Чтение 66–й страницы книги ~Всадник без головы~

строгостью.

-- Мисс Луиза, посмотрите-ка туда! Молодой джентльмен...

-- Какой молодой джентльмен?

-- Тот самый, которого разыскивают, тот самый...

-- Я никого не вижу.

-- Он сейчас за деревьями. Смотрите туда, туда! Вон черная
шляпа, бархатная куртка и блестящие серебряные пуговицы. Это он
-- тот самый молодой джентльмен.

-- Ты, верно, ошибаешься, Плутон. Здесь многие так
одеваются. Расстояние слишком велико, чтобы узнать человека,
особенно теперь, когда его уже почти не видно... Все равно,
Флоринда, беги вниз, приготовь мою шляпу и амазонку. Я хочу
проехаться верхом. А ты, Плутон, оседлай мне Луну, только
скорее! Я боюсь, что солнце поднимется слишком высоко. Ну,
живо, живо!

Как только слуги спустились по лестнице, Луиза еще раз
подошла к парапету; она с трудом переводила дыхание от бурного
волнения. Теперь ей никто не помещает рассмотреть хорошенько,
кто там, на холме, среди зарослей.

Но было уже поздно: всадник скрылся.

"Сходство большое и в то же время это как будто не он.
Если это Морис Джеральд, то зачем бы ему ехать туда?"

И сердце ее сжалось. Она вспомнила, что однажды уже
задавала себе этот вопрос.

Она больше не стала задерживаться на асотее. Через десять
минут Луиза уже была на другом берегу, в зарослях, где скрылся
всадник.

Она ехала быстро, внимательно глядя вперед. Поднявшись на
обрыв над долиной Леоны, Луиза вдруг натянула поводья. До нее
донеслись чьи-то голоса...

Она прислушалась. Хотя звуки были едва слышны, все же
можно было различить два голоса: женщины и мужчины.

Какого мужчины, какой женщины? Ее сердце снова сжалось.

Девушка подъехала ближе. Снова остановилась... Снова
прислушалась...

Говорили по-испански. Это ее не успокоило. С Исидорой
Коварубио де Лос-Льянос Морис Джеральд стал бы говорить
по-испански. Креолка знала этот язык достаточно хорошо, чтобы
понять смысл разговора. Но она была еще слишком далеко и не
могла разобрать слов. Голоса звучали возбужденно, словно
говорившие были охвачены гневом,-- это вряд ли было неприятно
Луизе.

Она подъехала еще ближе; еще раз натянула поводья... еще
раз прислушалась. Мужского голоса уже не было слышно. Голос
женщины звучал отчетливо и твердо -- казалось, она грозила.

Потом наступила тишина, прерванная коротким топотом копыт,
и затем снова тишина; затем прозвучал голос женщины -- вначале
громкий, словно угрожающий, потом приглушенный, как будто она
разговаривала сама с собой, -- и опять тишина, прерванная
топотом копыт, словно лошадь, удаляясь, скакала галопом.

Вот и все, да еще крик парившего над поляной орла,
которого вспугнули сердитые голоса.

Голоса доносились с поляны, хорошо знакомой Луизе: с этим
местом у нее были связаны дорогие воспоминания. Девушка еще раз
остановилась, почти на самой опушке. Она боялась ехать дальше,
боялась узнать горькую правду...

Наконец она перестала колебаться и выехала на поляну.

Там взад и вперед бегала оседланная лошадь. На земле лежал
какой-то человек, руки которого были стянуты лассо. Рядом
валялись сомбреро и серапе, но, по-видимому, принадлежавшие не
ему. Что же здесь могло произойти?

Мужчина был одет в живописный мексиканский костюм. На
лошади -- нарядный чепрак мексиканской работы.

Сердце Луизы наполнилось радостью. Мертв этот человек или
жив, но он безусловно тот, кого она видела с асотеи, и не Морис
Джеральд.

До последней минуты Луиза всем сердцем надеялась, что это
не он, и ее надежды сбылись.

Она подъехала ближе и взглянула на распростертого
человека; посмотрела на его лицо, которое было обращено вверх,
потому что он лежал на спине. Ей показалось, что она где-то
видела его, хотя и не была в этом уверена.

Было ясно, что он -- мексиканец. Не только одежда, но и
черты лица выдавали испано-американский тип.

Его наружность показалась ей довольно красивой.

Но не это заставило Луизу соскочить с лошади и с участием
наклониться над ним. Она поторопилась помочь ему, радуясь, что
он оказался не тем, кого она боялась найти здесь.

-- Кажется, он жив,-- прошептала она. -- Да, он дышит.

Петля лассо душила его. В одно мгновение Луиза ослабила
ее; петля поддалась легко.

"Теперь он может дышать свободнее. Но что же тут
произошло? На него набросили лассо, когда он сидел на лошади, и
стащили на землю? Это наиболее вероятно. Но кто это сделал? Я
слышала здесь женский голос -- я не могла ошибиться... Но вот
мужская шляпа и серапе, которые принадлежат не ему. Может быть,
здесь был другой мужчина, который уехал с женщиной? Но отсюда
ускакала только одна лошадь... А, он приходит в себя! Слава
Богу! Я сейчас все узнаю".

-- Вам лучше, сэр?

-- Сеньорита, кто вы? -- спросил дон Мигуэль Диас,
поднимая голову и с беспокойством озираясь вокруг. -- Где она?

-- О ком вы говорите? Я никого здесь не видела, кроме вас.

-- Карамба! Как странно! Разве вы не встретили женщину
верхом на серой лошади?

-- Я слышала женский голос, когда подъезжала сюда.

-- Правильнее сказать -- дьявольский голос, потому что
Исидора Коварубио де Лос-Льянос настоящий дьявол!

-- Разве это сделала она?

-- Будь она проклята! Да!.. Где же она? Скажите мне,
сеньорита.

-- Я не знаю. Судя по топоту ее лошади, она спустилась по
склону холма. Наверно, это так, потому что я подъехала с другой
стороны.

-- А!.. Вниз по склону холма -- значит, она поехала
домой... Вы были очень добры, сеньорита, освободив меня от этой
петли,-- я не сомневаюсь, что это сделали вы. Может быть, вы не
откажете и помочь мне сесть на лошадь? Я надеюсь, что смогу
удержаться в седле. Здесь, во всяком случае, мне нельзя больше
оставаться. Мои враги недалеко... Пойди сюда, Карлито! --
сказал он лошади и как-то особенно присвистнул. -- Подойди
поближе, не бойся этой прекрасной сеньориты. Не она сыграла с
нами эту злую шутку. Ну, иди сюда, мой конь, не бойся!

Лошадь, услышав свист, подбежала к хозяину, который уже
поднялся на ноги, и позволила ему взять себя под уздцы.

-- Если вы мне поможете, добрая сеньорита, я, пожалуй,
смогу сесть в седло. Как только я буду на лошади, мне нечего
опасаться преследования.

-- Вы думаете, что вас будут преследовать?

-- Кто знает? Как я уже сказал вам, у меня есть враги.
Впрочем, неважно... Я чувствую еще большую слабость. Вы ведь не
откажетесь помочь мне?

-- Я охотно окажу вам любую помощь, какая только в моих
силах.

-- Очень вам признателен, сеньорита!

С большим трудом удалось молодой креолке подсадить
мексиканца в седло. Он покачнулся, но удержался в нем.

Подобрав поводья, он сказал:

-- Прощайте, сеньорита! Я не знаю, кто вы. Вижу только,
что вы не мексиканка. Американка, я думаю... Но это все равно.
Вы так же добры, как и прекрасны. И, если только когда-нибудь
представится случай, Мигуэль Диас отплатит вам за эту услугу.

Сказав это, Эль-Койот тронул поводья; он с трудом
удерживал равновесие и поэтому ехал шагом.

Несмотря на это, он скоро скрылся из виду, -- деревья
заслонили его, как только он пересек поляну.

Он поехал не по одной их трех дорог, а по узкой, едва
заметной тропе.

Молодой креолке все это показалось сном, и скорее
странным, чем неприятным.

Но эта иллюзия быстро рассеялась, когда она подняла и
прочитала валявшееся на земле письмо, потерянное Диасом. Письмо
было адресовано "дону Морисио Джеральду" и подписано "Исидора
Коварубио де Лос-Льянос".

Луиза взобралась в седло почти с таким же трудом, как
только что уехавший мексиканец.

Переезжая Леону на обратном пути в Каса-дель-Корво, она
остановила лошадь посередине реки и в каком-то оцепенении долго
смотрела на поток, пенящийся у ее ног. На ее лице было
выражение глубокого отчаяния. Будь это отчаяние хоть немного