Чтение 66–й страницы книги ~Ломовой кайф~

После этого Полина уселась на кресло и стала любоваться трахающейся парой,
вяло поглаживая животик и ляжки, а также изредка шевеля пальцами курчавые
волосики. Как говорится, "поддерживала нужную температуру тела". Однако при
этом она не забывала прощупывать то Юркины, то Надькины мозги, пытаясь
разобраться в тех неожиданных странностях, которые проявились в их
поведении.

То, что у Тарана вдруг пробудилась отчаянная страсть к собственной жене,
объяснилось сравнительно легко. Просто Надька, одетая в дорогое вечернее
платье и необычное для себя бельишко, с колье и сережками, с макияжем на
лице и новой прической на голове, не говоря уже о целом букете непривычных
запахов, произвела на Юрку впечатление, которое производит на мужчину
незнакомая красавица. С Надькой произошло примерно то же, но несколько
позже, уже после того, как Таран, выражаясь языком любовных романов, "вошел
в нее" (правда, так и не сняв ботинок!). Она тоже почуяла и запахи
незнакомые, и ощутила под руками непривычную для, Тарана рубашку, но
главное - эту самую Юркину страсть, которая, извините, даже на прочности
пениса сказывается. Фактически сейчас - и это Полине было даже приятно
сознавать! - супруги снова друг другу изменяли.

Значительно сложнее оказалось выяснить, с чего это вдруг Таран и Надька
стали понимать иностранную речь. Во-первых, потому, что Таран с Таранихой
сейчас уже и думать забыли о лилипутах, изображавших семью Клинтонов,
Монику с сигарой и кандидатов в президенты США, а во-вторых, потому, что
сама Полина не могла сосредоточиться на серьезных мыслях. Уж очень
возбуждающе на нее действовал вид задранных кверху Надькиных ножек в туфлях
на высоком каблучке и интенсивно ерзающей между ними Юркиной задницы, туго
обтянутой белыми брюками.

Тем не менее Полина доискалась до корней этого таинственного явления.
Причиной тому послужила покупка "Феррари". Дело в том, что тогда, как уже
говорилось, слабо разбирающаяся в автомобильных делах Полина подсознательно
пожелала, чтобы Таран мог сам понимать то, что ему говорит итальянец. И в
мозгу у Юрки "проснулся" некий "спящий центр", который позволил ему
считывать информацию с мозга продавца. Примерно то же, однако несколько
позже, произошло с Надькой, но уже тогда, когда они прихорашивались перед
посещением ночного клуба. Только вот в какой конкретно момент Полина
подсознательно передала ей приказ понимать невысказанную речь - неясно.
Может, в ходе разговоров с визажисткой, а может, с маникюршей или
парикмахершей. Так или иначе, но у Надьки тоже "проснулся" этот самый
"спящий центр", и теперь Тараны на какое-то время стали способны читать
мысли.

Полина этому отнюдь не обрадовалась. Почти так же, как заведомый монополист
не радуется появлению конкурента. Одно дело, когда только ты читаешь чужие
мысли, другое - когда и твои мысли тоже могут прочесть. Кроме того,
неприятно было сознавать, что ее собственное подсознание может выдать некий
приказ как бы помимо ее воли. Полина могла управлять другими людьми, в том
числе и подавить у них всякие подсознательные реакции, контрсуггестию и
прочее, но ее собственное подсознание было ей непокорно.

Конечно, когда она доискалась причин поначалу непонятных и даже пугающих
явлений в головах своих "подопечных", ей стало полегче, она быстро
"усыпила" те самые "центры", которые позволяли Таранам читать чужие мысли,
и смогла сосредоточиться на созерцании завершающих мгновений акта
супружеской любви.

Когда Надька, восторженно выдохнув, бессильно уронила ноги на постель, а
Таран все еще продолжал шурудить в топке, Полина решила, что Таранихе
вполне достаточно, а потому дала ему команду: "Ко мне, мальчик!"

Юрка оторвался от устало распластавшейся Надьки, слез с кровати и подошел к
креслу, где в донельзя откровенной позе, пристроив колени на края
подлокотников, возлежала нетерпеливо сопящая Полина. Подчиняясь ее
неслышным приказам, Юрка стал торопливо сдирать с себя все, что на нем еще
оставалось из одежды. А потом встал на колени перед креслом, нагнул голову,
мягко растянул в стороны влажные курчавинки и погрузил язык в распахнутую
дырочку. Язык дотянулся, условно говоря, до "пимпочки" и стал ее ласково
полизывать...

Надька еще немного полежала, изредка посматривая в ту сторону, где
происходила эта процедура для гурманов, а потом, лениво поднялась с
кровати, разулась, стянула немного помявшееся платье и тоже, как и Полина,
позаботилась, чтобы повесить свой халявный прикид в шкаф. Далее, уже совсем
голенькая, Надька приблизилась к креслу, присела на корточки за Юркиной
спиной, обняла его коленками и ляжками, а потом, выпятив грудки, стала
плавно тереться ими о мужнину спину. Но ладошки пристроила на раскинутые в
стороны округлые колени Полины... Всем было хорошо!

СОВСЕМ СЕРЬЕЗНЫЕ ЛЮДИ

Пока эти великовозрастные детишки в игрушки играли, в другом полушарии - в
северном или восточном, как хотите считайте - за большим строгим столом
собралось человек десять очень серьезных людей. Собрались они не пировать,
а заседать. И поводом для этого заседания до некоторой степени служило то,
что происходило в данный момент на очень далеком отсюда тропическом
острове.

Вел заседание двухметровый бородач в солидных профессорских очках,
восседавший за отдельным, так сказать, директорским столом, являвшимся как
бы перекладиной буквы "Т". А по обе стороны "ножки" этой самой буквы сидели
семеро солидных мужчин в возрасте от 35 до 50 лет и две строгие дамы.
Возможно, хмурый вид всех участников этого заседания объяснялся не только
тем, что им предстояло обсуждать весьма сложные проблемы, но и тем, что
мероприятие происходило в шестом часу утра.

- Все налицо? - обведя суровым взглядом тех, кто сидел вдоль "ножки" буквы
"Т", произнес бородач.

- Все, кого приглашали, Сергей Сергеевич, - подтвердила темноволосая
рябоватая дама, сидевшая ближе всех к директорскому столу, по правую руку
от бородача.

- Начинаем экстренное заседание дирекции ЦТМО, - объявил Сергей Сергеевич.

- Извините, что поднял всех в пять утра, тем более что многие и вовсе спать
не ложились. Вопрос в повестке дня единственный: ход расследования ЧП -
побега из стационара спецсубъекта Полины Нефедовой. Владимир Николаевич,
докладывайте. Только сжато и только последнюю информацию за сутки. Можно
сидя.

Владимир Николаевич, мужчина массивный и увесистый, наверное, порадовался
разрешению не вставать.

- Вчера утром пришла информация через СППК от МКП известной области,
зашифровано Максимовым, Колосовой, Птицыным. По их данным, Нефедова пробыла
два дня на территории области, предположительно побывала на территории села
Васильева, изъяв нужные ей документы, и позавчера в 9.30 вылетела в Москву
рейсовым "Ту-134" в сопровождении двух захваченных ею сотрудников МАМОНТа -
супругов Юрия и Надежды Таран. Дальнейшая отработка по данным этой
информации подтвердила прибытие Нефедовой и контролируемых ею лиц в
аэропорт Шереметьево-1 и вылет их из Шереметьево-2 рейсом "Ил-62" Москва -
Мадрид...

- Вот этого-то и надо было бояться! - не стерпев, проворчал один из
заседающих.

- Прошу не перебивать выступающего! - возвысил голос Сергей Сергевич. - У
вас будет время высказаться...

- Собственно, у меня уже все, - вздохнул Владимир Николаевич. - Сведений из
Мадрида пока не поступало. Сеанс будет только через час, так что к концу
заседания может что-то прибыть. Я приказал сообщать прямо сюда, если вы не
возражаете...

- Правильно приказали, - кивнул Сергей Сергеевич. - Ладно, спасибо и на
этом. Так. Теперь прошу вас, Лариса Григорьевна. Вы провели расшифровку
записей, снятых аппаратурой объективного контроля?

- Да, провели, - кивнула вторая из дам, присутствовавших на заседании,
светловолосая, в сером брючном костюме. - Выводы таковы. Она управляет
внешними показателями своего самочувствия. То есть может снижать и повышать
температуру тела, артериальное давление, частоту пульса. Это раз.
Сотрудники, наблюдавшие за ее состоянием, контролировали ее в основном по
той информации, которая выводилась на мониторы. Как уже отмечалось, каждая
смена в ходе работы подвергалась воздействию Полины и видела на мониторах
те показатели, которая она им задавала. Более того, Нефедова настроилась на
рабочие частоты ГВЭПа, которым мы контролировали ее мозговую деятельность в
течение этого года, и умело имитировала почти полное отсутствие таковой.