Чтение 66–й страницы книги ~Кулак Аллаха~

штаб-квартиру иракских войск в Кувейте. Возможно, он говорил из автомобиля.
Нам известно, что разговор велся не по сети армейской связи; значит, второй
человек, тот, кому звонили, скорее всего не военный. Возможно, какой-то
высший чиновник.

Официантка принесла мясо с жареным картофелем и пастернаком, и Пламмер
замолчал. Когда они снова остались одни в своем уютном угловом кабинете, он
продолжил:

- Судя по всему, первый иракец выражал свое мнение по поводу сообщений
иракских ВВС о том, что американские и британские истребители все чаще и
чаще крутятся у иракских границ, провоцируя противовоздушную оборону Ирака,
а в последнюю минуту улетают.

Мартин кивнул. Он слышал о такой тактике. Ее целью было держать в
постоянном напряжении иракскую противовоздушную оборону и вынуждать ее
реагировать на ложные атаки. Таким образом иракцы "засвечивали" свои радары
и ракетные установки типа "земля-воздух", и их тут же засекали АВАКСы,
круглосуточно кружившие над заливом.

- Первый упомянул о "бени эль кальбах", то есть о "собачьих детях" - так
они называют американцев, а второй больше слушал, в ответ только посмеивался
и вскользь заметил, что Ирак не должен отвечать на такие провокации, потому
что они направлены только на то, чтобы выявить их систему обороны.

Потом первый сказал что-то такое, чего мы не можем понять. В этот момент
усилились помехи, электростатические или какие другие. Большую часть
разговора мы смогли очистить от помех, но эти слова первый иракец скорее
пробормотал, чем сказал.

Как бы то ни было, второго иракца это чрезвычайно разозлило; он сказал,
чтобы его собеседник заткнулся, и бросил трубку. Больше того, второй иракец,
который, как мы считаем, говорил из Багдада, первым прервал связь. Мне бы
хотелось, чтобы вы сами послушали две последних фразы.

После ленча Пламмер отвез Мартина на уже знакомый ему комплекс зданий и
антенн, где был обычный рабочий день. В расписании Управления
правительственной связи выходных не предусмотрено. В звуконепроницаемой
комнате, напомнившей Мартину студию звукозаписи, один из техников по просьбе
Пламмера включил таинственную запись. Все трое молча слушали гортанную
арабскую речь.

Телефонный разговор начался точно так, как рассказал Пламмер. Потом
первый иракец, тот, по чьей инициативе и началась эта беседа, похоже,
разволновался. У него сорвался голос:

- Теперь уже ждать недолго, рафик. Скоро у нас...

Из-за сильных помех разобрать последние слова было невозможно, но на
багдадского собеседника они подействовали, как удар грома. Он прервал:

- Заткнись, ибн аль-гахба.

Потом он бросил трубку, будто только теперь с ужасом осознал, что
телефонная линия может прослушиваться.

Техник прокрутил пленку три раза, каждый раз немного меняя скорость.

- Что вы можете сказать? - спросил Пламмер.

- Что ж, оба они - члены партии, - ответил Мартин. - Только партийные
боссы называют друг друга "рафик" - товарищ.

- Правильно. Значит, мы записали болтовню двух иракских шишек об усилении
американской армии и о провокациях ВВС США возле границы.

- Потом первый иракец разволновался, возможно, даже рассердился, но его
тон был скорее торжествующим. И эти слова "теперь уже ждать недолго"...

- Говорят о каких-то предстоящих переменах? - уточнил Пламмер.

- Похоже, что так, - согласился Мартин.

- А потом сплошные помехи. Но, Терри, обратите внимание на реакцию
второго иракца. Он не только швырнул телефонную трубку, он назвал своего
товарища по партии "сыном потаскухи". Довольно крепкое выражение, а?

- Очень крепкое. Такое ругательство может сойти с рук только старшему по
званию, - сказал Мартин. - Что, черт возьми, могло вызвать такую реакцию?

- Только слова, которые мы не понимаем из-за помех. Послушаем еще раз.

Техник снова воспроизвел запись последней фразы.

- Что-то связанное с Аллахом? - предположил Пламмер. - Скоро мы будем с
Аллахом? Будем в руках Аллаха?

- Мне кажется, там было сказано: "...скоро у нас будет... что-то...
что-то... Аллах".

- Хорошо, Терри. Согласен. Может, "скоро нам поможет Аллах"?

- Тогда почему эти слова вывели из себя второго иракца? - возразил
Мартин. - В оправдании собственных неприглядных делишек волей всевышнего нет
ничего нового. И ничего оскорбительного. Не знаю. Вы не могли бы дать мне с
собой копию записи разговора?

- Конечно.

- Вы запрашивали о перехвате наших американских собратьев?

Покрутившись в странном мире спецслужб всего несколько недель, Терри
Мартин уже усвоил принятый здесь специфический язык. Для сотрудников
британских служб безопасности британские сослуживцы были "друзьями", а
американские коллеги - "собратьями".

- Разумеется. Их спутники передали на Форт-Мид перехват того же
разговора. Они тоже ничего не поняли. Честно говоря, они не думают, что это
что-то важное. Считайте, они уже сдали запись в архив.

Домой Терри Мартин поехал с небольшой кассетой в кармане. К немалому
неудовольствию Хилари он весь вечер снова и снова прокручивал короткую
запись на их кассетном магнитофоне. Когда у Хилари кончилось терпение и он
запротестовал, Терри заметил, что иногда Хилари сам часами отыскивает
единственное неразгаданное слово кроссворда в "Таймсе". Подобное сравнение
вывело Хилари из себя.

- По крайней мере я всегда нахожу ответ на следующее утро, - огрызнулся
он, перевернулся на другой бок и заснул.

Терри Мартин не нашел ответа ни на следующее утро, ни через день. Он
прослушивал запись в перерывах между лекциями и в любое другое время, если
только у него выдавалась свободная минута, перебирая все возможные варианты
заглушенных помехами слов. Но любой вариант казался бессмысленным. Почему
второго собеседника вывело из себя безобиднейшее упоминание об Аллахе?

Лишь через пять дней Мартин понял смысл двух гортанных и одного шипящего
звука в искаженной фразе.

Мартин тотчас попытался связаться с Саймоном Паксманом, но из
Сенчери-хауса ответили, что Паксмана нет и не известно, когда он будет.
Мартин попросил соединить его со Стивеном Лэнгом, однако шефа
средневосточного отдела тоже не оказалось на месте.

Конечно, Мартин не мог знать, что Паксман надолго задержался в
эр-риядской штаб-квартире Сенчери-хауса, а Лэнг отправился туда же на важное
совещание с Чипом Барбером из ЦРУ.

Человек, которого в Моссаде называли "наводчиком", прилетел в Вену из
Тель-Авива через Лондон и Франкфурт. Его никто не встречал; он взял такси и
из аэропорта Швехат направился в отель "Шератон", где для него был
зарезервирован номер.

Наводчик был румяным общительным мужчиной, типичным американским юристом
из Нью-Йорка, и имел при себе соответствующие документы. Его английский с
американским акцентом был безупречен - оно и не удивительно, если учесть,
что он провел в США не один год; кроме того, он сносно объяснялся
по-немецки.

Не прошло и нескольких часов, как ему удалось убедить секретариат отеля
составить и отпечатать на бланке юридической конторы любезное письмо на имя
некоего Вольфганга Гемютлиха, вице-президента банка "Винклер".

Бланк был подлинным, а если бы кому-то вздумалось проверить личность
юриста, то по телефону ему бы ответили, что подписавший письмо Гемютлиху
действительно является одним из ведущих компаньонов самой престижной
нью-йоркской юридической конторы, но в настоящее время находится в отпуске
(это агенты Моссада предварительно выяснили в Нью-Йорке). Другое дело, что
ведущий компаньон нью-йоркской конторы и прибывший в Вену общительный
мужчина были не одним и тем же лицом, но выяснить это было бы несравненно
труднее.

Как и задумывал наводчик, письмо было составлено в извиняющемся тоне, но
имело своей целью заинтриговать адресата. Автор письма представлял интересы
богатого и высокопоставленного клиента, который теперь пожелал вложить
значительную долю своего состояния в европейские финансовые структуры.

Именно сам клиент настаивал на том, чтобы переговоры по этому вопросу
велись с банком "Винклер", точнее, лично с уважаемым герром Гемютлихом.
Очевидно, клиент получил убедительные рекомендации от кого-то из своих
друзей.

Конечно, автору письма следовало бы заранее договориться о встрече, но
поскольку и сам клиент, и юридическая контора уделяют чрезвычайно большое
внимание сохранению планируемых финансовых операций в глубочайшей тайне, они
предпочли бы не обсуждать деловые вопросы в телефонных разговорах и факсах.
Поэтому автор письма воспользовался своим визитом в Европу, чтобы лично
заехать в Вену.

К сожалению, расписание его деловых встреч позволяет ему задержаться в
Вене лишь на три дня, но если бы герр Гемютлих любезно согласился уделить
ему несколько минут, он был бы очень рад заехать в банк.

Поздним вечером американец сам опустил письмо в почтовый ящик банка, а
уже к полудню следующего дня курьер банка доставил ответ в отель "Шератон".
Герр Гемютлих будет рад встретиться с американским юристом на следующий
день, в десять часов утра.

С того момента, когда наводчик переступил порог банка, его глаза не
упускали ничего. Он не делал записей, но замечал и запоминал все детали.
Секретарь проверил документы посетителя, по телефону еще раз убедился, что
того ждут, а затем охранник проводил его наверх до простой деревянной двери.
Охранник постучал. Ни на секунду наводчик не оставался без присмотра.

Услышав "Войдите!", охранник открыл дверь, пропустив американского гостя,
плотно прикрыл ее за ним, а потом вернулся в холл, к своему столику.

Герр Гемютлих встал, обменялся с посетителем рукопожатием, жестом
пригласил его сесть в кресло напротив и снова уселся за свой стол.