почему-то мать и подумал, что и матери он немножко стыдился на людях в
последние годы. Экую клушу ему подобрала! Жену он не любил. Когда-то, не
признаваясь в этом самому себе, тосковал, придирался, злобился. Потом
понял и себя и ее, притерпелся. Подолгу бывал в разлуках и с облегчением
расставался вновь. Не радовала. И помочь не могла. Тенью за ним следом, а
для дела и нет. Клуша! Досидела тогда с дочерьми в Новгороде до нятья!
Другая бы в ночи, верхом, а ускакала... К тому же Довмонту, не чужой,
зять! Не из-за нее ли лишиться Копорья пришлось? Обменяли ему город на
пленную княгиню с дочерьми да на бояр его полоненных. Вот и Копорья нет,
раскопали, по камню развезли. Все труды даром! За город, за мечты, за
замыслы дерзкие, далекие - нелюбимую, рано остаревшую женщину... Когда-то
в глаза глядела, наглядеться не могла, трепетала, а теперь тоже
обдержалась... Вот сейчас будет хлопотать, устраивать дом. Разойдись
полки, покинь его все и вся, и также будет хлопотать...
в делах и на расправы скор. И тут: ордынскую морду увидел, старопрежнюю -
город разбежался, баскак сидит! Едва сдержал себя. В глазах, чуял,
полыхало бешенство. И слова не вымолви, не с Ордой ведь воюешь, с братом!
Русские князья для них, что комарье... А ратные люди идут и идут! Теперь,
пожалуй, Андреевым боярам и из Владимира будет носа не высунуть! Что ж, он
пока в своем праве, в вотчине своей. Надо ордынцам помене полки казать.
кинулся сзади, с маху повис на руке. Дмитрий, натужась, подкинул его одной
рукой вверх, тот завизжал испуганно-радостно. Дмитрий поймал его за рубаху
и, играя силой, опять подкинул одной рукой, но тут малость прогадал,
пришлось подхватить другою, чтобы не уронить сына. Прижал было к себе, но
Сашка, бес, не сидит, затрепыхался, заизвивался в руках:
масти жеребцу. Вцепился в седло и в стремя. Конь мотанул головой, храпя,
заперебирал ногами, косясь на княжича. Коновод, сбычась, с трудом удержал
его под уздцы. Сашка уже был в седле и, радостно болтая ногами, кричал:
без труда сволок сына с седла, дал тумака несильно, для острастки:
радовал. Такому княжеских поводий в руках не удержать. В монахи бы уж шел!
(Грешным делом подумалось.) Дело еще долгое, может, головой возьмет.
Учителя хвалят, прилежен. Давеча притащил какую-то рукопись,
Даниила-заточника послание, и толковал складно про корыстолюбие, про
старые времена.
домишки, тощий торг. И людишки, кто живы, сбежали. Большинство ждет, как
куда повернет. Кто и вовсе раздумал ворочаться. К брату Данилу много,
сказывали, народу подалось... Конюшни и то порушены. Тьфу! Как терем-то
уцелел!
знакомый, от этого несколько потеплело на душе. А все же попадись нынче
Андрей ему в руки! Не знай, что и содеял бы...
бы, да тогда татарский хан беспременно свою рать пошлет.
только дрогнул щекой, не оборвал, не окоротил.
владимирцы сами ся передадут.
вцепившись в подлокотники, спина напряженно прямая, брови хмуры, взгляд
остр. Княжеская шапка на голове. Бояре по лавкам. Тоже в шапках. Кто в
колени упер руки, склонив голову да взглядывая изредка на князя, кто на
посохе сложив, кто на груди. День смерк. В высоких стоянцах потрескивают
свечи. В очередь теперь говорить Мише Прушанину:
времен, что до Батыя, не делали этого. И торговля нужна была новгородская,
ордынское серебро шло оттуда, и так как-то... Голодом ставить на колени...
далеким. Там Андрей, брат и враг кровный, с которым сейчас не то что пить,
в глаза бы глядеть не мог, с души воротит! Брат! С главным прихвостнем
своим, с Семеном Тонильичем. Тот-то и есть всех зол причина! Там был его
город, его Копорье. Города нет. Все, что любил, обернулось злом и
требовало мести.
а по простой чади, что от него может отворотиться и Торговая сторона, а не
только Прусская улица. Душа ожесточела и требовала на зло отплатить злом.
Заморить, подчинить, заставить! Так, как заставлял он себя любить
нелюбимую жену. Он послал в Суздаль, где на Андрея злобились давно, веля,
чтобы и они тоже придержали хлеб. Того же потребовал от юрьевского князя и
других. По дорогам и волокам были поставлены заставы, и в Новгороде уже
начали расти цены на зерно.
серебра нынче не чаял заплатить ордынского выхода и потому совсем не хотел
рушить новгородскую хлебную торговлю. Дмитрий рвал и метал, хотел уже и
полки двинуть на Святослава Тверского, но тут вмешалась новая сила, о
которой он и подумать не мог. Ему не подчинился младший брат, Данил
Московский.
Положил на стол беспокойные сильные руки. Как легко все-таки подписал он
эту грамоту, что просили у него от лица всего города новгородские бояре!
Дмитрий им этой грамоты не давал. Дмитрий хотел быть господином во всей
земле. Но будет ли он-то господином, ежели княжья печать на грамотах без
печати новгородского посадника не станет ничего значить? Ежели торговый
суд учнут править без него, князя, по слову тысяцкого? Ежели ему и его
боярам запретят покупать села в Новгородской земле?
в Переяславль. И все же сейчас, наедине с собою, он изумился той легкости,
с какой пошел на это, на то, чтобы... Да, так и надо сказать: на отказ от
власти! Что же ему нужно тогда? Зачем вс°?!
дал новгородцам эти ихние права и грамоты? Своя потеря? Нет! Только то,
что Дмитрий на это бы не пошел. (Не пошел, однако, и потерял Новгород!)
Противное подозрение, что его все время сравнивают с Дмитрием, вот что не
давало жить, вот что долило паче всего! А старики, те еще и отца помнят,
Александра, Невского, победителя, и с отцом сравнивают, и еще кто скажет,
поди, как тогда покойный Василий: <Дмитрий поболе на отца похож, чем ты!>
И еще кричал ему Василий тогда: <Бери Новгород!> Вот он взял. И что
дальше?
соборе, все это было как багряное фряжское вино, как кровь, что тоже
ударяет в голову. И вот - отрезвление.
напротив, на перекидной скамье. Дмитрий - здесь. Андрей, и не думая, сел
сейчас, оказывается, на место братне. И опять покоробило. Хорошо Даниле,
занят в своей мурье... Сын народился!
для кого? Сына и того нет. Феодора скоро приедет. Феодора еще молода,
должна родить. Не наказан ли он бесплодием? Кем? И за что? (Каин и Авель!)
Не убивал я брата своего! А кони вс° ходили взад-вперед и кору грызли... и
не ушли. (Господи, сжалься надо мной!) Так что же мне все-таки нужно?!
Власть? Я сегодня отрекся от нее, подписав ряд с Новгродом. Одолеть брата?
Я одолел его. Земля моя - и не его. А можно ли подчинить землю, ежели не
хочет того земля?
своей, чтобы дрожали, но и любили, чтобы гордились тобою, чтобы не
оглядываться и не думать, - как смотрят, не усмехаются ли вслед? Чтобы
смотрели и вслед подобострастно!
замория, чтобы сотни слуг, опахала, вельмож раболепие? Чтобы Феодора в
византийской парче, с индийскими жемчугами в ушах проплывала видением,
надменно приподняв писаные брови и слегка опустив рисованные, удлиненные
глаза... Для сего надобно быть императором, кесарем, господином в земле и
в роде своем. (А истинный кесарь там, в расписных, в огромных, в
неправдоподобно легких, готовых улететь шатрах>, на зеленой траве, где
дремлют чуткие кони и острия татарских копий да дымы только и прочерчивают
затухающий вечерний лик красно-зеленой степной зари.) Да и где строить? В
Городце, в смешном маленьком его городке волжском... Во Владимире, что
вечно переходит от одного к другому? (Так для кого и строить?!) Здесь, в
Новгороде, где ему оставили одно только имя княжое? Нет земли для дворцов
и палат, земли прочной, своей, неотторжимой. Нет для него на Руси такой
земли! Нет дома, ничего нет... Так что же он, победив, поражен? С кем же
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Круз Андрей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Буркатовский Сергей