Чтение 67–й страницы книги ~Люди огня~

К тому ж я видел небо, бэби -

Шесть раз по восемь минут...

[Стихи Сергея Калугина.]

Встал, вышел из палатки.

У костра сидел Хуан де ля Крус и беседовал со Святым Франциском.

- Ну как? - спросил Иоанн Креста.

- Класс! Но мало.

Он развел руками.

- Наверняка гораздо больше, чем заслужил.

Вероятно, основной недостаток этой штуки в том, что она от нас не зависит: молись не молись. Гораздо проще заняться сексом и получить тень розы.

- Молись, - сказал Иоанн. - Зависит. Правда, не так прямо.

- Нам предстоит тяжелый день, - сказал Святой Франциск. - Демонов Антихриста видели возле Каркассона. Они идут сюда.

Рассвет проявился в том, что небо из черного стало темно-серым. Я так и не взглянул на Эммануилову печать. Не смотреть на нее стало для меня формой аскезы, хуже всех постов и молитв. А чтобы не смотреть - надо было не думать.

- Мы сейчас собираемся на общую молитву, - сказал Франциск.

- Мне с вами?

- Нет, Педро, - покачал головой Хуан де ля Крус. - Ты и так сегодня много сделал. Выспись.

ГЛАВА 4

Я послушался доброго совета и лег спать. Тут же погрузился в сон без сновидений. Только боль в Знаке, которая почти не мешала. Привык.

- Петр, вставай!

Я открыл глаза. Рядом со мной на коленях стоял Олег и тряс за плечо.

- Пойдем.

- Куда? - я с трудом протирал глаза и соображал не вполне.

- Мне - в ущелье, через которое мы пришли сюда, тебе - в ополчение.

- Это почему?

- Я, конечно, сделал все, что мог, но за два месяца научить прилично сражаться невозможно. Мы примем на себя главный удар. Ополчение вступит в битву только, если мы не выстоим.

- Плантар решает, куда кого послать?

- Да.

- И где он будет?

- С нами. Но попытается сохранить себя.

- Ладно, я с ним поговорю.

Мы еще успели наскоро позавтракать, точнее, пообедать - было около полудня.

А потом стало известно, что Эммануилово воинство разгромило Лавлане. Это от нас километрах в пятнадцати.

Возле замка раздавали оружие из арсенала Монсальвата. Эммануил так и не нашел его, когда был в замке. Впрочем, возможно, не искал. Ему нужен был Грааль, а не этот металлолом. Эммануил предпочитал танки и минометы.

Олег подобрал для меня легкий клинок века шестнадцатого. Но он все равно был куда тяжелее деревянного тренировочного меча, с которым я имел дело до сих пор.

- Олег! Где Хуан де ля Крус? Мне нужно с ним поговорить.

За чтением Эммануиловых записок и последующего общения с Богом я совершенно забыл о просьбе Матвея и своем отказе. Я не понимал, насколько это грех и надо ли в этом каяться, но рассказать казалось правильным.

- Отец Хуан будет с нами, - сказал Олег.

- Тогда я прогуляюсь до ваших позиций.

- Хорошо, тем более что я хотел с тобой поговорить. Петр, я виноват перед тобой, - сказал Олег, когда мы шли к ущелью.

- В чем? - заинтересовался я.

- Я тебе позавидовал. Тому, что у тебя такой духовник, а у меня обычный священник. Прости меня.

- Нашел, чему завидовать! Раковому больному на последней стадии нужен профессор, а для лечения насморка подойдет и фельдшер.

Сказал и сразу подумал, не было ли в сказанном: а) гордыни; б) тщеславия и в) отчаяния. Было. Всего понемножку.

- Прощаешь? - повторил Олег.

- Да, Господи, конечно!

Возле входа в ущелье собрались рыцари. Жан сидел на камне возле входа и опирался на меч. Джинсы протерты на коленях, оливкового цвета куртка на меховой подстежке не застегнута. Рядом сидел Вацлав и о чем-то ему рассказывал. Жан кивнул и начал говорить сам. Я услышал только последние слова: "Прости меня". "Бог простит, государь", - ответил Вацлав.

- Это что, обряд - исповедоваться друг другу перед сражением? - шепотом спросил я у Олега.

- Нет, - тихо ответил тот. - Душевная потребность.

Жан поднялся нам навстречу, обнял Олега, строго посмотрел на меня.

- Пьер, ты что здесь делаешь? - властно спросил он.

- Ищу своего духовника.

- А-а. Тогда извини. Он сейчас будет.

- А ты, кстати, что здесь делаешь? Твое место в тылу: смотреть в подзорную трубу и отдавать приказы.

Он усмехнулся.

- Как отдавать? Радиосвязь не работает. Гонцов посылать? Лошадей нет. Скороходов? Вымерла профессия. Так что приходится воевать по старинке, как царь Леонид и его спартанцы.

Последнее сравнение показалось мне мрачноватым.

- Здесь самый важный участок, - продолжил Жан. - А там остался Святой Александр. Я передал ему часть полномочий. Ему все равно молиться.

- Святой Александр? Тот самый, что победил монголов в союзе с Тевтонским орденом? Он здесь?

- Давно уже.

Мне слабо верилось в святость воинов, но князь Александр сменил кольчугу на власяницу, так что все было чисто, не подкопаешься. Он был причастен к тому, что свет Запада не померк под многовековым языческим игом, а такой подвиг, право, заслуживает святости. Последнее время князь жил в Святой Земле, но, верно, покинул ее до моего ухода.

Я оглянулся назад. На холме перед замком собирались люди: мужчины и женщины. Очень много людей. Я не различал лиц. В основном виднелись монашеские одеяния, но были и миряне, и воины.

- Что там происходит? - спросил я Плантара.

- Святые собираются на молитву.

- Столько святых?

- Это еще не все.

Иоанна Креста все не было. Плантар подозвал Олега.

- Поднимись, посмотри, как у них дела, - он указал взглядом куда-то наверх.

- Да, государь.

Олег зашагал куда-то вдоль скал.

- Постой! - крикнул я.

Олег оглянулся. Плантар нахмурился.

- Жан! Возможно, я смогу увидеть то, чего не заметят твои люди, - пояснил я. - Джинны прислуживали мне на пирах в Афганистане, и я немного знаю их природу.

Жан молчал.

- Сражение еще не началось, - добавил я.

- Ладно, иди.

Я догнал Олега, и мы поднялись на скалы. Здесь в зарослях кустарника лежали еще двое рыцарей: Ришар, которого я знал по путешествию из Акры в Марсель, и еще один белобрысый парень из Плантарового войска по имени Кароль. По-моему, поляк.

- Не высовывайтесь! - крикнул Ришар.

Мы упали рядом.

- Там человек внизу, - сказал Кароль. - У него пистолет. Стреляет по всему, что движется. Правда, стреляет через раз: осечки. Но нам хватит.

- Тот самый, что вчера дошел до половины лагеря и требовал Пьетроса, - произнес Ришар. - Так что стрелять бесполезно. - Он внимательно посмотрел на меня. - Кто он?

- Матвей. Апостол Эммануила. Бессмертный.

Я раздвинул кусты. Матвей стоял на скале метрах в пятнадцати от нас и курил. Заметил шевеление и шутовски раскланялся. Но вынимать пистолет, по-видимому, не собирался, по крайней мере пока не докурит сигареты.

Вид на долину открывался прекрасный, несмотря на мрачную погоду. Скалы, обрыв, лес и округлые лесистые горы в снегу.

- Смотрите-ка!

Над горами словно вставал рассвет. Небо окрасилось багровым. Цвет стал насыщеннее и сконцентрировался в просветах между горами. А потом я увидел огненное войско: две реки огня, обтекающие гору напротив нас.

Матвей поднял руку, и я понял, что войско стекается к нему. "В нас часть Его души". Видимо, вместе со способностью повелевать его инфернальным войском.

- Зажигай! - сказал Ришар.

Я оглянулся. Белобрысый Кароль разжигал на скале уже сложенный костер. Средневековая сигнализация.

Когда мы спустились, Хуан де ля Крус уже был там, но планы у меня изменились. Я слегка поклонился ему и направился к Плантару.

- Жан, дела такие: там войско джиннов. Они подчиняются Матвею. Помнишь вчера?

- Все по местам! - крикнул Жан. Потом обернулся ко мне. - Ты хорошо его знаешь?

- Три года бок о бок, почти как с Марком.

- Ну и?

- Он ищет смерти. И пришел за Копьем.

- Если второе - вряд ли первое. Может быть, он хочет занять место своего хозяина.

- Вряд ли. Он не властолюбив. Ему нужно Копье, чтобы умереть.

- Почему ты так думаешь?

- Он сказал мне об этом во время нашего вчерашнего разговора.

- Насколько он правдив?

- Не идеально, но на этот раз он, по-моему, говорил правду.

- Почему Копье?

- Марка с Филиппом помнишь? Копье - это единственное оружие, которым их можно убить.

Жан кивнул.

- Спасибо. А теперь немедленно уходи, ты здесь минуты не продержишься.

- Я не полезу на рожон.

- Уходи, я сказал!

К нам шел Хуан де ля Крус.

- Ты хотел со мной поговорить, Педро?

- Падре, не время! - оборвал Жан.

- Для исповеди всегда время, - спокойно сказал Иоанн Креста.

- Я уже все ему рассказал, - сказал я и кивнул на Плантара.

Святой посмотрел на него с некоторым удивлением.

- Это по моей части, падре, а не по вашей, - объяснил Жан.

Иоанн Креста слегка приподнял брови. "Как это что-нибудь может быть по части короля и при этом не быть по части духовника?" - говорил его взгляд.

Но выяснить ответ на этот вопрос он не успел, потому что из ущелья раздался звон мечей и гул, подобный вою инфернального ветра над адскими рвами, а по скалам побежали алые сполохи. Сражение началось.

Жан оставил в заслоне сотни две рыцарей, в основном госпитальеров, и повел в ущелье остальных.

Хуан де ля Крус упал на колени и начал молитву. Я встал рядом. Бежать в тыл казалось позорным, кидаться в ущелье на мечи джиннов - полным безумием. "По крайней мере я смогу закрыть его собой, как Раевский, если будет прорыв". И я остался рядом с Иоанном Креста, хотя это было явным компромиссом с самим собой. Некоторым утешением служило то, что я не один.

У входа в ущелье Жан подозвал Ришара и что-то приказал ему. Тот кивнул и побежал к замку.

Жан взглянул на меня.

- Пьер, мы не будем защищать тебя, когда ты упадешь и будешь корчиться от боли, как в колодце Подземного Храма. Уходи!

- Меня не надо защищать. Я сам за себя постою.

- Твое дело, - сказал Жан и исчез в ущелье.

Знак заливала боль. Да, конечно. Сейчас я упаду рядом с Иоанном. Я оперся на меч. Излишняя предосторожность. Боль была, но слабости не было. Скорее сила. Она наполняла меня, как когда-то боль. Неужели? Да нет! Эммануилова печать болела еще как! Но я научился абстрагироваться от этой боли и принимать ее как должное. Форма аскезы, как не смотреть на руки.

Пошел мелкий снег, но небо почему-то стало светлее. Сначала я подумал, что прорвались джинны. Но свет был не красным, а золотистым, и его источник находился за моей спиной.

Я оглянулся. Сотни святых коленопреклоненно молились перед замком. И над ними поднимался столб золотистого сияния, и снег кружился и вспыхивал в нем, как искры.

Сражение продолжалось уже около часа. Иногда к нам выносили раненых, и воины из заслона уходили в ущелье, чтобы занять их место. Золотистое сияние растеклось по небу, заполнило все вокруг и потекло в ущелье. Эммануилова печать горела, словно ее смазали бензином и подожгли, но я стоял на ногах.

Гул и звон мечей стали отчетливее, звуки битвы приближались. Над просветом ущелья вспыхнуло алое зарево. А потом я увидел Жана, Олега и еще десяток рыцарей и огромные фигуры джиннов. Рыцари отступали, но каждый их шаг назад стоил жизни не одному Эммануилову воину. Я засмотрелся на Плантара. Как он сражался! Даст фору Марку и Варфоломею вместе взятым. Стальной вихрь в вихре огня.

Олег фехтовал с изяществом юного принца, красиво, как на балу. Так что не верилось, что эта красота может быть смертоносной. Но джинны падали у его ног один за другим.

Рыцари в заслоне обнажили мечи. До Жана оставалось метров пять. Бежать в тыл все равно было поздно. Я вынул свой меч шестнадцатого века, и он вдруг показался мне легким, не тяжелее тренировочного. По крайней мере попытаюсь обороняться.

Несмотря на все искусство Плантара, его оттеснили налево, и огненное войско бросилось на нас. Я увидел глаза джинна над черной полосой полумаски и его клинок в сантиметре от моего меча. И вдруг понял, что он вовсе не так высок, как казалось. Да, выше человеческого роста, но двухэтажный дом - явное преувеличение. То ли золотистое сияние воздуха искажало пропорции, то ли, наоборот, возвращало нам истинное восприятие.

Я резко повернулся, как учил меня Олег, и ушел от удара. Мой клинок прошел под мечом противника и вспорол ему живот. Джинн выронил меч, пал на колени, склонился к земле, вздрогнул и упал ничком. Вместо крови из раны вырывалось пламя и растапливало снег у моих ног.

Я был так ошарашен этим неожиданным успехом, что чуть не пропустил следующий удар. Точнее, я его пропустил, но рядом, словно из-под земли, возник Олег и поймал меч очередного джинна на лезвие клинка. Меч врага сломался пополам.

- Отлично, Петр! Так держать! Не зевай!

В дальнейшем мой разум почти не принимал участия. Я словно растворился в золотом сиянии, заполнившем все вокруг, оно и диктовало мне мои действия, словно я был парусом, а оно ветром. Я понял смысл средневекового судебного поединка. Это был не такой уж абсурдный способ решения споров. Далеко не всегда побеждает самый искусный. Сейчас мастерство было не на моей стороне.

Откуда-то с неба над ущельем раздались крики, похожие на голоса доисторических птиц. Я не осмелился поднять голову, боясь пропустить удар. Но я и так знал, что это. Я уже слышал эти крики над озером лавы, застывшим на месте Иерусалима. Демонические черные птицы летели к замку.

Я повернулся, сражаясь с очередным противником, и увидел черную стаю, летящую к золотому столбу света над молящимися святыми в центре лагеря. Это был только миг. Я представил себе эту хищную тучу, падающую на людей внизу и разрывающую их в клочья. Огненный клинок несся на меня. Я успел вывернуться. Меч противника распорол куртку и оцарапал кожу на руке. Я упал на колено и ударил снизу вверх, в живот. Клинок прошел насквозь. Я с силой повернул его и дернул на себя. Джинн упал, я отступил назад и бросил взгляд наверх.

Черные птицы сгорали в золотом пламени, не оставляя следа.

Мы теснили Эммануилово войско, загнали джиннов обратно в ущелье и бросились за ними. В просвете между скалами я увидел горы, с которых стекала огненная армия. На перевалах дороги были свободны. Инфернальное воинство вовсе не было бесконечным.

Мельком я увидел Матвея все на той же скале, казалось, даже с той же сигаретой, хотя, наверное, он успел выкурить полпачки. Он смотрел куда-то за наши спины. Огонь добрался до пальцев, обжег руку, и он выронил окурок. По-моему, даже не заметил этого и потянулся к пистолетам.

Нас с Жаном оттеснили на вторую линию обороны, я почувствовал себя свободнее и оглянулся. У входа в ущелье стоял Хуан де ля Крус и держал Копье.

- Жан! - крикнул я, пытаясь перекрыть гул сражения.

Он оглянулся, и я указал взглядом на Матвея. Дополнительных пояснений не потребовалось, потому что мой бывший соратник держал по пистолету в каждой руке и целился в нас.

- Ложись! - скомандовал Плантар и потянул меня вниз. Мы упали за скальный выступ.

Пуля чиркнула по камню, и нас обсыпало снегом, Матвей не был метким стрелком, и это утешало. Сколько у него осталось патронов? Десять?

Очередной выстрел не прозвучал. Осечка. Матвей шел вперед и целился в отца Иоанна. Иерусалимская история повторялась с точностью до деталей. Рядом со святым возник Олег и толкнул его за скалу. Я понял, что служить щитом для Европы - это такая специфическая русская карма.

Матвей хохотал и стрелял по всему, что движется, продвигаясь вперед абсолютно беспрепятственно, словно шел по Елисейским Полям. Джинны не замечали пуль, и пули не замечали джиннов, зато находили людей, проходя сквозь тела огненных воинов. Вдоль пути Матвея падали раненые и убитые. Я видел Вацлава, который поразил мечом очередного джинна и тут же упал убитым Матвеевой пулей. И белобрысого Кароля, с которым час назад разговаривал на скале, и Антуана, француза с нашей яхты. Других я не знал, но почти половина выстрелов попали в цель.

Матвей остановился у входа в ущелье и отбросил уже бесполезные пистолеты. Он ждал.

Из-за выступа скалы к нему навстречу шагнул Олег. Он был жив и держал Копье. За его спиной стоял Хуан де ля Крус.