сидя у телевизора, изучая газеты, беседуя с людьми на приемах в посольствах,
в салонах аристократии, на вернисажах, выставках и бесконечных
соревнованиях. С каждым днем обстановка на Острове все более выходила из-под
власти привычных старорусских институтов. Депутаты чуть ли не всех партий,
даже и монархисты, начинали свои выступления с клятв верности СОСу. Отказ от
Идеи Общей Судьбы практически лишал каких-либо шансов на победу в выборах.
Одни лишь экстремистские группки, которые и не рассчитывали на места в Думе,
позволяли себе атаковать лучниковскую братию. "Яки-национализм" очень быстро
вымирал, представал перед избирателями все более несерьезным и безобидным
молодежным клубом. Между тем Москва бесконечными шифровками запрашивала
Марлена Михайловича, держит ли он руки на пульсе событий, регулирует ли оный
пульс, направляет ли события в должное русло? В какое русло, ломал он себе
голову, куда мне направлять эти события? С какими группировками вести
переговоры и к чему их толкать, если все и так пышут бурной любовью к
великому СССР? Революционная теория и практика, отвечала Москва,
подсказывает нам, что в сложных ситуациях следует всегда опираться на
рабочий класс как на передовой отряд пролетариата. Вам нужно найти
подходящую причину для посещения Арабатской индустриальной зоны, вступить в
контакты с лидерами профсоюзов, с деятелями местной социал-демократии.
Остерегайтесь партии, именующей себя "коммунисты-нефтяники". Оперативные
сводки сообщают, что у них есть прямой выход на Белград. Представьте в ЦК
обстоятельный доклад о ситуации и настроениях в Арабатской зоне.
далась эта индустриальная зона? Неужели они не понимают, какую малую роль
играет в политической жизни Крыма так называемый рабочий класс, эти
несусветные богачи, дующие пиво и жующие кровавые бифштексы толщиной в руку?
Кроме того, там, на Арабате, вообще 60 процентов населения -- иностранные
рабочие -- турки, греки и арабы. Крымчанам самим не очень-то нравится
пачкать руки в нефти. Как можно столь рьяно держаться за дряхлые догмы, да
еще и подгонять под эти догмы невероятные исторические события? Как можно не
развивать марксизм?
несколько лет назад, он и сам смотрел на Арабат как на цитадель классового
сознания, как на могучий эшелон классового движения. Иногда он просыпался в
ночи, вставал, курил, смотрел на пустынный бульвар, за голыми ветками
которого светились кое-где витрины магазинов и огоньки недреманных
артистических клубов, и думал о том, что, быть может, в этот момент в этой
зимней крымской ночи он, коммунист Марлен Михайлович Кузенков, -- самый
реакционный человек в стране, что, может быть, никто так страстно, как он,
не противостоит в душе слиянию этой малой страны с великой метрополией.
центре небольшого Черного моря. Какие тектонические силы провидения отделили
его от материка и для чего? Уже не для того ли, чтобы задать нашему
поколению русских нынешнюю мучительную задачу? Он думал о Чонгарском проливе
и вспоминал День Лейтенанта Бейли-Лэнда, 20 января 1920 года, один из самых
засекреченных для советского народа исторических дней, день ужасающего
поражения победоносной пролетарской армии, когда против всей лавины
революционных масс встал один-единственный мальчишка, англичанин, прыщавый и
дурашливый. Встал и победил. До сего времени никто в Советском Союзе, за
исключением Марлена Михайловича да еще нескольких специалистов, не имеет
права знать, а тем более упоминать об этом дне. Никто не знает, а уж тем
более не упоминает, разве что жалкая кучка нравственных уродов, отщепенцев,
каких-нибудь двух-трех миллиончиков так называемой критически мыслящей
интеллигенции, то есть неполноценных граждан.
уже в хрущевское время, когда сформировался нынешний сектор Восточного
Средиземноморья. Он вспоминал сейчас свое первое ошеломление и даже не от
самого факта разгрома ударного Южного фланга Красной Армии, а от того, что
качнулись устои веры, то есть теории, -- "роль личности в истории"
повернулась вдруг к нему неприглядным, немарксистским боком, исказила
гармонию внутреннего мира молодого ученого. Впоследствии он то и дело вновь
и вновь уходил в эти секретнейшие архивы, какая-то странная тяга влекла его
ко Дню Лейтенанта Бейли-Лэнда. Ему даже стало казаться, что он был
свидетелем этого дня, случившегося за девять лет до его рождения.
Чонгарского пролива сковано крепчайшим льдом, по которому могут двигаться
многотысячные колонны с артиллерией. Все соответствовало в этот день логике
классовой борьбы: полностью деморализованная и дезорганизованная
Добровольческая Армия в панике грузилась на дряхлые пароходы в портах
Севастополя, Ялты, Феодосии, Керчи, Евпатории; последние боеспособные части,
вроде мамонтовцев, марковцев и дроздовцев, дрались с налетевшими из горных
ущелий татарскими сабельными отрядами; казачьи полки разложены
большевистскими агитаторами: полностью "упропагандированы" экипажи мощной
английской эскадры, призванной охранять северное побережье. Проявляя
классовую солидарность с российским пролетариатом, английские моряки и
морские пехотинцы покинули свои корабли, вмерзшие в лед у пирсов и на рейде
Альма-Тархана, и митинговали под красными флагами на набережных и на
базарной площади среди торговых рядов, мазанок и минаретов этого
пронизанного ледяным ветром северокрымского города. В полном соответствии с
логикой классовой борьбы впервые за столетие замерз Чонгарский сорокамильный
пролив, и уже в полнейшем соответствии с логикой классовой борьбы под
сверкающим морозным солнцем по сверкающему льду спокойно двигались к Острову
армии Фрунзе и Миронова. Было, правда, немного скользко, копыта коней слегка
разъезжались, однако флаги реяли в выцветшем от мороза небе, оркестры играли
"Это есть наш последний и решительный бой" и красноармейцы весело
матюкались, не наблюдая никаких признаков сопротивления со стороны
последнего прибежища классового врага.
двадцатидвухлетнего лейтенанта Ричарда Бейли-Лэнда, сменного командира одной
из башен главного калибра на линейном корабле "Ливерпуль": он был слегка с
похмелья. Вооружившись карабином, офицерик заставил своих пушкарей остаться
в башне; больше того, развернул башню в сторону наступающих колонн и открыл
по ним залповый огонь гигантскими шестнадцатидюймовыми снарядами.
Прицельность стрельбы не играла роли: снаряды ломали лед, передовые колонны
тонули в ледяной воде, задние смешались, началась паника. Все это можно было
наблюдать с набережной Альма-Тархана даже в не очень сильные бинокли, а
порой и невооруженным глазом. Стучали телеграфные аппараты по всему Крыму:
английский флот отражает наступление красных! Неожиданный шквал вдохновения
охватил белую армию. С аэродрома в Сары-Булате тройками стали подниматься
дряхлые "фарманы", "ньюпоры" и "витязи" с радужными кругами на крыльях. Они
сбрасывали на лед взрывные пакеты. Главнокомандующий барон Врангель отдал
приказ всем войскам выйти на северные берега, и впервые за целый месяц полки
подчинились. Дроздовская дивизия выдвинулась на северные рубежи. Даже
шкуровские "волчьи сотни" оставили до поры увлекательную резню с татарами в
теплых ущельях и поскакали в морозные степи. Даже остатки русского военного
флота в Балаклавской бухте после череды митингов стали разводить пары и
поднимать андреевские флаги. Английские экипажи вернулись на боевые посты.
Престраннейшим образом классовое сознание стало уступать место соблазну
военной победы. Впрочем, британское правительство не простило мятежников, и
большинство матросов после окончания войны предпочло осесть на крымской
земле, чем подвергнуться страшным морским реnetentiry(10*) в традициях
Владычицы Морей. Так и образовались северокрымские английские поселения,
сродни австралийским колониям беглых каторжников.
Марлен Михайлович вспомнил, как нервы у него сдали, как не выдержал и
разрыдался, читая списки жертв в рядах героической Второй Конной Армии,
Инзенских и Симбирских пехотных дивизий, броневых батальонов и конной
артиллерии. Дрались красные отчаянно, старались найти другие пути к крымским
берегам, но Чонгар замерз только в горловине, западнее и восточнее была
вода. Красноармейцы цеплялись за песчаные банки и гибли среди ледяного
месива тысячами и тысячами. Добровольческая же Армия возрождалась на глазах.
Горячие головы стали уже призывать к новому походу на белокаменную.
Благоразумие, однако, победило. Остров отбил атаку и ощетинился. Через
несколько дней подул мощный юго-восточный ветер. В Чонгарском проливе
разбушевался шторм. Героя битвы лейтенанта Бейли-Лэнда нашли в офицерском
клубе Сары-Булата. Двое суток подряд он играл в канасту с русскими
летчиками.
Оттопыренные уши, надменно-придурковатый взгляд, зализанный пробор. Ретушь,
должно быть, скрыла прыщи, но они явно предполагались. На снимке он не тянул
на спои 22, что-то возле совершеннолетия, эдакий гимназист-переросток. Какой
то, естественно, отпрыск какой-то захудалой аристократии, потомственный
royal navy(11*). Какая чудовищная нелепость -- паршивый мальчишка прервал
мощный симфонический ход истории! Марлена Михайловича почему-то совершенно
возмущало, что Бейли-Лэнд в последующих за победой интервью настойчиво
отклонял всяческие восхваления, дифирамбы, всевозможные "пращи Давида" и
собственный героизм. "Мне просто было любопытно, что получится, -- говорил
он газетчикам. -- Клянусь, господа, у меня и в мыслях не было защищать Крым
или русскую империю, конституцию, демократию, как там еще, уверяю, мне
просто была любопытна сама ситуация -- лед, наступление, главный калибр,
бунт на корабле, очень было все забавно. Пожалуй, меня больше всего
интересовала эффективность главного калибра в такой, согласитесь,
уморительной ситуации". Здесь он обычно начинал сморкаться в платок с
вензелями, и газетчики, захлебываясь от восторга, шпарили целые периоды о
"британском юморе", но от "пращи Давида" все равно не отказались.
сознания, без ненависти к победоносным массам, а только лишь из чистого
любопытства гнусный аристократишка отвернул исторический процесс, просто
моча ему в голову ударила. Да нет же, ерничает, просто снобистское