на ремонт от владельца машины: представители страховых компаний нередко
требовали передать заказ в одну из мастерских, с которыми у них были
контракты. Поэтому мы всегда старались быстрее браться за ремонт. Чем
больше мы успевали сделать до прихода страхового агента, тем лучше было
для нас: наши расходы по ремонту оказывались настолько большими, что
компания уже считала невыгодным для себя передавать машину в другую мас-
терскую. Мы бросили работу, когда стемнело.
миться к чрезмерным заработкам. Хватит с меня сегодня и этого.
работаю с одиннадцати до двух около ночных ресторанов.
Что-то не везет тебе в последнее время с носом. Ни один пассажир не ся-
дет к шоферу с этакой свеклой на лице. Пойди домой и приложи компресс.
вскоре простился и направился домой. По дороге я встретил Хассе и прошел
с ним остаток пути вдвоем. Он как-то потускнел и выглядел совсем нес-
частным.
невно бывает у каких-то старых знакомых и очень поздно возвращается до-
мой. Он рад, что она нашла себе развлечение, но после работы ему не хо-
чется самому готовить еду. Он, собственно, и не бывает особенно голодным
- слишком устает. Я покосился на его опущенные плечи. Может быть, он в
самом деле верил в то, о чем рассказывал, но слушать его было очень тя-
жело. Его брак, вся эта хрупкая, скромная жизнь рухнула: не было ма-
ло-мальской уверенности в завтрашнем дне, недоставало каких-то жалких
грошей. Я подумал, что есть миллионы таких людей, и вечно им недостает
немного уверенности и денег. Жизнь чудовищно измельчала. Она свелась к
одной только мучительной борьбе за убогое, голое существование. Я вспом-
нил о драке, которая произошла сегодня, думал о том, что видел в послед-
ние недели, обо всем, что уже сделал... А потом я подумал о Пат и вдруг
почувствовал, что из всего этого ничего не выйдет. Я чересчур размахнул-
ся, а жизнь стала слишком пакостной для счастья, оно не могло длиться, в
него больше не верилось... Это была только передышка, но не приход в на-
дежную гавань.
ся:
комнату. Я посмотрел ему вслед. Затем зашагал по длинной кишке коридора.
Вдруг я услышал тихое пение, остановился и прислушался. Это не был пате-
фон Эрны Бениг, как мне показалось сначала, это был голос Пат. Она была
одна в своей комнате и пела. Я посмотрел на дверь, за которой скрылся
Хассе, затем снова подался вперед и продолжал слушать. Вдруг я сжал ку-
лаки. Проклятье! Пусть все это тысячу раз только передышка, а не тихая
гавань, пусть это тысячу раз невероятно. Но ведь именно поэтому счастье
снова и снова так ошеломляет, опрокидывает, бьет через край...
меряла шляпку - маленький черный ток. На ковре стояла лампа. Комната бы-
ла полна теплым, коричневато-золотистым сумеречным советом, и только ли-
цо Пат было ярко освещено. Она придвинула к себе стул, с которого свисал
шелковый лоскуток. На сиденье стула поблескивали ножницы.
любила располагаться на полу, и несколько раз, приходя вечером домой, я
заставал ее заснувшей с книгой в руках где-нибудь в уголке, рядом с со-
бакой.
глаза и увидела меня в зеркале. Она улыбнулась, и мне показалось, что
весь мир стал светлее. Я прошел в комнату, опустился за ее спиной на ко-
лени и - после всей грязи этого дня - прижался губами к ее теплому, мяг-
кому затылку.
ла их кверху.
Шляпка такая, что парижские модельеры побледнели бы от зависти, увидев
ее.
лишь. Ты вообще когда-нибудь замечаешь, как я одета?
правда, стараясь прятать свой разбитый нос в тени.
знаешь.
люди знают друг о друге, тем больше у них получается недоразумений. И
чем ближе они сходятся, тем более чужими становятся. Вот возьми Хассе и
его жену: они знают друг о друге все, а отвращения между ними больше,
чем между врагами.
равд нам идти не дано. На то мы и люди. Зная одни только полуправды, мы
и то творим немало глупостей. А уж если бы знали всю правду целиком, то
вообще не могли бы жить.
мой нос.
что-то свалилось мне прямо на нос.
рассказываешь. Я знаю о тебе так же мало, как и ты обо мне.
еще раз осмотрела мое лицо.
лось какое-то приключение.
на весь вечер здесь, вдвоем с тобой.
ней. Но в конце месяца начались дожди, над городом непрерывно висели
низкие тучи, с крыш капало, задули резкие осенние ветры, и однажды ран-
ним воскресным утром, встав с постели и подойдя к окну, я увидел, что
листва на кладбищенских деревьях пожелтела и появились первые обнаженные
ветви.
ратились из поездки к морю, я находился в довольно странном состоянии:
все время, в любую минуту я думал о том, что осенью Пат должна уехать,
но я думал об этом так, как мы думаем о многих вещах, - о том, что годы
уходят, что мы стареем и что нельзя жить вечно. Повседневные дела оказы-
вались сильнее, они вытесняли все мысли, и, пока Пат была рядом, пока
деревья еще были покрыты густой зеленой листвой, такие слова, как осень,
отъезд и разлука, тревожили не больше, чем бледные тени на горизонте, и
заставляли меня еще острее чувствовать счастье близости, счастье все еще
продолжающейся жизни вдвоем.
рытые грязноватыми коричневыми листьями. Туман, это бледное животное,
высосал за ночь зеленый сок из листьев. Теперь они свисали с ветвей,
поблекшие и обессиленные, каждый порыв ветра срывал все новые и новые,
гоня их перед собой, - и как острую, режущую боль я вдруг впервые по-
чувствовал, что разлука близка, что вскоре она станет реальной, такой же
реальной, как осень, прокравшаяся сквозь кроны деревьев и оставившая на
них свои желтые следы.
Она спала спокойно, не кашляла. На минуту меня охватила радостная надеж-
да, - я представил себе: сегодня или завтра позвонит Жаффе и скажет, что
ей не надо уезжать, - но потом вспомнились ночи, когда я слышал ее тихое
свистящее дыхание, приглушенный хрип, то мерно возникавший, то исчезав-
ший, как звук далекой тонкой пилы, - и надежда погасла так же быстро,
как и вспыхнула.
письменному столу и принялся считать деньги. Я прикидывал, на сколько их
хватит для Пат, окончательно расстроился и спрятал кредитки.
еще по крайней мере два часа. Я быстро оделся, чтобы успеть еще немного
поездить. Это было лучше, чем торчать в комнате наедине со своими мысля-
Марко Джон
Афанасьев Роман
Жюль Верн
Суворов Виктор
Махров Алексей