долинщик как раз и стремился к одиночеству. Происходящее с трудом умещалось
в сознании, колыхалось, готовое перелиться через край, словно жидкость в
сосуде, и требовалось время, чтобы эта таинственная жидкость успокоилась и
застыла.
мысль, которая давно уже лежала в уголке сознания, свернувшись в холодный
клубок, и следила за ним (сознанием? Ренкром?) немигающим взглядом. А сейчас
зашевелилась, разворачиваясь, шурша остроконечными чешуйками. Зашипела: "Ты
один! Все они - другие, вернее, ты другой. Тебе говорилось об этом так или
иначе, но ты не желал понимать, закрывал глаза и уши. Зря. Может, все было
бы по-другому. А может - нет. Но это не меняет того, что ты - другой. Кто-то
предпочитает называть тебя героем, хотя у тебя нет ничего общего с героями
былых времен. Кто-то назовет тебя как-то иначе. Это неважно. Важно то, что
ты отличен от них всех. И сколько бы ты ни пытался стать похожим на
окружающих, это будет лишь притворство, лишь подобие. У тебя свой путь".
Осознание этого изменило что-то в душе Ренкра. Там воцарилось неживое
спокойствие камня. Теперь Ренкр был уверен в том, что их восхождение
закончится так, как нужно. И пусть колодец ждет за спиной - долинщик тоже
ждал.
менялся. Одиночество откалывало маленькие кусочки Ренкра прежнего, и там,
под паутиной трещин, проступал Ренкр новый - настоящий. Тот самый, которого
желали видеть нынешние времена. Тот самый, который уже не сомневался в своих
возможностях. Тот самый, который стал тенью судьбы, послушный ее малейшим
побуждениям, безвольный... Безвольный ли?
4
коридор поначалу шел немного вверх, потом обрывался, а снаружи хладно дышало
снежное небо. Здесь, в вертикали, все еще было более или менее тепло, но,
стоило Ренкру оказаться снаружи, под этим ставшим неожиданно близким и
объемным небом, мороз с гиканьем хлопнул альва по спине: "Привет, старина!"
Ренкра мгновенно пробрало до косточек, он вздрогнул, поплотнее запахивая
куртку чеша, латаную-перелатаную, ту еще, которая была с ним у других гор и
в других странах - но под этим же самым небом.
глядя на Ренкра. Он повернулся и встретил еще два точно таких же взгляда -
Хвилл со Скарром тоже предоставляли ему право действовать.
кровавый амулет. После чудесного излечения Монна обломок Камня, висевший на
груди альва, больше никогда не нагревался (даже от тепла Ренкрова тела),
неизменно сохраняя одну и ту же температуру - температуру кусочка льда. Это
было неприятно и непривычно, но почему-то Ренкр не сомневался, что
необходимо носить обломок Камня под сорочкой. Вот и сейчас он холодным
комком прильнул к груди и не хотел вылезать наружу - цеплялся краями за
одежду, царапал кожу.
тянул за веревочку; камень не поддавался, альв сердито дернул за нее - и
порвал. Холодный обломок комком снега скользнул под рубашкой и замер у
живота. Пришлось расстегиваться и доставать его.
застегнуться. Но было поздно - пронизавший насквозь все тело холод не
уходил. Пальцы мгновенно задеревенели - альв сжимал обломок Камня изо всех
сил, боясь ненароком уронить. И готовясь к главному.
тролли уже отступали назад по заледеневшему склону, где, присыпанные
небесной белизной, торчали почерневшие обломки камней. А Глаз - Глаз
внезапно вздрогнул, словно в его каменное отверстие попала соринка.
заранее предощущая острые клыки скальной породы, на которые ему надлежало
упасть.
неохватной картиной - и через все это гигантское полотно пролегала
незаметная дотоле полоса, перечеркивая изображение и вонзаясь смертельным
дротиком в Глаз. Ренкр еще успел удивиться, что до сих пор, поднимаясь по
вертикали, не видел этой полосы черного света, хотя, конечно, при том
количестве ответвлений и отростков, мимо которых они проходили, свет
наверняка мог свернуть в один из них и скользнуть к котловану змей; вернее,
от него - к небесам. Но это было уже не важно. Ренкр падал. На камни. И уже
не встанет. Не закончит начатого. Вальрон ошибал...
этот зуб разорвал бы ему щеку. Или пробил затылок. И точно так же, как течет
сейчас по камню чья-то кровь, текла бы его собственная.
Хвилла, ушло два мига. Ренкру казалось - две вечности. Он хотел было
кинуться к троллю, зажать руками рану, перевязать, спасти, но Глаз продолжал
смыкаться - вытягивающееся в узкую щель отверстие, - и Сирэм неожиданным
повелительным жестом указал туда: "Ступай!"
вздулась нажравшейся пиявкой, а Глаз продолжал сжиматься. Помертвевшие
пальцы не чувствовали обломка Камня.
колени, разгребая белую россыпь. Наконец он достал обломок и шагнул к Глазу,
ступая по содрогающимся камням, словно по растревоженной трясине.
извиваться - и расти, расти, расти...
когда падал, даже когда разгребал руками снег и вынимал из узкой ложбинки
алый обломок Камня. И только теперь сквозь ватную пелену тишины пробился
крик Гунмеля: "Бросай!"
него они выбрались наружу. Ренкру показалось даже, что Камень не пролезет в
эту узкую щель. Он опустился - нет, рухнул на колени, наклонился к
сощурившемуся в злобной агонии Глазу и, не обращая внимания ни на толстую
кишку-пиявку, ни на боль в коленях, втиснул обломок в щель.
Ренкр, не удержавшись, снова упал. Тонко вскрикнул Гунмель, захрипел Хвилл.
Посыпались вниз камни - они выпадали из своих гнезд, словно гнилые,
расшатанные зубы.
дверью, вырвались наружу и нещадным водопадом обрушились на Ренкра. Он лежал
скорчившись, щекой прижавшись к обломку Камня, и не желал двигаться. Он
хотел заснуть - навсегда. Ничто в этот момент не могло заставить его
пошевелиться; в диком мировороте, кружившемся вокруг, он один был недвижим.
другом месте. Как и почему? Здесь было тепло и темно, как в пещере где-то
глубоко-глубоко под землей. Тела он не ощущал - да и было ли тело? Только
кто-то тихонько нашептывал на ухо: "Все правильно. Ты сделал все так, как
должно".
что получит ответ.
вертикаль открылся бы, и темный свет получил бы возможность беспрепятственно
проникать на небеса".
свой свод на тех змей, что были в нем. Остальные со временем вымрут".
быть...) наружу... внутрь своего тела.
со снегом. Ренкр разодрал слипшиеся веки и попытался приподняться,
окутанный, словно спальными шкурами, острой и нудной болью, исходившей от
тысячи ссадин и кроподтеков, что покрывали его тело. И неудивительно - его
ноги были придавлены несколькими увесистыми камнями - слава Создателю, что,
как оказалось, не перебило костей. Скарр, рывком подняв его, привел в
вертикальное положение, спросил:
помятые, вывалянные в снегу, суетились около лежавшего на боку Хвилла.
Тролль тяжело дышал и пытался зажать руками рану на горле. Но это уже не
могло его спасти. Ренкр даже удивился, что тот прожил так долго, и лишь
потом, с запозданием, понял: на самом-то деле прошло не так уж много
времени.
Березин Федор
Корнев Павел
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия