Чтение 66–й страницы книги ~Бриллианты для диктатуры пролетариата~

"Я еще успею выпить чашку кофе, - подумал он. - Странно, у меня
начинается головокружение каждый раз именно в это время. Надо ехать в
горы, куда-нибудь в Швейцарию, и лечить сосуды... Раньше это было легко:
Кисловодск стоил в шесть раз дешевле Цюриха. Интересно, когда они откроют
свои курорты на водах Кавказа? Это будет сенсация, если я отправлюсь к ним
на курорт".

Старк приехал за три минуты до назначенного срока. Советские
дипломаты сменили кургузые пиджачки на сюртуки и смокинги, а в НКИД была
издана книга, переведенная с французского, - "Дипломатический протокол";
всем посольским и консульским работникам вменялось в обязанность эту книгу
тщательно проштудировать и следовать ее предписаниям.

Несмотря на то что Антон Иванович Пийп говорил по-русски без акцента
- окончил Петербургский университет, он, однако, русских представителей
принимал в присутствии секретаря и переводчика.

После обычных протокольных приветствий Старк, усаживаясь в кресло
напротив министра, сказал:

- Ваше превосходительство, еще весной в ревельских газетах появились
сообщения явно клеветнического толка. Я припоминаю, что кампания эта
началась после того, как наш посол информировал правительство Эстонии о
недопустимых действиях тех представителей русской эмиграции, которые
выродились в бандитов. Апогея кампания клеветы достигла после того, как
правительство Эстонии выслало несколько наиболее бандитствующих эмигрантов
за пределы Эстонии. Сейчас в печати Ревеля появились новые сообщения,
абсолютно вздорные. Все это заставило меня просить у вас аудиенции для
вручения официальной ноты...

В отличие от Литвинова, Старк посещал и министра и главу государства
с большой папкой, сделанной по специальному заказу из синей тисненой кожи.
Открывал эту папку Старк картинно, несколько, правда, смущаясь этой, по
его мнению, необходимой в дипломатии картинности.

- Вот, господин министр, - сказал он, - прошу вас ознакомиться с этим
документом.

Министр чуть обернулся к переводчику и попросил:

- Будьте любезны перевести мне текст...

Н о т а

и. о. полномочного представителя РСФСР в Эстонии

министру иностранных дел Эстонии Пийпу

"Милостивый государь Антон Иванович, в эстонской печати

появились сообщения о происходящей якобы на границе Эстонии

концентрации русских войск. Указываются даже части войск и пункты

сосредоточения их - Ямбург и Луга.

По этому поводу я считаю нужным самым категорическим образом

заверить Вас, что все указанные сообщения представляют собой

чистейший вымысел. Никакого сосредоточения русских войск на границе

Эстонии не происходит. Правительство РСФСР питает по отношению к

Эстонии, как и ко всем граничащим с Россией государствам, самые

миролюбивые намерения и всецело занято работой по хозяйственному

возрождению страны и борьбой с постигшим некоторые части РСФСР

голодом. Дружественное отношение российского правительства к Эстонии

не нуждается, мне кажется, в доказательствах. И потому я полагаю, что

для правительства Эстонии должно быть совершенно ясно провокационное

происхождение всякого рода тревожных сообщений, которые

систематически распространяются врагами Советской России. Цель их

ясна - вызвать столкновение между Россией и пограничными с ней

государствами, в том числе, конечно, и с Эстонией.

Я глубоко убежден, что Ваше правительство сумеет должным образом

оценить эту преступную работу и все попытки наших врагов расстроить

дружественные отношения республик останутся безуспешными.

Примите уверения в совершенном моем уважении.

За полномочного представителя РСФСР

в Эстонии Старк".

Пийп удовлетворенно кивнул и попросил переводчика:

- Пожалуйста, проследите за тем, чтобы нота была переведена и
распечатана в десяти экземплярах. Вы не будете возражать, если я
познакомлю наиболее достойных представителей прессы с этим документом,
господин Старк?

- Мы в принципе противники тайной дипломатии.

- В таком случае, - рассмеялся Пийп, - отчего же вы шифруете свои
телеграммы в Москву?!

- Только для того, чтобы не дать возможности на нашей открытой
дипломатии делать дипломатию тайную...

- Я заметил, что русская дипломатия тяготеет к французской манере
вести беседу...

- Какую дипломатию вы имеете в виду? Дореволюционную?

- Нет, я имею в виду вас, господин Старк.

- В таком случае я вас неверно понял: я не являюсь русским дипломатом
- я дипломат советской школы...

- Да, да, конечно, но Советы теперь прочно ассоциируются с понятием
Россия.

- Благодарю вас.

- Я надеюсь, что советской дипломатии не будет претить все оставшееся
в наследство от русской культуры.

- Отнюдь. Нас, например, не может не беспокоить судьба писателя
Никандрова, арестованного ревельской полицией давно и без достаточных на
то оснований.

- Он эмигрант и не является вашим гражданином?

- Вам известно дело Никандрова?

- Нет, я даже не слышал этого имени, но будь Никандров вашим
гражданином, вы бы уже не раз ставили вопрос о нем.

- Никандров не был нашим официальным работником, он выехал за пределы
республики по своим личным делам, поэтому мы так поздно узнали о его
аресте.

- Вы хлопочете о Никандрове, господин посол?

- Я бы не протестовал, если бы вы поняли мои слова именно так.
Никандров стоял в оппозиции к Советской власти, однако книги его отмечены
печатью таланта, он великолепный знаток Эллады: его переводы с греческого
и латыни известны по всей России...

"Если они теперь хлопочут за своих политических оппонентов, - отметил
Пийп, - значит, они стремительно набирают силу у себя дома".

- Я обещаю вам, - сказал министр, поднимаясь, - сделать запрос в
министерство внутренних дел, и, если все окажется так, как вы говорите,
дело Никандрова будет решено в ближайшее время. Он предполагает
возвратиться в Россию?

- Это мне неизвестно. Честь имею...

- Всего хорошего, господин посол. - Пийп проводил Старка до двери и,
когда тот уже поворачивал большую медную ручку, спросил: - Кстати, вам
неизвестно, каково сейчас положение на кавказских водах? Санатории уже
функционируют или все покрыто пеплом войны?

Неуманн - вся партитура была им ранее разыграна с Романом - поначалу
отказался завизировать распоряжение министра внутренних дел Эйнбунда об
освобождении Никандрова.

- Мы только что, подчиняясь нажиму МИДа, освободили одного русского,
сейчас под тем же нажимом второго... Мы даем повод врагам упрекать нас в
чрезмерной уступчивости.

- Вы имеете в виду врагов внешних или внутренних?

- В данном случае внутренних.

- Каких именно? - улыбнулся министр.

- Я боюсь правой оппозиции.

- Друг мой, ну кто же боится оппозиции в парламентарной республике?
Слова опасны, лишь если они подтверждены пулеметами. У вас, может быть,
есть данные, порочащие Никандрова? Он связан с Воронцовым преступными
деяниями? Активный деятель монархического подполья? Тайный большевик?

- К сожалению, господин министр, Никандров ни в чем не повинен. Он -
жертва ошибки.

- Не слишком ли много ошибок в вашем ведомстве?

- Никандров был арестован после распоряжения главы государства -
задержать и выслать из Ревеля Воронцова, Красницкого и еще трех бывших
офицеров Деникина, которые служили там то ли в карателях, то ли в
контрразведке.

- А Никандров тоже служил?

- Нет.

- Так отчего же справедливое решение главы государства должно
распространяться на невиновного?

- Господин министр, Шварцвассер позволил определенные... перегибы...
в работе с русским. Тот, правда, дал к этому основания, покушаясь на жизнь
следователя.

- Если Шварцвассер виновен - накажите его.

- Неужели из-за какого-то русского мы подставим под удар следователя?

- Не из-за "какого-то русского", дорогой Неуманн, а из-за Никандрова,
за которого хлопочет их посол. Неужели, позвольте перефразировать вас,
из-за "какого-то Шварцвассера" я поставлю под удар наши отношения с
Москвой? Вы же видите, что творится в мире... Самое опасное - опоздать на
последний поезд... Лондон крутит роман с Кремлем и не сегодня завтра