работал над творениями почтенных авторов "Гарамона", стремясь к тому, чтобы
гордиться выпущенными книгами, и разбойным коварством, с которым он не
только помогал обводить вокруг пальца бедняг, приходящих в "Мануций", но и
отправлял на улицу Гуальди тех, кого считал неподходящими для "Гарамона" -
именно это он на моих глазах пытался проделать с полковником Арденти.
участвовать в таких инсинуациях. Думаю, что не ради денег. Он достаточно
хорошо знал свое дело, чтобы найти высокооплачиваемую работу. Я долгое время
считал, что он это делал потому, что ему представлялся случай наиболее полно
исследовать человеческую глупость, причем с идеального наблюдательного
пункта. То, что он называл глупостью, недоступный паралогизм, преступный
бред, скрытый под маской безупречной аргументации - все это завораживало
его, и он то и дело это повторял. Но это тоже была маска. Диоталлеви - тот
занимался этим шутки ради, может быть, в надежде, что какая-нибудь книга
"Мануция" подарит ему однажды новую комбинацию Торы.
особенно после того, как Гарамон запустил проект "Гермес".
его файлах.
воротник куртки, приближает ко мне свое лицо и целует меня, Анна, которая,
чтобы поцеловать, становится на цыпочки. Она целует меня, будто играет на
флиппере.
лжет.
мной в баре. Я пообещала, ты же не хочешь, чтобы я забирала свои слова
назад?
чтобы успеть до закрытия галереи. Я делал вид, будто рассматриваю картины -
все равно, как говорят, искусство мертво со времен Гельдерлина. Мне
понадобилось двадцать минут на то, чтобы вычислить ресторан, потому что
художники всегда выбирают те, что станут знаменитыми только месяц спустя.
секунду не смутилась. Посмотрела на меня красноречиво и одновременно - как
тебе это удается? - вызывающе, как бы говоря: ну и что? Самозванец со шрамом
уставился на меня как на самозванца. Остальные, которые ориентировались в
ситуации, выжидали. От меня требовался повод, чтобы затеять ссору. Я бы
легко выпутался, даже если б он меня поколотил. Они все знали, что ты пришла
сюда с ним, чтобы спровоцировать меня. Независимо от того, позволю я себя
спровоцировать или нет, моя роль была предопределена.
принял участие в разговоре, надеясь, что кто-нибудь восхититься моим
самоконтролем. Единственный, кто мною восхищался - это был я сам.
я забочусь о молодых непонятых гениях и, как Супермен, наказываю старых
гениев, справедливо непонятых. Я помогаю эксплуатировать тех, которые не
были так смелы, как я, и не сумели ограничиться ролью зрителя.
узнают, что были наказаны? Ты захотел стать Гомером? Держись, бедняк, и
верь,
Срединный Столп, и что расстояние от начала Срединного Столпа до его конца
заключает в себе тайну как зарождения, так и возрождения, ключ к проявлению
всех вещей через различия противоположных пар и их соединение в Третьем
Члене.
Light, 1957, 7.19)
чудесными приключениями металлов. Я стал прочесывать миланские библиотеки.
от нее поднимался к более или менее древним первоисточникам, где мог
наткнуться на интересные иллюстрации. Нет ничего хуже, чем иллюстрировать
главу о космических путешествиях фотографией последнего американского зонда.
Господин Гарамон научил меня, что, когда не можешь найти выход, как минимум
нужен ангел Гюстава Доре.
нужно просмотреть по меньшей мере еще десяток.
обойти все архивы. Я отправился туда с Лией, прибыл в четверг, а обратный
билет заказал на вечер понедельника. Я сделал ошибку, запланировав посещение
Консерватория на понедельник - именно в этот день Консерваторий закрыт.
Слишком поздно, я вернулся оттуда ни с чем.
мы представили их господину Гарамону. Он просмотрел привезенные мной
иллюстрации, многие из которых были цветными. Затем взглянул на счет и
присвистнул:
культуры, за va sans dire, но мы - не Красный, крест, более того, мы не
ЮНИСЕФ. Так ли необходимо было покупать весь этот материал? Возьмем хотя бы
это, я вижу какого-то усатого господина в кальсонах, вроде д'Артаньяна,
окруженного абракадабрами и козерогами, это что, Мандрейк?
лекарственные растения. И минералы, включая металлы. Доктрина космических
знаков. Это были времена, когда границы между магией и наукой были еще
зыбкими.
Moysaica". При чем здесь Моисей, не слишком ли это первобытно?
медики пятьдесят лет спорят, выясняя, может ли эта мазь, если ею смазать