минуты. Потом я почему-то оказался на улице перед освещенным окном
магазина, а в магазине, не глядя на меня, ровными, спокойными шагами
ходила и ходила Катя. Это была, несомненно, она, хотя я немного боялся,
что, может быть, потом это окажется не она или что-нибудь другое помешает
мне заговорить с ней. И вот я бросаюсь к дверям магазина - но все уже
пусто, темно и на стеклянной двери надпись: "Закрыто".
что я увидел. Пурга улеглась. Снег больше не слепил нас - он лежал на
земле. Над ним было солнце и небо, такое огромное, какое можно увидеть
только на море или в тундре. На этом фоне снега и неба, шагах в двухстах
от самолета, стоял человек. Он держал в руках хорей - палку, которой
направляют оленей, и за его спиной стояли олени, запряженные в нарты.
Вдалеке, точно нарисованные, но уже не так резко, видны были две крутые
снежные горки, - без сомнения, ненецкие чумы. Это и была та темная масса,
от которой я шарахнулся при посадке. Теперь они были завалены снегом, и
только конуса, открытые сверху, чернели. Вокруг чумов стояли еще какие-то
люди, взрослые и дети, и все были совершенно неподвижны и смотрели на наш
самолет.
настоящее, ни на что не похожее счастье! Вы чувствуете, как тепло
поднимается по вашему телу и бежит все выше и выше, и вот, наконец,
неслышно, медленно согревается сердце.
что-то за моей спиной, но я не слушал его, и мне наплевать было на этот
спирт, которым он велел растирать мои ноги.
стоял над очагом, но мне наплевать было и на этот дым - лишь бы было
тепло. Мне тепло - этому почти невозможно поверить!
них были серьезные лица. Доктор что-то объяснял им по-ненецки. Они
внимательно слушали его и с понимающим видом кивали головами. Потом
выяснилось, что они ничего не поняли, и доктор, с досадой махнув рукой,
стал изображать раненого человека и самолет, летящий к нему на помощь. Это
было бы очень смешно, если бы я мог не спать еще хоть одну минуту. То он
ложился, хватаясь за живот, то подпрыгивал и кидался вперед с поднятыми
руками. Вдруг он обернулся ко мне.
куда ранен Ледков. Это покушение на убийство. В него стреляли.
спрашивал, не знают ли ненцы, кто стрелял в Ледкова.
думать, два. Однако назад придет.
мне стало смешно от радости, что я, наконец, сплю...
где-то в ослепительном треугольнике стоял доктор, а ненцы на корточках
сидели вокруг него. Вдалеке был виден самолет, и все вместе так напоминало
какой-то знакомый кинокадр, что я даже испугался, что он сейчас мелькнет и
исчезнет. Но это был не кадр. Это был доктор, который спрашивал у ненцев,
где находится Ванокан.
нарисовал на снегу огромную карту побережья Северного Ледовитого океана.
Но и это мало помогло делу, потому что ненцы отнеслись к географической
карте как к произведению искусства, и один из них, еще совсем молодой,
изобразил рядом с картой оленя, чтобы показать, что и он умеет рисовать...
снега. И мы никогда не справились бы с этим делом, если бы нам не помогли
ненцы. В жизни моей я не видел снега, который был так мало похож на снег!
Мы рубили его топорами и лопатами, резали ножами. Но вот, наконец,
последний снежный кирпич был вырезан и отброшен, крепленье, которое я
предлагал вниманию полярных пилотов, разобрано. Во всех котлах и чайниках
уже грелась вода для запуска мотора. Молодой ненец, тот самый, который
нарисовал на снегу оленя, а теперь вызвался быть нашим штурманом, чтобы
показать дорогу до Ванокана, уже прощался с заплаканной женой, и это было
очень забавно, потому что жена была в штанах из оленьей шкуры, и только
цветные суконные лоскутки в косах отличали ее от мужчины. Солнце вышло
из-за высоких перистых облаков - признак хорошей погоды, - и я сказал
доктору, который уже пускал кому-то в глаза свинцовые капли, что пора
"закругляться". В эту минуту Лури подошел ко мне и сказал, что мы лететь
не можем.
шарахнулся в сторону от чума. Ненцы освобождали от снега шасси - вот
почему мы с Лури не заметили этого раньше.
сомнения, нас ищут, и найдут, в конце концов, хотя пурга отнесла нас в
сторону от намеченной трассы. Нас найдут - но кто знает? Быть может, уже
поздно будет лететь в Ванокан - или лететь за трупом?
что не сделаю ничего и вернусь домой с пустыми руками. Или - это было еще
страшнее - меня найдут в тундре, беспомощного, как щенка, рядом с
беспомощным самолетом. Что делать?
вокруг дыма, который уходил в круглую дырку над нашими головами.
Совершенно непонятно, каким образом в чуме могло поместиться так много
народу! В нашу честь был заколот олень, и ненцы ели его: сырым,
удивительно ловко отрезая у своих губ натянутые рукой полоски мяса. Как
только они не отхватывали ножом кончик носа!
полоски в чашку с кровью и, причмокивая, отправляют, в рот...
человеку, уважаемому человеку, и вот сидим здесь у вас четвертые сутки и
ничем не можем ему помочь. Переведите, Иван Иваныч!
Ванокана и даже не знаем толком, куда лететь - на север или на юг, на
восток или на запад.
помощи мы не можем его починить.
Еще днем я заметил, что они относятся к нему с большим уважением.
замерзли, без вас мы не справились бы со снегом, которым был завален наш
самолет, Переведите, Иван Иваныч!
небольшой, но очень крепкий кусок дерева длиной в один метр. Тогда мы
сможем починить самолет и лететь дальше, чтобы помочь уважаемому человеку.
русский.
я бы хотел дать вам за этот кусок крепкого дерева длиной в один метр очень
много денег. Но у меня нет денег. Зато я могу предложить вам примус.
поднял его высоко над головой.
воду, варит мясо и чай. Сколько времени нужно, чтобы разжечь костер?
Полчаса. А примус вы можете разжечь в одну минуту. На примусе можно даже
печь пироги, и вообще это превосходная вещь, которая очень помогает в
хозяйстве.
до потолка. Но проклятый примус как нарочно ни за что не хотел
разжигаться, и нам пришлось сделать вид, что так и нужно, чтобы он
разжигался не сразу. Это было не очень легко, потому что я ведь только что
сказал, что разжечь его ничего не стоит.
подарим вам этот примус.
они не обиделись. Они молча, серьезно смотрели на примус. Лури все
подкачивал его, горелка раскалилась, красные искорки стали перебегать по
ней. Честное слово, в эту минуту, в дикой далекой тундре, в ненецком чуме,
он даже и мне показался на мгновение каким-то живым, горящим, шумящим
чудом! Все молчали и смотрели на него с искренним уважением.
что, впрочем, ничуть не мешало ему держаться с необыкновенным
достоинством, поднялся и что-то сказал по-ненецки, мне показалось - одну
длинную-предлинную фразу. Он обращался к доктору, но отвечал мне, и вот
как перевел его речь Иван Иваныч:
Маккефри Энн
Сертаков Виталий
Доценко Виктор
Конан-Дойль Артур
Суворов Виктор
Шилова Юлия