дыра, провал. Только лицо Карла и голос.
мокрым, словно его окатили из ведра холодной водой.
белом халате. Она была похожа на обыкновенную докторшу, участкового
терапевта из районной поликлиники. На ногах растоптанные тапочки, на голове
стандартная рыжая "химия", короткие мелкие кудряшки. Круглое мягкое лицо,
оранжевая помада на тонких губах.
лупу из кармана халата, стала внимательно разглядывать локтевые сгибы.
Прикосновение ее холодных жестких пальцев было отвратительно.
на лодыжках.
не наркоман, но, возможно, ему ввели дозу какого-нибудь сильного наркотика.
Из тех, что вызывают галлюцинации.
проверить, обрабатывали его как-то или он заврался.
подбородок, приблизила к нему лицо и заглянула в глаза. - По-моему, он легко
поддается.
легко поддаюсь гипнозу?
внимания на реплику Цитруса, - в крови может не остаться следов. Молекулы
барбитуратов очень быстро разрушаются в организме. Придется делать
мембранную хроматографию. Это дорогое удовольствие. Вы мне точно скажите,
Азамат Мирзоевич, что вам нужно узнать. А я разберусь.
случай? Гипнотизер из ФСБ вытянул информацию у одного моего боевика, а потом
мы долго голову ломали, гадали, как случилась утечка? Боюсь, здесь у нас
именно такой вариант. Вы уж разберитесь с ним, Елена Петровна, только
побыстрей.
***
Бен-Гурион была вмонтирована высоко, под самым потолком. В эту комнату
обычно приводили задержанных, подозреваемых в перевозе наркотиков, иногда их
оставляли одних в закрытом наглухо помещении, как бы давая шанс что-то
быстро перепрятать или уничтожить. Задержанные, словно утопающие, отчаянно
хватались за эту соломинку, но камера в потолке фиксировала каждое движение.
видеокамеру в иных целях. В случае с гражданкой России Воротынцевой Алисой
Юрьевной речь шла вовсе не о наркотиках. Надо было провести сложный допрос,
требовалось понять психологические реакции, отделить правду от лжи, уловить
оттенки чувств и эмоций. Следовало заснять ее лицо крупным планом, но
расположение камеры такой возможности не давало. Алиса и Максим получились
нечетко. Лиц не видно, только головы, плечи и колени.
Яков Берштейн, просмотрев пленку на большом экране в своем просторном
кабинете, - мимика здесь не видна, проанализировать психологические реакции
невозможно. А фотографий ее у нас и так есть в достаточном количестве. Но
вообще, Аркадий, надо сказать, чтобы там вмонтировали камеру как-то иначе.
На всякий случай.
нас там права птичьи. Они трясут в своей каморке наркоманов, им нужен глаз
под потолком.
спросил Воротынцеву про американца? Если я тебя правильно понял, весь твой
хитрый план с задержанием на шоссе и штрафом был направлен именно на
разговор об американце. Кстати, скажи, пожалуйста, а что бы ты стал делать,
если бы она не порвала квитанцию и заплатила штраф?
такой ситуации платить не станет.
заплатила, - ехидно заметил полковник.
извинился перед возмущенной женщиной. Бюрократический абсурд существует в
любом государстве, и в России его не меньше, чем в Израиле. А про американца
я раздумал спрашивать, когда ребенок назвал имя Сергея Бренера. Я-то ждал,
что она попытается связаться с Вилли Барретом, я не сомневался, что она
обратится именно к нему. Больше-то не к кому. А тут - бабах, Сергей Бренер!
Хотел бы я посмотреть, какое было бы у вас лицо, полковник, если бы вы
оказались на моем месте.
лицо. Хорошо, что я не оказался на твоем месте. Ты у нас ведь артист, небось
и бровью не повел.
отпускать. С извинениями. - Аркадий Кантор уселся на ручку кресла и принялся
пощипывать короткие жесткие усы. - Там двое в самолете ее ведут и в Москве
будут вести очень плотно. Но знаете, сегодня утром я получил ответ от нашего
агента из Москвы. Воротынцева Алиса Юрьевна в восемьдесят третьем году была
завербована КГБ. Вербовал ее майор Харитонов.
она занималась в то время?
Лубянки, часть которой три года назад удалось перекачать в компьютер,
доступный нашему агенту. Там зафиксирован факт согласия на сотрудничество,
число, подпись, фамилия и звание вербовщика. Все.
особенно из интеллигенции, из студенческой среды, - заметил полковник, - но
из тех, кто давал согласие, далеко не каждый добросовестно стучал. Бывало,
вербовка носила случайный, формальный характер. Мне приходилось ловиться на
эту удочку не раз, когда я работал с делами эмигрантов из бывшего Союза.
Причины вербовки, предполагаемый характер информации. А здесь - ничего.
Кантор сполз с подлокотника в кресло, откинулся на мягкую спинку, прикрыл
глаза. - Беда в том, что я послал запрос на нее три дня назад, когда был
зафиксирован ее контакт с американцем. А ответ пришел только сейчас.
у меня был ночью, когда ребенок выпалил имя Бренера, а она спокойно
подтвердила факт своего давнего знакомства с сыном профессора. Именно тогда
я и заподозрил, что она вовсе не пешка, а ферзь в этой игре. Мне даже пришло
в голову, что не я ее прощупываю, а она меня.
и так рисковать? - улыбнулся полковник.
Воротынцевой не знает, не помнит, в глаза не видел.
можете навскидку, прямо сейчас, вспомнить кого-то, с кем двадцать лет не
виделись?
связался с одним из моих людей, работающих в охране семьи. Он придумал
совершенно нейтральный повод, упомянул в присутствии Бренера ее имя. Тот
заволновался, стал спрашивать, где она? Можно ли ее найти как-нибудь?
Оказывается, они выросли в одной квартире, ходили в один детский сад, в одну
школу. В общем, трогательная и совершенно невинная история. Подстроить,
договориться заранее в такой ситуации просто невозможно. А для простого
совпадения это как-то слишком сложно.
историю о детской дружбе, - усмехнулся Берштейн. - Между прочим, если бы ко
мне четыре дня назад не поступили сведения, что агентура ЦРУ в Москве
интересовалась в голландском посольстве старым московским адресом Бренера,
мы бы так и прозевали американское вмешательство в операцию. Вот теперь
кое-что сходится, а то я ломал голову, зачем здешнему резиденту адрес
коммуналки, из которой Бренеры уехали двадцать лет назад?
же, как меня?
Бренера?
уникальной информацией, он никому не верил, работал в одиночку и не любил
делиться даже со своим куратором, - Берштейн потянулся в кресле, сцепил руки
на затылке. - Ну, есть еще что-нибудь интересное?
запись разговора в кафе.