Жук кидается на Рыжего, но тот же молчаливый парень ловко подставляет ему
ножку, и Жук, падая, хватается за меня. Я его ставлю на ноги и говорю:
- Погоди, ребята. Слушай дальше. Не все еще. С Чумой ясно?
- Куда уж яснее, - отвечает Жук. - А не брешешь?
- Брешут псы. Теперь Леха. Вот он уже помер. Нету Лехи.
- Ну да? - недоверчиво откликается Жук.
Я уже стал отличать его в темноте.
- Точно говорю, - подтверждаю я. - Под машину попал. Спер, понимаешь,
чемодан с поезда и дунул через вокзал на площадь. Ну, а там машина. И все.
Вот такая поганая смерть.
- Бог наказал, - насмешливо говорит Рыжий. - Не бери чужого.
Я его тоже начинаю отличать - он тощий, подвижный и к тому же еще, видно,
балагур.
- И вот глядите, - продолжаю я. - Третий теперь уже с рельсов сходит,
Славка. У вас, можно сказать, на глазах. Ну, кому такая жизнь светит?
Мы проходим темную часть набережной, и теперь у нас над головой в легком
тумане светят яркие молочные лампы. И тут я наконец могу как следует
рассмотреть своих спутников. Между прочим, ребята как ребята. Ничего
разбойничьего в них уже нет. Даже чем-то симпатичные, по-моему, когда
трезвые. Особенно Рыжий и второй, молчаливый, по имени Гарик. Да и Жук,
кажется, неплохой малый. Он-то меня неожиданно и спрашивает:
- А ты сам-то кто будешь?
- Приезжий, - отвечаю я беспечно. - Из Москвы.
- Мент небось?
- А похож?
Они уже давно приглядываются ко мне, я же вижу, и про себя каждый решает
эту немаловажную проблему, кто я такой, в конце концов.
- Вроде не очень, - с сомнением в голосе говорит молчаливый Гарик.
- Похож, похож, - словно успокаивая всех, говорит Жук. - Они теперь все
знаешь какие стали? От отца родного не отличишь.
- Только когда отец с тебя портки стянет и за ремень возьмется, вот тогда
его, сердечного, узнать можно, - смеется Рыжий. - Тогда его с ментом не
спутаешь.
Мы подходим к мастерской хромого Сережки, и вопрос обо мне так и остается
временно не решенным.
- Ну, кто со мной? - спрашиваю я.
- Не. Мы тебя тут обождем, - снова за всех отвечает Жук. - Рано еще нам к
Хромому в гости ходить.
- Ладно, - соглашаюсь я. - Тогда ждите. Кое о чем еще надо поговорить.
- Давай, - говорит Жук. - По-быстрому только.
Я киваю в ответ и толкаю дверь мастерской.
Несмотря на поздний час, она открыта. Я захожу.
Сиротливо горит лампочка над низенькой табуреткой за барьером, вокруг нее,
как и вчера, разбросаны инструменты, старая обувь, куски кожи.
Пусто. Никого в мастерской нет. Я удивленно оглядываюсь и вдруг замечаю
притаившегося за моей спиной Сергея. Он весь словно влепился в темную
стенку, в руке у него нож.
Сергей медленно приближается ко мне, заметно припадая на больную ногу,
прячет нож в карман, незаметным движением сложив его пополам, и
протягивает мне руку. Это молниеносное движение руки с ножом я оцениваю по
достоинству. Опасное движение, ловкое. Сергей жмет мне руку. Светлая
прямая прядка волос прилипла к вспотевшему лбу. Но сейчас Сергей
улыбается, показывая мелкие острые зубы.
- Опаздываешь, - говорит он. - А точность - это вежливость королей, между
прочим. Пролетариям надо учитывать.
- Зато не один пришел, - многозначительно говорю я.
Сергей кивает.
- Видел. Потому и приготовился. Чего тебе от них надо?
- И мне надо, и тебе. Дружбы и понимания.
- Жди от этих волков понимания.
- Почти дождался. Теперь они вон меня дожидаются. Ну, а завтра вместе,
надеюсь, в больницу пойдем.
- Это еще зачем?
Разговаривая, Сергей запирает дверь мастерской на засов и ведет меня в
заднюю комнату. Мы усаживаемся возле стола, и я закуриваю.
- Зачем в больницу? - повторяет Сергей.
- Славка порезал себя сейчас.
- Ну да?! - удивленно восклицает Сергей. - Лепишь.
- На моих глазах. Даже, пожалуй, из-за меня.
- Это как же понять?
- Душу я ему разбередил. Не учел, понимаешь, что нервы-то у него никуда.
- Это у Славки-то душа? - иронически спрашивает Сергей.
- У него.
- У него вместо души сучок с наклейкой.
- Мы, Сережа, часто в людях до их души не докапываемся. А там порой
всякие, понимаешь, неожиданности нас ждут, всякие открытия.
- Ну и что ты у Славки открыл, интересно?
- Любовь. Он ее затоптать думал. А я вот ее воскресить попробовал.
- Красиво говоришь, - грустно усмехается Сергей.
- А что? Не все в жизни плохо, - возражаю я. - Есть кое-что хорошее, даже
красивое. И у Славки тоже. Кстати, и остальные ребята не такие уж
пропащие, если разобраться.
- Это все пока, - машет рукой Сергей. - Найдут главаря вроде Чумы,
увидишь, чего творить начнут. Ахнешь.
- А вот главарем, Сергей, должен стать ты, - тихо говорю я.
Он вскидывает голову и пристально, недоверчиво смотрит мне в глаза.
- Вполне серьезно говорю, - отвечаю я на его немой вопрос. - Сейчас они
еще колеблются. Но завтра, после больницы, они колебаться перестанут, я
знаю. И примут тебя. А дальше все будет зависеть от тебя самого. Надо
спасти этих ребят, Сергей.
- Это точно, - задумчиво соглашается он.
- Начинай с Жука, - советую я.
Сергей все так же задумчиво кивает и вдруг усмехается:
- А ты, я гляжу, мастер.
- Еще только хочу им стать. Учитель мой в Москве остался. Ну ладно,
Сергей. Теперь ты рассказывай, если есть что.
- Кое-что есть. Человек у меня утром был. Сказал так: этих двоих, Чуму и
Леху, точно наняли. И в Москву недавно послали.
- Для этого и наняли?
- Не-а. Их давно наняли. Для охраны вроде. И в Москву отправили для этого.
- Счеты сводить?
- Ну, это точно никто не знает.
- А квартира?
- Не их работа.
- Не-ет, тут ошибки быть не может. В квартире нашли перчатку Чумы. Обронил
он ее там. Куда дальше-то?
- Это сам разбирайся. На то ты и мастер. А вот про мокрое дело их в Москве
здесь уже знают.
- Не все.
Я вспоминаю испуг Шпринца.
- Кому надо, тот знает.
- А от кого знает?
- Вот ты мне тогда имя одно назвал... - досадливо щелкает пальцами Сергей.
- Как его?.. Ну-ка, напомни.
- Виктор Арсентьевич?
- Не-а.
- Лев Игна...
- Во, во! Игнатьевич! Лев Игнатьевич!
- Тебе случайно о нем ничего не сказали?
- Вроде он живет в Москве, а работает на здешних.
- А что за человек у тебя был?
Сергей качает русой головой.
- Неохота его подставлять, Виталий. Слово дал. Привык держать.
- Ну что ж. Тоже верно. Оставим это тогда, - киваю я. - Итак, выходит, Лев
Игнатьевич работает на кого-то, кто Чуму и Леху нанял, так, что ли?
- Вроде так.
- Кто же это может быть и чем занимается, интересно знать.
- У них бизнес какой-то, - поясняет Сергей. - Дикую деньгу, говорят,
зашибают. А кто, не знаю. Но тут они сидят, у нас. Один, говорят, на синей
"Волге" катает. Регулировщики будто бы честь отдают.
- Интересное кино, - усмехаюсь я. - Взглянуть бы самому.
Сергей снисходительно машет рукой.
- Ну, может, и брешут насчет "Волги", кто их знает.
- А за что Гвимара Ивановича прикончили, тоже не знаешь?
- Вроде бы этот самый Лев и приказал. Чем-то ему тот мужик помешал.
- М-да... Что-то не складываются картинки, - задумчиво говорю я, стряхивая
пепел с сигареты. - Что-то мешает...
- Шевели мозгами давай. Тебе за что платят? - смеется Сергей. - Хотя и не
густо, я слыхал. Но иной раз я, например, и бесплатно шевелю. Особенно там
пришлось шевелить, в местах далеких, на окраине.
- Решал, как жить дальше?
- Во-во. И где жить.
- Сергей, - неожиданно спрашиваю я, - а кто у тебя отец с матерью были?
- А что? - сразу настораживается он.
- Да так, - улыбаюсь я. - Язык у тебя такой, не типичный.
- Отец у меня завгаром был, а мать учительницей русского языка. Ну, и
литературы, конечно. Много у нас книжек дома было.
- Ну, а потом?
- Потом помер отец. Несчастный случай в гараже. Мать одна осталась. Я
тогда уже второй срок тянул. Ну, болела, болела и за отцом ушла. Все без
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Лукин Евгений
Белов Вольф
Плотников Александр