Чтение 66–й страницы книги ~Русь Изначальная том2~

Асбад понимал, что его строй будет прорван варварами не в одном
месте. Но это еще не поражение, нет.

Застигнутый вблизи левого края войска, Асбад успел построить четыре
десятка своих ипаспистов острием к варварам. Здесь он сумеет не поддаться,
сюда он соберет свой расстроенный полк после прорыва варваров. Строй,
только строй! Рим всегда побеждал, противопоставляя слепой Фурии варвара
жало хладнокровной Паллады.

Далекое было то лето, когда воевода малого племени россичей сам-друг
с князь-старшиной Колотом провожал будто в змеиную пасть дальний дозор
слобожан. Горсточку посылал Всеслав в пустую, чужую и страшную степь,
откуда всегда валило на Рось горе-злосчастье.

В родах никто не знал о затее воеводы. На юг уходило семь конников,
семь! Меньше, чем пальцев на руках человека, меньше, чем когтей на
звериных лапах. Истинную цель дозора Всеслав на ухо доверил одному
Ратибору.

В начале же этого лета в подсохшую степь тысячи россичей, ни от кого
не таясь, провожали своих, посланных от большого войска, чтобы впервые
пощупать империю, чудесную силой, славой, богатством.

Привычка почитать старших гнула перед ними шеи и спины воинов, а те,
приглашая своих слушаться во всем воевод, как добрый пес - хозяина, не
сочли нужным, щадя свою гордость и достоинство младших, хоть полусловом
напоминать им о воинской чести.

Три дня сам князь Всеслав провожал войско. Три дня старые слобожане,
прославленные в боях за Рось, ревниво присматривались, каковы молодые в
походе. Из молодых же каждый трепетал всей душой: ну, как скажут, что
тяжело он ведет коня и конь под ним устает до времени, что не так он
бросает стрелу на скаку... Заметят, прикажут вернуться на Рось. Иных
отсылали, давая замену.

По сравнению с ромеями россичи были, как ключевая вода рядом с
дунайской. Между собой росские воины общались с бесхитростной простотой.
Боевая хватка, воспитанная тяжелой наукой воина, укреплялась
старательностью простой души, отдающейся делу с бескорыстным увлечением.

В дунайской крепости ромеи сидели, как мыши, трусливо наблюдая за
переправой. Тогда не было россича, который, примеряя к себе, не нашел на
правом крутом берегу место, откуда он ударил бы, будь он ромеем.

Россичи понимали хазаров: эти умели, и биться, и отбиваться, и жизнь
покидать по-воински, не теряя лица. Суника-хан вел себя не как ромейский
воевода Кирилл. Суника-хан умер вместе со своими воинами, и никто не
просил пощады.

О большой войне с хазарами россичи хранили предания, песни пели и в
песнях доброе место отвели Сунике и храбрым хазарам, ибо слава победителей
возрастает от правдивого рассказа о доблести побежденных.

Закрывшись щитами, наставив копья и мечи, опершись на стремя, ромеи
ждали удара варваров. Сзади легаты и центурионы еще орали, наводя порядок.

Неожиданно и странно варвары запнулись, оставив между собой и строем
полка Асбада стадии две или меньше.

Но Асбад не получил передышки. Не раскрывая ртов для боевого клича,
онемевшие варвары все сразу выбросили тучу стрел. Округ Асбада закричали
раненые, особенно хорошо слышные из-за молчания скифов. Сам Асбад получил
тяжелый удар по лбу каски, от которого железный колпак дернулся на голове,
рванув нижнюю челюсть чешуйчатым ремнем. Аравийская кобыла Нимфа, которая
стоила комесу пятьдесят статеров, согнула ноги в запястьях и ткнулась
ноздрями в землю. Асбад отскочил, повинуясь инстинкту бывалого наездника.
Несчастная Нимфа легла на бок. Комес упал: его сбил с ног судорожный удар
копытом другой умирающей лошади. Прочность хорошо откованных лат спасла
Асбада от увечья.

Поднявшись, комес увидел себя среди бьющихся лошадей, сброшенных
наземь всадников. Запомнился ипаспист, державший руками в блестящих
наручнях стрелу, а конец стрелы скрывался в щеке.

Завеса отдернулась: скифы казались особенно большими, высокими.
Взмахи рук лучников. Конский храп. Стоны людей. Безобразное щелканье.
Гнетя воздух, стрелы затмевали денной свет.

Асбад подобрал щит, свой или чужой - кому нужно знать? Стрела
промчалась над щитом, рванув левое ухо. Отвратительное ощущение глухоты и
боль под черепом. Асбад упал на колени, прячась за горячим трупом Нимфы.
Под рукой оказалась не земля, а шелк священной хоругви тзурульской
конницы, брошенной знаменосцем.

Раздались выкрики варваров - к комесу вернулся слух. Зная сотню
славянских слов, он понял: начальники скифов отзывают своих назад.
Внезапно голоса варваров подавил свой воинский клик:

- Ника! Ника! Бей, убивай, побеждай!

Спасение! Асбада подбросило, как ожогом плети. Геввадий, начальник
правого крыла, успел вернуться, чтобы поразить варваров с бока. Да. Все
кончилось. Железный ливень скифских стрел прекратился.

Выпрямившись, Асбад видел стремление конницы Геввадия. Плотная
колонна всадников, сверкающая желтой медью и серебром начищенного железа!
Они, спасители. Какая сила! Испуганные варвары разлетелись, как стая
голубей, застигнутая охотниками на просяном поле.

Солдаты на взмыленных конях скакали в двух сотнях шагов, сметая
варваров. Комес видел пену на удилах, распяленные рты всадников. Во имя
Пантократора! Асбад воздел хоругвь, которая распустилась над ним, как
порфира базилевса.

Коня! Комес прыгнул к лошади, оставшейся без хозяина, схватил
поводья. Концы их вплелись в пальцы человека, лежавшего под копытами.
Асбад узнал старшего своих ипаспистов. Стрела торчала из его груди. Асбад
дернул поводья раз, другой. И ногой помог себе вырвать ремень из упрямой
руки.

К Асбаду вернулось потерянное самообладание. Он поднял хоругвь и,
увлекая за собой уцелевших и удержавшихся от бегства, поскакал вслед за
полком Геввадия.

Широка, вольна для скачки фракийская равнина. Горячий воздух гулял из
груди в грудь. Пот, кровь. Кровь, пот. Сплетались невидимые струи острых
запахов тела ромея и тела россича. Солнце ли светило, или вновь его
спрятали облака? Дул ли ветер, или был неподвижен зной лета? Кажется,
заблудившаяся тучка успела пролить несколько сразу высохших капель...

Геввадию не было дано прикоснуться к варварам. Не смог и он заставить
скифов принять бой, чтобы сломить их копьями и мечами. Асбад видел: будто,
бежав от Геввадия, варвары в действительности не собирались покинуть поле,
такое удобное для конницы, так старательно выбранное Асбадом.

Отступив перед напором Геввадия - лучше сказать отскочив, - варвары
разделились на несколько отрядов, предложив состязание в ловкости. Как бы
играя в увертки, скифы уклонялись и стреляли, стреляли. Асбад видел, как
варвары, управляя лошадью только ногами, спускали тетивы на полном скаку,
одинаково метко и сильно посылая стрелы перед собой, влево и назад.

Лошади под уцелевшими всадниками Асбада были еще способны к скачке
Геввадий, торопясь соединиться со своими, шел полным махом больше сорока
стадий и теперь расплачивался за усилие. Лошади против воли всадников
переходили в шаг.

Шагом ли, полным ли махом, тзурульская конница таяла под стрелами
варваров вопреки своему мужеству. Солнце еще высоко стояло над Родопами,
когда уцелевшие Асбад и Геввадий поняли тщетность попыток заставить скифов
сражаться по-ромейски, принудив их к правильному бою.

Хотя бы лес, где можно укрыться от стрел! И лес, и горы застыли в
недосягаемой дали. Из всей тзурульской конницы осталось пять или шесть
сотен всадников. Был избран невысокий холм, чтобы на нем продержаться до
темноты, когда угомонятся сатанинские луки скифов. Солдаты спешились,
чтобы укрыться за лошадьми.

С холма Асбад увидел, что разгром его конницы происходил на небольшом
пространстве. Варвары кружили, водя за собой ромеев. Повсюду густо
набросаны трупы лошадей и людей. А был ли убит хоть один скиф? Асбад не
знал.

Тени удлинялись. Солдаты громко молились, призывая всевышнего
обещаниями богатых жертв, суля богу за спасение золото и серебро. Были и
богохульствующие: бог бросил их, не поможет ли Сатана?

Откуда у этих скифов столько стрел и уменье стрелять! Они били с
такого удаления и так метко, как ни одни союзники-федераты империи: гунны,
бессы, герулы, мавры, нумидийцы. Страшная чума свалилась на империю из
неизвестной земли.

Асбад понял, что напрасно его увлек холм, как спасительное место.
Следовало бы остаться на ровном месте, укрываясь за трупами лошадей.

Уже перебиты все кони, многие всадники убиты и почти все ранены.
Отчаявшись, Асбад не захотел совершить грех самоубийства, как Геввадий,
который закололся, страдая от раны в лицо.

Асбад один побежал на скифов. Кто-то выскочил ему навстречу. Быть
может, этот примет единоборство? Асбад остановился, облизывая сухим языком
запекшиеся губы. Весь день без воды! Комес почувствовал смрад собственного
дыханья.

Варвар налетал косокрылым коршуном. Асбад приготовился размахнуться
мечом. Варвар издали махнул рукой. Петля упала Асбаду на плечи. Комес
уцепился за жесткую веревку, и непреодолимая сила потащила его тело, как
мешок, в темноту, в ночь.

Остыв, солнце свалилось за Родопы. В сумраке раненые кричали, как
всегда кричат на полях битвы, от боли и от отчаяния.

Поздно, трудно выкатившись над берегом окровавленной Фракии, луна