Чтение 67–й страницы книги ~Экипаж "Меконга"~

- Я тоже, - любезно ответил Юра, поднял с пола упавшие перчатки и
протянул их Бенедиктову. - Это, кажется, ваши. Вы узнали мой адрес через
адресный стол? - спросил он вскользь.

- В этом доме живет один наш сотрудник.

- Ах, ну да, конечно... Между прочим, было бы очень интересно взглянуть
на матвеевский нож. Если не секрет.

- Вы сами сказали, что он утонул, - буркнул Бенедиктов.

Юра вышел в галерею проводить гостя. Здесь Бенедиктов немного
замешкался, глядя на голубую штору.

- Вы правы, - ответил Юра на его невысказанный вопрос: - Опыт был
поставлен именно здесь.

Он широким жестом откинул штору. Бенедиктов невольно шагнул поближе, но
увидел только большой стол, на нем - магнитофон причудливой конструкции, а
под столом - два-три черных ящика с аккумуляторами.

- Установку мы разобрали, - пояснил Юра. - А знаете что, товарищ
Бенедиктов? Если вы работаете в том же направлении, то почему бы нам не
объединиться? Зашли бы к нам в институт...

Биофизик взглянул на Юру из-под тяжелых, припухших век. Ничего не
сказал. Попрощался и вышел. Юра, отогнув оконную занавеску, смотрел, как
он медленно, шаркая ногами, спускается по лестнице.

- Любопытные новости, - сказал Привалов и налил себе еще чаю.

- С самого начала, с того самого дня, я чувствовал, что неспроста упала
она с теплохода. - Николай, зажав в руке Юрино письмо, принялся
расхаживать по комнате. - Она нырнула за ножом, это ясно. Если бы она
нашла его, то, конечно, отдала бы мужу, ну, а тот работает вместе с
Опрятиным... Но Опрятин искал нож на месте ее падения. Значит, Маргарита
Павловна не нашла его... Выходит, нож все еще лежит на дне или... - Он
замолчал.

- Или? - спросил Привалов.

- Или Опрятину удалось его разыскать.

- В таком случае, - спокойно сказал Борис Иванович, - надо поговорить с
Опрятиным и попросить у него нож для исследования. Это очень облегчит нам
работу.

- Вряд ли.

- То есть как это - вряд ли? Мы всесторонне исследуем нож и...

- Я не про то, Борис Иванович. Вряд ли Опрятин отдаст вам его.

- Почему? - удивился Привалов. - Я же объясню ему, для чего нужен нож.
- Он сделал несколько медленных глотков. - Вот что. Костюков пишет, что
Опрятин в Москве. Садитесь-ка за телефон и обзвоните гостиницы. Начните с
"Золотого колоса" и "Ярославской".

Это была титаническая работа - обзвонить огромный гостиничный городок.
То "занято", то "у нас такие не значатся", а то, не слушая вопроса,
говорят "мест нет" и кладут трубку.

Вдруг из седьмого корпуса "Золотого колоса" деловитый женский голос
ответил:

- Опрятин? Минуточку... Инициалы?.. Да, есть. Опрятин и Бугров. Сто
тринадцатый номер.

Посыпались гудки отбойного зуммера.

- Здорово! - Николай хохотнул. - Живет в седьмом корпусе, напротив нас,
а мы и не знали.

Привалов закрыл "Эйнштейна", посмотрел на часы.

- Половина девятого. Рановато, пожалуй, звонить...

Он подошел к окну. На улице вихрилась белая метель. Было еще темно, в
окнах гостиничного корпуса напротив горел свет.

- Впрочем, он не из лежебок. - И Привалов решительно набрал номер и
попросил дежурную по этажу вызвать Опрятина.

Некоторое время он ждал. Услышав ответ, оживился:

- Николай Илларионович? Рад приветствовать вас в Москве... Привалов...
Да, и более того: живу тоже в "Золотом колосе", по соседству... Откуда
узнал? - Привалов запнулся на секунду. - От общих знакомых.

Он сказал, что хотел бы поговорить об одном важном деле, и Опрятин
ответил, что будет рад встретиться, только попозже: он должен ехать по
делам. Они договорились встретиться в двенадцать в вестибюле метро "ВДНХ".

- Прекрасно! - Привалов положил трубку. - В час у меня совещание в
Главнефтеспецмонтаже - как раз успею. А пока приведу в порядок записи. Вы,
Коля, поезжайте в управление, пробейтесь к Бубукину и проявите
настойчивость. Сегодня проект приказа должен быть завизирован.

Николай горестно вздохнул. Он не любил ходить в управление. Тамошние
нескончаемые коридоры угнетали его и вызывали в памяти строчки из
Багрицкого:

Ой, чумацкие просторы -

Горькая потеря!

Коридоры в коридоры,

В коридорах двери...

- И вот что еще, - сказал Привалов. - Закажите себе билет на среду.

- Себе? А вам?

- Мне придется на несколько дней задержаться. Съезжу в Подольск, на
завод, - там полно наших заказов.

- Хорошо, Борис Иванович. Придется на городскую станцию... По телефону
только за пять дней, а среда послезавтра...

К полудню метель немного утихла, но все же мело еще порядочно. Пока
Привалов, придерживая на голове папаху, шел по дорожке меж сугробов к
проспекту Мира, его основательно залепило снегом.

Перейдя проспект, он вошел в вестибюль метро. Его обдало теплым
электрическим ветром. Очки запотели. Борис Иванович снял их и протер.
Восстановив остроту зрения, он огляделся и почти сразу увидел Опрятина,
только что сошедшего, с эскалатора.

Опрятин был в элегантном пальто с меховым воротником и пыжиковой шапке.
Он устремился к Привалову и поздоровался с ним, как показалось Борису
Ивановичу, с преувеличенной радостью.

- Как приятно встретить в московской сутолоке земляка! - Он энергично
потряс руку Привалова. - Очень, очень рад, Борис Иванович!

"Что это с ним? - удивленно подумал Привалов. - Всегда такой
сдержанный... Впрочем, земляка и впрямь приятно встретить".

Они отошли в сторонку. Обменялись обычными при таких встречах фразами.
Потом Опрятин спросил, как бы между прочим:

- Что говорят в академии о записках Матвеева?

- Пока изучают их. Кстати: высказывается предположение, что до наших
дней дошли не только записки.

- Что же еще? - Опрятин насторожился.

- Матвеевский нож.

- Вы верите в индийские сказки?

Привалову не понравилось это. К чему увертки? Он решил идти напрямик.

- Николай Илларионович, мы знаем, что матвеевский нож был у вашего
сотрудника Бенедиктова. Потом вы искали его в море, на месте падения
женщины с "Узбекистана". Если вы нашли нож, то в академии с интересом
послушали бы ваше сообщение. Вы же серьезный ученый и понимаете значение
для науки...

- Это и есть дело, по которому вы хотели со мной говорить? - прервал
его Опрятин. Теперь от него веяло холодом, радостного оживления как не
бывало.

- Да, по этому делу.

- Вас неверно информировали, - ледяным тоном сказал Опрятин. - Я не
имею ни малейшего представления о ноже.

- Позвольте, но вы искали...

- Мои "розыски", как вы говорите, в море связаны только с проблемой
уровня Каспия. Больше ни с чем. Что касается Бенедиктова, то он ведет у
нас в институте определенную работу, а чем занимается в неслужебное время,
не знаю.

Это была отповедь. Вежливая, но решительная. Привалову стало неловко:
действительно, какие основания были у него для подобного разговора? Письмо
Костюкова? Болтовня какой-то вздорной "дяди Вовиной супруги"?..

- Извините, - сказал он. - Видимо, меня неправильно информировали.

- Да, неправильно. - Опрятин вдруг заторопился, взглянул на часы. -
Должен вас покинуть, Борис Иванович. Дела! - Он улыбнулся одними губами,
пожал Привалову руку и быстро пошел к выходу.

Привалов озадаченно посмотрел ему вслед.

Если бы он знал, что в эту самую минуту Опрятин, идя по дорожке,
протоптанной в снегу, и заложив руку за пазуху, нащупывает в кармане
рукоятку матвеевского ножа!

Проведя несколько томительных часов в управлении, Николай поехал на
Курский вокзал.

У касс предварительной продажи было много народу. Николай стряхнул снег
со шляпы и подошел к хвосту очереди.

- Кто последний?

Приземистый гражданин в коричневом кожаном пальто оторвался от газеты и
неодобрительно глянул на Николая:

- Я крайний. Только не лично. Лично за мной занимала гражданка... - Он
осмотрелся. - Вон она, в черной шубе. Будете за ней.

Николай мельком взглянул на гражданку в черной шубке и белой шапочке.
Она стояла спиной к нему у киоска "Союзпечати".

Кожаное пальто, простуженно потягивая носом, углубилось в международное