1
деньки, а к середине марта было уже так тепло, что распустились апрельские и
майские цветы. Ученые светила высказывали мнение, что, если вновь не
наступят холода, которые убьют цветы и заморозят птенчиков в их гнездах, к
маю природу захлестнет волна новой жизни, когда родители отправят своих
птенцов в самостоятельный полет и примутся высиживать новое потомство,
которое появится уже к июню. Более пессимистичные души предрекали засуху, но
их репутация предсказателей была слегка подмочена, когда в начале марта
хляби небесные разверзлись над островом.
пор, как она оставила Поместье Годольфинов в обществе Оскара и Дауда, они
показались ей очень насыщенными, но подробности событий, которые заполняли
это время, в лучшем случае были отрывочными. Ее с самого начала пригласили
жить в доме и позволили ей выходить и возвращаться, когда ей захочется, а
хотелось ей этого не так уж часто. Ощущение того, что она наконец нашла свое
место, охватившее в тот момент, когда она впервые увидела Оскара, с тех пор
не потускнело, но она еще не открыла его подлинный источник. Разумеется, он
был щедрым хозяином, но ей угождали многие мужчины, однако ни к одному из
них она не чувствовала такой привязанности. Чувство это не было взаимным, во
всяком случае такое впечатление сложилось у нее, а это также было для нее
новым переживанием. В манере поведения Оскара была некоторая сдержанность,
приводившая к тому, что разговоры их носили официальный характер, и это
только усиливало ее чувства к нему. Когда они оставались наедине, она
чувствовала себя его давно утраченной возлюбленной, которая волшебным
образом вновь оказалась с ним, так что оба они достаточно хорошо знают друг
друга, чтобы сделать излишним открытое выражение любви и нежности. Когда же
она была вместе с ним на людях - в театре, на обеде или с друзьями, - она
почти все время молчала и была довольна таким положением дел. Что также было
для нее внове. Она привыкла быть разговорчивой, высказывать свои мнения по
любому предмету, независимо от того, хотели окружающие их выслушивать или
нет. Но теперь она не чувствовала в себе желания говорить. Она
прислушивалась к чужим разговорам (политика, финансы, светские сплетни), как
к диалогу в пьесе. Это ее совсем не угнетало. Ее вообще ничего не угнетало,
она ощущала лишь удовольствие от того, что была там, где хотела быть. А раз
уж простое пребывание вместе с ним доставляло ей такую радость, то не было
никакого смысла гнаться за чем-то большим.
время вместе, все же чаще она оказывалась одна. Когда это происходило, ее
охватывала вялость, резко контрастировавшая с тем смятением, которое владело
ею до того, как она оказалась с ним. Собственно говоря, она вообще пыталась
изгнать мысли о том времени из своей памяти, и лишь когда она возвращалась в
свою квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи или счета (по распоряжению
Оскара Дауд оплатил их), она вспоминала о друзьях, с которыми она в
настоящий момент была не склонна поддерживать отношения. На автоответчике
было для нее несколько посланий - от Клейна, конечно, и от полудюжины
других. Позже появились даже письма (в некоторых из них содержались
обеспокоенные вопросы о ее здоровье) и засунутые под дверь записки, в
которых ее просили о том, чтобы она как-то объявилась. На просьбу Клема она
откликнулась, чувствуя свою вину за то, что ни разу не говорила с ним после
похорон. Они пообедали рядом с его конторами в Мерилебоуне, и она сообщила
ему, что встретила одного человека и временно поселилась у него. Ну, конечно
же, Клем проявил любопытство. Кто этот счастливчик? Он его знает? Как
сексуальные отношения - восхитительны или только прекрасны? И любовь ли это?
Больше всего его интересовал именно последний вопрос. Она постаралась как
можно лучше ответить на все вопросы: назвала имя, описала его, объяснила,
что они не спят друг с другом, хотя мысль об этом и посещала ее несколько
раз, а что касается любви, то еще слишком рано о чем-нибудь говорить. Она
прекрасно знала Клема и могла быть уверена в том, что этот отчет станет
публичным достоянием в следующие двадцать четыре часа, но она против этого
ничего не имела. Во всяком случае, этими рассказами она успокоит страхи
своих друзей за свое здоровье.
добродетели? - спросил у нее Клем перед расставанием.
Никогда тебя такой не видел раньше.
которую мы все знаем и любим, хорошо? - сказал Клем. - Чрезмерная
безмятежность вредит кровообращению. Каждому нужна время от времени
приличная встряска.
сидя внизу в окружении покоя и тишины и ожидая возвращения Оскара, она
поняла, насколько пассивную жизнь она ведет. Это выглядело почти так, как
если бы та женщина, которой она была, Юдит - палец в рот не клади, была
сброшена, как мертвая кожа, а теперь хрупкая и новая Юдит вступила во время
ожидания. Она предположила, что инструкции не заставят себя долго ждать, не
может же она прожить всю оставшуюся часть жизни в такой безмятежности. И она
знала, от кого ей ожидать этих инструкций, - от человека, чей голос в
прихожей заставлял ее сердце биться быстрее и кружил ей голову. От Оскара
Годольфина.
Дауд был ее несчастьем. Он обладал достаточной проницательностью, чтобы за
очень короткое время убедиться в том, что ее познания относительно
Доминионов и их тайн были значительно меньше, нежели предполагал их разговор
в Убежище. Так и не став для нее источником желанной информации, он повел
себя скрытно, недоверчиво и иногда грубо, хотя последнее никогда не
случалось в присутствии Оскара. Напротив, когда они собирались все втроем,
он всячески выказывал ей свое нижайшее почтение, ирония которого пропадала
даром для Оскара, который настолько привык к подобострастному присутствию
Дауда, что едва ли замечал его.
собиралась поговорить о Дауде с Оскаром. И если она этого не сделала, то
причиной тому было то, что она увидела рядом с Убежищем. Дауд расправился с
проблемой трупов чуть ли не походя, уничтожив их с мастерством человека,
который уже не раз оказывал своему хозяину подобную услугу, и не потребовал
никаких похвал за свой труд, во всяком случае в ее присутствии. Если
отношения между хозяином и слугой столь тесны, что даже преступное действие
- уничтожение убитых существ - рассматривается как незначительная
обязанность, то, пожалуй, не стоит пытаться встать между ними. В конце
концов именно она вторглась сюда - наивная девчонка, которой почудилось, что
она создана для своего хозяина. Она не могла надеяться на то, что Оскар
станет прислушиваться к ней так же, как к Дауду, а любая попытка посеять
между ними недоверие может с легкостью обернуться против нее. Она хранила
молчание, и все шло своим чередом До первого дня дождей.
2
половину дня в неторопливых приготовлениях к вечеру, медля при выборе платья
и туфель, купаясь в своей нерешительности. Дауд ушел около двенадцати по
поручению Оскара, связанному с каким-то неотложным делом, о котором она
сочла благоразумным не осведомляться. В день ее прибытия в дом ей было
сказано, что любые вопросы относительно дел Оскара нежелательны, и она
никогда не нарушала это правило: содержанки не обладают таким правом. Но
сегодня, заметив необычную суетливость Дауда, принимая ванну и одеваясь, она
задумалась о том, что же за дело могло быть у Годольфина. Отправился ли он в
Изорддеррекс, город, по которому, как она предполагала, разгуливал сейчас
Миляга со своим дружком-убийцей? Всего лишь два месяца назад, когда колокола
лондонских церквей возвестили наступление Нового года, она поклялась
отправиться в Изорддеррекс за ним. Но ее отвлек от этого замысла тот самый
человек, чьего общества она искала, чтобы он помог ей привести его в
исполнение. Хотя ее мысли снова обратились к этому загадочному городу, она
уже не чувствовала прежнего нетерпения. Конечно, она с радостью бы узнала о
том, как живется Миляге на его солнечных улицах, и, возможно, с интересом бы
выслушала описание его злачных кварталов, но то обстоятельство, что она
когда-то дала клятву попасть туда, представлялось ей сейчас едва ли не
полным абсурдом. У нее было все, что ей необходимо.
довольством - ее интерес к событиям на своей собственной планете также был
не слишком горяч. Хотя телевизор постоянно что-то бормотал в углу ее
спальни, где она держала его из-за его снотворного действия, она едва ли
вообще следила за экраном и пропустила бы дневной выпуск новостей, если бы
сообщение, которое она мельком уловила, проходя мимо, не напомнили ей о
Чарли.
три трупа, причем состояние искалеченных тел давало повод предположить, что
они стали жертвой какого-то ритуального убийства. Предварительное
расследование установило, что покойные были связаны с обществом приверженцев
тайного культа и практикующих магов, некоторые из членов которого, в свете
других смертей и исчезновений в их рядах, считали, что против них ведется
вендетта. В завершение этого сообщения были показаны кадры, как полиция
прочесывала кусты и подлесок на Хэмстедской Пустоши под проливным дождем.
с одним из братьев. Первая заключалась в том, что оно напомнило ей о Чарли,
как он сидел в своей маленькой душной палате, созерцая Пустошь и размышляя о
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Маккэфри Энн