Чтение 66–й страницы книги ~Женщины~

растратить жизнь человека без истинного таланта.

Однако, многие именно так и поступают - друзья и родственники, главным
образом.

Динки пустился в следующую песню. Он собирался преподнести нам все
десять. Мы слушали и аплодировали, но, по крайней мере, мои аплодисменты
были самыми сдержанными.

- Вот эта 3-я строчка, Динки, мне она не понравилась, - сказал я.

- Но она мне необходима, понимаешь, потому что...

- Я знаю.

Динки продолжал. Он спел все свои песни. Это заняло довольно много
времени. Между песнями были паузы для отдыха. Когда Новый Год, наконец,
наступил, Динки, Дженис, Сара и Хэнк по-прежнему были вместе. Но гитарный
чехол, слава те господи, застегнули. Повешенный присяжный.

Динки с Дженис уехали где-то около часу ночи, а мы с Сарой отправились
спать. Мы начали обниматься и целоваться. Я, как я уже объяснял, -
поцелуйный маньяк. Почти не могу с этим справиться. Великие поцелуи редки,
крайне редки. В кино или по телевизору никогда не целуются как надо. Сара
и я лежали в постели, потираясь телами, с хорошими поцелуями, по-тяжелой.
Она по-настоящему дала себе волю. Раньше вс было одинаково. Драйер Баба
следил сверху - и она хватала меня за хуй, и я игрался с ее пиздой, и вс
заканчивалось тем, что она терлась моим хуем вдоль своей пизды, а наутро
кожа на члене у меня вся была красной и стертой от трения.

Мы перешли к трению. И тут она вдруг захватила рукой мой хрен и
скользнула им себе в щель.

Поразительно. Я не знал, что мне делать.

Вверх и вниз, правильно? То есть, скорее, внутрь и наружу. Как на
велосипеде ездить: такое не забывается. Она была поистине прекрасной
женщиной. Я не мог сдержаться. Я схватил ее за рыжие-с-золотом волосы,
притянул ее рот к своему и тут же кончил.

Она встала и ушла в ванную, а я посмотрел на свой голубой потолок
спальни и сказал: Драйер Баба, прости ее.

Но поскольку он никогда не разговаривал и никогда не прикасался к
деньгам, я не мог ни ответа от него ожидать, ни заплатить ему.

Сара вышла из ванной. Фигурка тонкая - худенькая и загорелая, но
обворожительная. Сара забралась в постель и мы поцеловались. То был легкий
любовный поцелуй открытыми ртами.

- С Новым Годом тебя, - сказала она.

Мы уснули, обернутые друг вокруг дружки.

101

Я переписывался с Таней, и вечером 5 января она позвонила. У нее был
высокий возбужденный сексуальный голос, какой раньше был у Бетти Буп.

- Я прилетаю завтра вечером. Ты заберешь меня в аэропорту?

- Как я тебя узнаю?

- На мне будет белая роза.

- Клево.

- Слушай, ты точно хочешь, чтобы я приехала?

- Да.

- Ладно, буду.

Я положил трубку. Подумал о Саре. Но мы с Сарой ведь не женаты.

У мужчины есть право. Я - писатель. Я - грязный старик. Человеческие
отношения вс равно не работают. Только в первых двух неделях есть какой-то
кайф, потом участники теряют всякий интерес. Маски спадают, и проглядывают
настоящие люди: психопаты, имбецилы, одержимые, мстительные, садисты,
убийцы. Современное общество насоздавало собственных разновидностей, и все
они пируют друг другом.

Дуэль со смертельным исходом - в выгребной яме. Самое большое, на что
можно надеяться в отношениях между двумя людьми, решил я, - это два с
половиной года.

У сиамского короля Монгута было 9000 жен и наложниц; у царя Соломона из
Ветхого Завета - 700 жен; у Августа Сильного из Саксонии - 365 жен, по
одной на каждый день года. Безопасность - в количестве.

Я набрал номер Сары. Та была дома.

- Привет, - сказал я.

- Я рада, что ты позвонил, - ответила она. - Я как раз о тебе думала.

- Как дела в старой Таверне здоровой пищи?

- Неплохой день был.

- Тебе нужно поднять цены. Ты все раздаешь бесплатно.

- Если я буду выходить только по нолям, не нужно будет платить налоги.

- Слушай, мне сегодня вечером кое-кто позвонил.

- Кто?

- Таня.

- Таня?

- Да, мы переписывались. Ей нравятся мои стихи.

- Я видела это письмо. То, что она написала. Ты его где-то оставил
валяться. Это та, что прислала тебе фотографию, где пизду видно?

- Да.

- И она к тебе едет?

- Да.

- Хэнк, мне плохо, мне хуже, чем плохо. Я не знаю, что мне делать.

- Она едет. Я уже сказал, что встречу ее в аэропорту.

- Что ты пытаешься сделать? Что это значит?

- Может, я - нехороший человек. Бывают разные виды и степени, сама ведь
знаешь.

- Это не ответ. А как же ты, а как же я? Как с нами быть?

Ненавижу, когда говоришь, как в мыльной опере, но я позволила вмешаться
своим чувствам....

- Она приезжает. У нас с тобой конец, значит?

- Хэнк, я не знаю. Наверное. Я так не могу.

- Ты была очень добра ко мне. Я не уверен, что всегда знаю, что делаю.

- Сколько она здесь будет?

- Два или 3 дня, я думаю.

- Ты что, не понимаешь, каково мне?

- Понимаю, наверное....

- Ладно, позвонишь, когда она уедет, тогда посмотрим.

- Ладно.

Я зашел в ванную и посмотрел на свое лицо. Оно выглядело ужасно.

Я выщипал несколько седых волосин из бороды и над ушами. Здравствуй,
Смерть. У меня было почти 6 десятилетий. Ты так часто промахивалась лишь
на волосок, что я уже давно должен быть твоим. Хочу, чтобы меня похоронили
возле ипподрома... где слышно последний заезд.

На следующий вечер я сидел в аэропорту, ждал. Было еще рано, поэтому я
пошел в бар. Заказал выпить и услышал чей-то плач. Я оглянулся. За
столиком в глубине всхлипывала женщина. Молодая негритянка - очень
светлого оттенка - в облегающем синем платье, балдая. Ноги она задрала на
стул, платье сползло, и там были эти длинные, гладкие, аппетитные бедра. У
каждого парня в баре стояло наверняка. Я не мог оторвать глаз. Раскалена
докрасна. Я уже представлял ее на своей кушетке, как она показывает мне
всю эту ногу. Я купил еще выпить и подошел. Встал рядом, стараясь не
показывать эрекцию.

- С вами вс в порядке? - спросил я. - Могу я как-нибудь помочь?

- Ага, купи мне злюку.

Я вернулся, неся ее виски с мятным ликером, и сел. Она сняла ноги со
стула. Я присел рядом в кабинке. Она закурила и прижалась ко мне бедром.

Я тоже зажег сигарету.

- Меня зовут Хэнк, - представился я.

- Я Элси, - ответила она. Я прижался к ней ногой, медленно подвЕгал ею
вверх и вниз.

- Я поставляю водопроводные принадлежности, - сказал я. Элси промолчала.

- Этот сукин сын меня бросил, - наконец, произнесла она, - и я его
ненавижу, Боже ты мой. Если б ты знал, как я его ненавижу!

- Так бывает почти с каждым от 6 до 8 раз.

- Вероятно, но мне от этого не легче. Я просто хочу его убить.

- Не бери сильно в голову.

Я протянул под столом руку и сжал ей колено. У меня стоял так, что
больно. Я был чертовски близок к оргазму.

- Пятьдесят долларов, - сказала Элси.

- За что?

- По-любому, как захочешь.

- Ты что, в аэропорту работаешь?

- Ага, печенюшки грлскаутские продаю.

- Извини, я подумал, что у тебя беда. Мне маму через пять минут
встречать.

Я встал и отошел. Шлюха! Когда я оглянулся, Элси снова задрала ноги на
стул, показывая больше, чем раньше. Я чуть было не вернулся.

Чрт бы тебя побрал в любом случае, Таня.

Самолет Тани подлетел, приземлился и не разбился. Я стоял и ждал, чуть
позади столпотворения встречавших. Какой она окажется? Я не хотел думать о
том, каким окажусь я. Пошли первые пассажиры - я ждал.

О, посмотрите на эту! Если б только она была Таней!

Или эта. Боже мой! Какая ляжка. В желтом, улыбается.

Или вон та... В моей кухне, моет посуду.

Или та... орт на меня, одна грудь вывалилась.

В этом самолете действительно было несколько настоящих женщин.

Я почувствовал, как кто-то похлопал меня сзади по спине. Я обернулся -
за мной стояло крохотное дитя. Выглядела она на 18, длинная тонкая шейка,
немного округлые плечики, длинный нос, но грудки, да, и ножки тоже, и
попка, да.