привлекал всеобщее внимание. Происходило ли это потому, что многие
миллионы зрителей видели его лицо, которое камера показывала крупным
планом? Может даже существовали загадочные озоновые пласты, где навечно
отпечаталось его лицо? Или дело в каких-то физических явлениях, которые
еще не может разгадать наука? Он был умен, Джатни это заметил. В глазах
Джибсона, когда он слушал Розмари, искрился смех, но не проглядывало
снисхождение, и хотя он, казалось, соглашался со всем, что она говорила,
не подчинялся ей. Это был такой мужчина, каким мечтал стать Дэвид Джатни.
французские пирожные, Джатни в жизни своей не пробовал ничего вкуснее.
Джибсон Грейндж и Розмари Бельэйр отказались даже прикоснуться к десерту,
Розмари с выражением ужаса, Джибсон Грейндж с легкой улыбкой. Однако было
ясно, что когда-нибудь Розмари не устоит перед соблазном, а вот Грейндж,
подумал Джатни, в безопасности. Он никогда в жизни не прикоснется к
десерту, а грехопадение Розмари неизбежно.
разговаривать, а Хокен заказал еще одну бутылку вина, но пили теперь
только он и Розмари. И тут Джатни подметил новую тенденцию в разговоре:
Розмари целиком сосредоточилась на Джибсоне Грейндже.
теперь она игнорировала его настолько, что ему не оставалось ничего
другого, как болтать с Хокеном о былых временах в Юте. Но, в конце концов,
они оба так увлеклись зрелищем состязания между Розмари и Джибсом, что
замолчали.
откровенному обольщению. В ее действиях чувствовалась тревожащая
настойчивость, пугающая откровенность желания. Она во всю демонстрировала
свои достоинства. Сначала это были движения лица и тела, как-то сам собой
вырез ее платья стал глубже, еще более обнажив грудь. Ноги ее все время
перемещались, она их скрещивала и так, и эдак, подол платья пополз вверх,
приоткрывая сверкающие бедра. Ее увлеченность разговором подчеркивала
жестикуляция рук, которыми она временами касалась лица Джибсона. Она
щеголяла остротой ума, рассказывала смешные анекдоты, демонстрировала свою
чувственность. На ее прекрасном живом лице отражались все ее переживания:
любовь к людям, с которыми она работает, беспокойство за членов ее семьи,
забота об успехах друзей. Она показывала свою глубокую привязанность Дину
Хокену, вспоминая, как добрый старина Хок помог ей в карьере своими
советами и влиянием. Тут Хокен прервал ее для того, чтобы пояснить, что
она заслужила ту помощь своей самоотверженной работой над его картинами,
своей преданностью ему, и когда он произносил эти слова, Розмари подарила
ему взгляд, исполненный благодарности. В этот момент Джатни, совершенно
уже зачарованный, заметил, что это должен быть, был очень ценный опыт для
них обоих. Однако Розмари, возобновившая свою атаку на Джибсона, прервала
Джатни на полуслове.
возмутился. Она была так красива, так настроена получить то, что хотела, а
желание ее становилось все более очевидным - она мечтала сегодня ночью
иметь Джибсона в своей постели. В ее желании была чистота и откровенность
ребенка, и это делало ее грубость даже привлекательной.
Грейнджа. Актер прекрасно понимал, что происходит, и, заметив грубость
Розмари по отношению к Джатни, постарался загладить ее:
не интересуют те, кто не добился славы. Однако Розмари оборвала и его, и
Джибсон стал вежливо слушать ее, но это была больше, чем вежливость. Он
обладал прирожденным обаянием, которое стало частью его существа. Он
относился к Розмари с искренним интересом, его глаза искрились и не
отрывались от ее лица. Когда она касалась его руками, он похлопывал ее по
спине. Он не скрывал, что она ему нравится, о чем говорили и его губы,
раздвинутые в улыбке, смягчающей суровое лицо.
было выхода. Выпив еще вина, она окончательно раскрыла свои карты.
за столиком. Она сманеврировала своим телом так, что оказалась в
непосредственной близости к Джибсону, отгородив его от Дэвида Джатни и
Хокена.
притворства, от кинобизнеса, который меня не удовлетворяет. Я хочу выйти в
мир, чтобы сделать его лучше. Как Мать Тереза или Мартин Лютер Кинг. Я
ничего не делаю, чтобы мир совершенствовался, а могла бы быть медицинской
сестрой или врачом, могла бы заниматься социальными проблемами. Я ненавижу
эту жизнь, эти светские приемы, необходимость быть всегда наготове, чтобы
встретиться с важными людьми, принимать решения о каких-то паршивых
фильмах, которые не помогают человечеству. Я хочу делать что-то настоящее.
крупной звездой в кинобизнесе, что дает ему возможность контролировать
фильмы, в которых он снимается. Потому что Джибсон, чью руку все еще
сжимала Розмари, каким то образом умудрился отодвинуть от нее свой стул и
сесть в центре стола. Розмари все еще смотрела на него страстным взглядом,
ожидая ответной реакции, а он тепло улыбнулся ей и слегка склонил голову,
обращаясь к Джатни и Хокену.
Розмари выглядела ошарашенной, но произнесла с шутливым упреком:
фильмов.
Джибсон Грейндж нежно поцеловал.
таинственными. Особенно он восхищался Джибсоном Грейнджем. То, что он мог
оттолкнуть такую красивую женщину, как Розмари Бельэр, внушало восхищение.
А то, что он так легко превзошел ее в остроумии, казалось божественным
даром.
ней такое право, ведь она была самой симпатичной женщиной в самом
привлекательном бизнесе в этой стране. Ее добивались мужчины, стоящие во
много раз больше, чем он, и она имела полное право быть грубой. Джатни
понимал, что она поступает так совсем не по злости, просто он для нее не
существовал.
они остались в ресторане последними посетителями. Хокен встал из-за стола,
Джибсон Грейндж помог Розмари надеть жакет, который она сбросила во время
своего пылкого монолога. Розмари была слегка пьяна и, поднявшись,
пошатнулась.
городе ужасная полиция. Джиб, ты меня отвезешь в мой отель?
ко мне в Малибу. Вас подвезет Дэвид. Так ведь, Дэвид?
Старина Хок выглядит смущенным, видимо Джибсон Грейндж соврал, отказавшись
везти Розмари, потому что устал обороняться от этой женщины. А Хок пришел
в замешательство из-за того, что должен поддерживать это вранье, иначе он
поссорится с кинозвездой, чего продюсеру невыгодно. Тут Дэвид заметил
легкую улыбку Джибсона и понял его замысел. Конечно, в этом все дело, вот
почему Грейндж такой великий актер. Он может заставить зрителей читать его
мысли, сдвинув брови, наклонив голову, ослепительно улыбнувшись. Одним
этим взглядом, беззлобно, с добрым юмором, он как бы говорил Дэвиду
Джатни: "Эта шлюха весь вечер не обращала на тебя никакого внимания, была
груба с тобой, теперь я сделал так, что она будет у тебя в долгу". Джатни
глянул на Хокена и заметил, что тот тоже улыбается, от его смущения не
осталось и следа. Более того, он выглядел довольным, словно прочитав мысли
актера.
Джатни.
Хокен. - Ты моя гостья, и это по моей вине ты выпила слишком много. Если
тебе не нравится идея, чтобы тебя отвез Дэвид, то я, конечно, доставлю
тебя в твой отель. А потом закажу машину, чтобы доехать до Малибу.
неискренность в голосе Хокена. Конечно, Розмари не могла принять
предложение Хокена, тем самым она нанесла бы тяжкое оскорбление молодому
другу своего наставника. Она поставила бы и Хокена и Джибсона в очень
неловкое положение. И в любом случае ее главная цель - заставить Джибсона
отвести ее домой - не была бы достигнута. Она оказалась в безвыходной
ситуации.
сиденье, чтобы составить вам компанию по дороге в Малибу.
улыбка и подмигивание послужили ему как бы новым посланием. Эти двое
поддерживали его из мужской солидарности. Сильная женщина унизила одного
из их мужской компании, и они наказывали ее за это. Кроме того она
оказалась слишком сильной для Джибсона, а женщине не пристало вести себя
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Ларссон Стиг
Верещагин Олег
Шилова Юлия
Грабб Джеф