способностями. Это же напоминало ночной кошмар, в котором она
осуществляла бесконечное и беспомощное падение. Но это ей только
казалось. Здесь не было ничего реального. Она не упала, и даже ничего
не повредила. Наконец-то Доро захотел от нее чего-то такого, что не
причиняло никому никакого вреда. Возможно, если она даст это ему, и
при этом выживет, она сравняется с ним по силе и сможет лучше
защищать своих людей от него, что позволит им спокойно прожить их
короткие жизни.
сравниться с тобой в физической силе. И ты прекрасно знаешь это.
Теперь ты знаешь, что тебе следует ожидать, и ты должна быть
спокойной и дать этому произойти. Верь мне.
повторила она. Тогда он приблизился к ней, обнял ее рукой, так что ее
голова лежала на ней как на подушке.
этой фразой. - Это никогда не бывает так хорошо, без необходимой
близости.
тела касались друг друга по всей их длине.
мгновенье это стало напоминать ей медленное паренье. Только паренье.
Теперь она не боялась. Она чувствовала тепло, покой, и у нее не было
ощущения одиночества. Вряд ли это можно было воспринять как
одиночество. Впереди нее был виден свет, но кроме этого, не было
ничего и никого.
ее приближения. На первый взгляд это была отдаленная звезда, слабая и
мерцающая. Скорее всего, это была утренняя звезда, сопровождавшая ее
на пустом небе.
ярким светом, что она едва не ослепла. Но она не ослепла и не испытала
каких либо других нудобств. Она чувствовала Доро рядом с собой, хотя
она больше уже не осознавал ни его тела, ни своего собственного,
лежавшего на софе. Это была новая форма осознания, которая не имела
слов, которые могли бы описать ее. Это было хорошо и приятно. Он все
время был с нею. И вот если бы его не было, то тогда она была бы по
настоящему одинока. Что он такое сказал перед тем, как она
расслабилась и погрузилась в легкий сон? Что благодаря ему, она
никогда не будет одинокой. В тот момент эти слова никак не тронули ее,
но зато они успокоили ее сейчас.
самом деле она чувствовала, что ослепла. Вокруг не было ничего, кроме
слепящего яркого света. Но по-прежнму, она не ощущала неудобства. И
рядом с ней был Доро, касающийся ее так, как никто не касался ее
раньше. Это было похоже на то, как он касался бы ее души, растворяя ее
внутри себя, и распространяя ощущения от этих прикосновений во все
части ее тела. Она начала ощущать его голод по отношению к себе,
голод в буквальном смысле, но вместо страха в ней возникала необычная
симпатия к нему. Но она чувствовала не только его голод, но и его
сдержанность, и его одиночество. Ощущение одиночества рождало некое
чувство родства между ними. Ведь столько времени он был одинок. И
одинок так безнадежно. Ее собственное одиночество и ее собственная
долгая жизнь казались незначительными перед этим. Рядом с ним она
была как ребенок. Но ребенок, или нет, он нуждался в ее присутствии. Он
нуждался в ней, как еще ни разу не нуждался в ком-то еще. Она
подвинулась, чтобы коснуться его, поддержать его, облегчить это его
долгое-долгое одиночество. Или ей только казалось, что она смогла
сделать это.
деле делал она, но это было поразительно хорошо. Это было слияние,
которое длилось и длилось, единенье, которым, как ей казалось, она
управляла сама. Но только до тех пор пока она не расслабилась в
приятном утомлении, и начала понимать, что теряет контроль над
собой. Казалось, что его сдержанность постепенно отступает. Того
единенья, которым они только что так наслаждались, было уже
недостаточным для него. Он казалось впитывал ее, забирал в себя,
стараясь сделать своей частью. Он был как огромный свет, как огонь,
который втягивал ее. Теперь он убивал ее, мало-помалу, переваривая ее
часть за частью.
всю испытанную ими радость, он не смог отказаться от убийства. Не
смотря на то новое более высокое предназначение, которое он пытался
возложить на нее, размножение и убийство оставались по-прежнему
единственным, что имело для него хоть какое-то значение.
14.
близкого слияния с Энинву. Это оказалось гораздо легче, чем он думал,
остановиться почти в середине того, что могло стать напряженно
переживаемым удовлетворением от убийства. Но он никогда не
собирался убивать. Он собирался зайти с ней дальше, возможно гораздо
дальше того, чем то, что он делал с наиболее сильными из своих детей.
Вместе с ними он переходил потенциально смертельный барьер, чтобы
постараться понять пределы их возможностей, понять, может ли на
самом деле их сила каким-то образом угрожать ему. Он делал это вскоре
после достижения ими переходного возраста, так что он считал их
физически истощенными и эмоционально слабыми, и к тому же слишком
равнодушными к своим только что сформировавшимся способностям,
чтобы начать понимать, как можно противостоять ему, если они только
были способны на это. Ему были нужны союзники, а не противники.
могла угрожать ему, как знал и то, что всегда мог убить ее, пока она
находилась в человеческом облике. И в этом он никогда не сомневался.
Она не относилась к тем, кто может читать мысли и управлять
сознанием, что он считал потенциально опасным. Он немедленно
уничтожал всякого, кто только показывал потенциальную возможность
читать или управлять его мыслями. Энинву могла почти полностью
управлять любой частью собственного податливого тела, но ее рассудок
был таким же открытым и таким же беззащитным, как и у любого
обычного человека, что означало, что она в конце концов имела
неприятности от людей, которых он приводил к ней. Они постепенно
внедрялись в ее большую "семью", и вызывали там разногласия. Он
предупреждал ее об этом. В конце концов, она должна была получить
около себя и внуков и правнуков, которые были скорее похожи на Лейла
и Джозефа, чем на благовоспитанных слабо чувствительных людей,
которых она собирала вокруг себя. Но это был уже другой вопрос. Он
мог подумать об этом и позже. Сейчас самым важным было то, что она
приходила в себя, причем полностью и без затруднений. С ней не должно
ничего случиться. Никакой гнев или глупость с ее или с его стороны не
должны побудить его вновь подумать об ее убийстве. Она была
чрезвычайно ценной для него, по слишком многим причинам.
сторонам. В библиотеке было темно, если не считать света от огня,
который он развел в камине, и от единственной лампы, которая стояла
на столе у не в головах. Он лежал близко от нее, согреваясь ее
собственным теплом. Он хотел, чтобы она была еще ближе к нему.
Она была слишком опечалена своим горем, так что он был уверен, что
ему удастся сделать это без всякого вреда для нее. Он был уверен, что на
этот раз она не будет сопротивляться и не позволит ему ни повредить ей,
ни убить ее.
когда увидел, что она будет вести себя спокойно. - Должен же был я
познать тебя хоть раз именно таким образом, - сказал он. - Я должен был
прикоснуться к тебе именно вот так.
конце концов она положила голову ему на грудь и так отдыхала. Он не
мог припомнить случая, когда она делала это, подчиняясь собственным
чувствам. Он обнял ее сверху своими руками, все еще припоминая тот,
самый совершенный способ достижения взаимной близости, который
они только что пережили. И ему до сих пор было интересно знать, как
это он сумел остановиться.
остальных? - спросила она.
вообще заводить разговор о своих убийствах. - Страх только ухудшает
для них все дело, - сказал он. - А они всегда боятся этого. К тому же...у
меня нет никаких причин проявлять по отношению к ним какую либо
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Шилова Юлия
Доценко Виктор