их на браслет. Там же в мешке, на дне, лежали камни, припасенные для
пращи.
оставалось ждать до середины ночи, когда можно будет разбудить новую
стражу, как вдруг из тростниковых зарослей донесся шум. Уж не кабаны ли
идут, ломая твердые стебли, на водопой? Или, чего доброго, львы?
голос человечий раздался... Залаяли собаки...
уже из прибрежных зарослей бежали к лагерю люди с копьями, с луками... кто
полуголый, кто в белой развевающейся одежде... бородатые все, головы
повязаны до бровей...
мягкой овечьей кожи, выхватил из мешка камень. Приметил разбойника,
бегущего с наставленным копьем прямо на него. Раскрутил над головой пращу,
отпустил боевой конец...
разбойника голова! Хрипло вскрикнул он, упал на бегу. Шамнилсина охватило
боевое возбуждение. Он закричал, радуясь своей меткости, вложил в пращу
новый камень. Просвистела совсем близко стрела. Верно говорят старые люди:
если слышишь пение стрелы, значит, она пролетела мимо.
слитной массой. На четвереньках, расталкивая овец, выбрался Шамнилсин из
блеющего, бегущего стада. Наткнулся на мертвого разбойника. Мелькнула
мысль: надо бы отрезать у него ухо или еще что, потом показать Хозяину -
вот, мол, как бились мы за твое стадо...
теснили пастухов, забегали с боков, чтобы взять в кольцо. Крики, свист
стрел, собачий лай. Вон кого-то подняли на копья. Ах, проклятые! Шамнилсин
увернулся от удара копьем, метнул камень прямо в лицо разбойнику. Отбежал,
вложил камень в пращу, опять метнул. Сколько их, разбойников! Все бегут и
бегут из лесу. Вон погнались за кем-то, скачущим на осле. Ах, это Аданазир
скачет, колотя пятками по ослиным бокам.
приблизиться к себе. Медленно отступал, посылая из пращи камень за камнем.
Вдруг - удар сзади, резкая боль в бедре. Шамнилсин закричал от боли и
ярости. Правая нога подвернулась, и он рухнул ничком на землю. Шамнилсин
попробовал приподняться и не смог. Протянул руку назад, нащупал стрелу,
торчащую из правой ягодицы. Слегка дернул - тотчас острая боль пронизала
его. Рука стала мокрой, липкой. Мелькнуло в голове: пропала новая юбка...
изо всех сил древко. О-о-о!..
тихо вокруг, и с неба падал холодный дождь. Что-то было зажато у
Шамнилсина в руке. Он подтянул руку к глазам и увидел зажатое в кулаке
древко стрелы. А-а, стрела сломалась, когда он дернул. Теперь уж не
вытащить наконечник. Глубоко засел.
чувствуя, как с кровью уходит из тела сила. Кружилась голова. Шамнилсина
знобило, как будто подул зимний ветер.
дальше кто-то лежал. Неужели всех пастухов перебили, неужели угнали стадо?
Хозяин воды разгневается. Как бы не велел ему, Шамнилсину, отдать обратно
жену...
было это нестерпимо - лежать здесь, под холодным дождем, и думать о том,
что его молодую жену, Кааданнатум, отведут в дом Шудурги.
был он страшен, страшен...
Аму переправляет его, мертвого, в потусторонний, мир, где начнется совсем
другая жизнь.
красном шерстяном ковре, на скамье, подпертой двумя каменными львами,
сидел Хозяин воды. Был он угрюм и мрачен. Завитая борода и пучок волос на
затылке почти не отличались цветом от серебряной тесьмы, переплетавшей его
длинные пряди. Поверх ярко-зеленого плаща, скрепленного у плеча золотой
заколкой, свисало множество ожерелий из разноцветных бусинок. Правая рука
выше локтя была схвачена толстым серебряным браслетом, левую обхватывали
три медных.
штанах и шлеме, с тяжелым копьем в руке.
всклокочена, глаза обведены дорожной пылью. Мясистый, как у отца, нос
виновато опущен.
спрашивая: что, провинился, любимчик? Людей положил, овец упустил, а сам
задал стрекача. Пусть, пусть посмотрит отец, в чьи руки готовится передать
людей и стадо.
сколько угнано овец, сколько людей убито. Этому - лишь бы не переводился в
кувшинах сброженный виноградный сок.
нос еще ниже. - Я и мои пастухи бились, как львы.
взглянул он на наследника, бросил сердито:
Роду убыток, Роду позор - а он доволен, что старший брат провинился. И
улыбочка скверная у Шудурги. Только ли над старшим братом улыбочка?
Похоже, что он чему-то другому улыбается. Уж не львы ли его рассмешили? Ну
погоди же, охотник...
бычьих жил. Тот, побледнев и прижав ладонь к щеке, по которой пришелся
удар, отступил на несколько шагов. Теперь у Аданазира пробежала по лицу
улыбка. А Куруннама опять завздыхал.
коричневым зубчатым узором сброженного виноградного соку в большую чашу.
Не одному Куруннаме это зелье в удовольствие. Он, Хозяин, тоже понимает в
нем толк.
за щеку. - Кочевники за половину ночи далеко не ушли. Дай мне стражу, и я
догоню их и отобью овец.
обделили.
узкого места между большими болотами и Змеиным полем. Я подстерегу их там
и убью всех до одного.
отправляйся поскорее.
обернулся.
его жену Кааданнатум.
дерзкими рыжими глазками.
Кааданнатум.
воды, попросил у своего покровителя удачи.
дверей своих хижин, оплакивали пастухов, убитых этой ночью. Призывали кару
богов на убийц-кочевников, от которых не стало житья всей долине. А громче
всех плакала Кааданнатум. Она раскачивалась из стороны в сторону, и
протяжно стонала, и выла, и ранила ногтями свои тугие щеки.
взрывами плача. - Ноги твои были быстры... руки были крепки... грудь твоя
была убежищем моим...
головами, сочувствуя Кааданнатум. Пришла мать Шамнилсина и села рядом и
тоже стонала, оплакивая сына. Но плач Кааданнатум был громче всех других
плачей. И она не слушала свекрови, когда та пыталась накормить ее квашеным
молоком.
не принесет браслетов мне...
сердолика и отбросила далеко от себя. Браслет упал в большую лужу от
ночного дождя. Мальчишка, игравший на краю лужи, вытащил браслет из воды и
Шилова Юлия
Ковальчук Вера
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Рыбаков Вячеслав
Афанасьев Роман