могло сохраниться в памяти молодого Бертрама, а с другой стороны - ему
приходилось быть чрезвычайно осторожным в своих ответах, чтобы случайно
названным именем, нечаянно вырвавшимся словом или упоминанием о каком-нибудь
событии не пробудить дремавших в нем воспоминаний. Вот почему эти минуты
принесли Глоссину одни мучения, мучения, которые он вполне заслужил. Но
гордость и расчет заставили его с мужеством североамериканского индейца
выдержать всю пытку, на которую его обрекли нечистая совесть, ненависть,
подозрительность и страх.
этого великолепного замка.
вопрос другого ответа. - Извините меня, мистер Глоссин, я иногда бываю очень
рассеян. Разрешите спросить вас, давно ли этот замок принадлежит вашему
роду?
ответил Глоссин, не упоминая по вполне понятным причинам более известного
всем имени Бертрамов - ведь имя это могло пробудить в пришельце
воспоминания, которые ему как раз хотелось в нем усыпить.
щитом?
Мой.., мой девиз... Да, я писал мистеру Каммингу, управляющему герольдией в
Эдинбурге, насчет моего девиза. Он ответил мне, что у Глоссинов в прежние
времена был девиз: "Кто силен, тот и прав".
предпочел бы старый девиз: по-моему, он лучше.
ответ головой.
Шломо Вульф
Перумов Ник
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Бажанов Олег
Глуховский Дмитрий