ведущих в Ораш с юга и с севера. Несмотря на копоть, это был белый Город,
родственный по планировке любому собрату в пустыне. Из него не раздавалось
ни звука, ни сигнала. Наступили сумерки, и не зажглось никаких огней.
Вокруг стен загорелись бивачные костры, двигались светильники; в небе
появилась ледяная луна, и между двумя этими сияниями белый Город стоял
безжизненным и слепым.
раз не шли ни на какой риск.
гремели свой вызов на бой, немножко напоминая мне часы в За. Из Ораша не
доносилось никакого ответа. Любопытно, что мы по природе своей боимся и
очень подозрительно относимся к затишью. Казалось, что в Ораше ждет
какая-то западня, и это помешало огромным таранам двинуться к его воротам,
а осадным башням подступить к его стенам.
что-то знают?
слышны их вопли.
Мазлек, и все же мы оба выразили невысказанное взаимное отвращение к
бессмысленной жестокости Вазкора, потому что мы оба ненавидели его, но по
разным причинам.
следует начать сейчас.
и ожидать, что мы станем проламывать им стены в темноте.
стояли неподвижно, воины безмолвствовали, смазанные машины плавно шли на
колесах. Первым стал звук, произведенный могучим остроконечным тараном,
устремившимся к северным воротам. После этого грома возникла самая
короткая пауза, полубессознательное ожидание ответа из Города. Однако
никакого ответа не было, никакого набатного колокола, никакого крика,
никакого града снарядов, потока огня. После паузы снова раздались звуки
боя и уже не прекращались. Я сидела на своем белом коне в некотором
отдалении. Он беспокоился и волновался из-за надетых на него доспехов. До
этого он ходил, стянутый очень легко, только мягкое седло да узда. А
теперь он нес на себе, как и его собратья - боевые скакуны, большой
железный нагрудник, набрюшник, а на спине - жесткую кожаную попону со
встроенным седлом. Наголовник с торчащим изо лба коротким рогом единорога
служил для защиты глаз и головы. Большинство боевых коней обучали
лягаться, кусаться и колоть этим металлическим рогом врага своего
всадника, но белый был этому не обучен и считал всю эту обузу совершенно
бесполезной. Он зло глядел на других скакунов и фыркал, говоря им, какие
они дураки, коль терпят человеческую наглость.
воины хлынули толпой через брешь. Армейская кавалерия отряд за отрядом
подымалась галопом по насыпной дороге и устремлялась в разбитую пасть
Ораша. Я тронула коленями белого коня, подняла руку, делая знак Мазлеку и
его бойцам, и быстро поскакала за ними.
безмолвии.
Было шумно и слишком светло.
наводнили солдаты, вбегающие в его передние и задние ворота. Многие
откололись от основного потока, чтобы разграбить и поджечь иной покинутый
дом или особняк. Поджоги вызывали бешеное веселье: большие теплые костры
горящих домов, расцвечивающие мир, подобно празднику. А затем мы достигли
площади, наша конная колонна с Вазкором во главе. Большое открытое место,
и наверху многоступенчатой лестницы - огромное величественное здание; его
ледянисто-белые колонны, казалось, плясали в отраженном пламени. На
лестнице стояла женщина, высокая, в белой мантии, с головой, заключенной в
дьявольскую маску, похожую на встреченные нами раньше. Было потрясением
увидеть ее там, внезапно, эту единственную жизнь - нереальную в пустом
городе.
голосу я определила, что она очень стара, немного безумна, но не боится.
Среди всадников я увидела Вазкора, темного и высокого, на вороном коне,
глядящего на нее из-под черного железного шлема с колышущимися перьями.
бежали перед тобой в Белханнор, но я не бежала, и за мною богиня. Ты
нарушил этикет прежней войны, шакал пустыни. Убирайся теперь назад, а не
то погибнешь.
была делом новым и опасным, сметающим и пожирающим все на своем пути. Но
эта старуха осталась. Она подняла руки, и в воздухе перед ней вспыхнул
огонь, а затем погас.
уничтожу тебя. Убирайся назад, а не то ты умрешь.
заговорила тетива, и стрела вонзилась жрице-ведьме под левую грудь. Та
зашаталась и упала на лестницу, но все еще была жива. Она направила руку
на Вазкора и проскрежетала невнятную тираду, которую я не разобрала -
какое-то проклятие - а затем уронила голову на руку и лежала не двигаясь,
словно древняя свалившаяся птица на лестнице.
ним наверх, через ее пронзенное стрелой тело, и колонна последовала за
ним, а рядом с нами бежали случайно прибившиеся пехотинцы. В Храме должно
было храниться много ценных вещей, и, надо полагать, они не страшились
гнева этой богини, поскольку с ними была их собственная пробудившаяся
богиня.
разъяренный крик, а потом - натиск тел и кровь. Я выхватила меч и зарубила
воина в дьявольской маске сбоку от меня. Значит, они-таки остались здесь и
рвались защищать святилище, хотя их было немного. Я рубила и колола в
полумраке, а белый конь, никогда этому не обучавшийся, лягал и сек своим
смертельным лбом. Вскоре все закончилось, и пол усеяли мертвецы, павшие
среди догорающих факелов.
после боя. Бой-то закончился, однако в этот миг ко мне наконец пришел
страх. Не могу объяснить пугающего ощущения, что я должна идти дальше. Я
нагнулась и подняла ближайший факел, и стала пробираться через толпу
солдат, мертвецов и испуганных лошадей. Передо мной вырос дверной проем, а
за ним - пространство без окон, с мягким светом из каменной чаши на
подставке. А дальше почти в тени - огромная мраморная фигура богини Ораша.
Я подняла факел и увидела ее белое тело с облегающей белой юбкой, водопад
серебряных волос и, наконец, лицо. Но она была первой, увиденной мной на
юге, которая не носила маски. Это была не кошкоголовая Уастис.
Божественность этой была особой. Из моего горла вырвался звук, слабое
дурнотное кряканье. Факел выпал из моей руки, но в чаше пламя взметнулось,
и я не могла отвести глаз.
безобразия и отчаяния, мета ненависти. А я-то думала, что не видела прежде
зверя, похожего на дьявольские маски Ораша, существа, послужившего
образцом для этих масок; однако ж, я видела это существо, могла бы увидеть
в любой момент жизни своей, стоило мне только пожелать, - это было лицо,
которое Карраказ показал мне под Горой. Мое собственное лицо.
коленях в святилище. Некоторое время никакого другого движения больше не
возникало, а затем рука хладнокровно и точно опустилась на мое плечо.
казалось каким-то своеобразным амулетом.
казалось, снедали стыд и отвращение.
латы руки и ноги, кольчужные пластины на груди и на спине, шлем, маска,
металлические кисти.
Моря - каждый поклоняется женщине. Нет никаких богов, именем которых
Вазкор мог бы назваться, только богини. - Не уверена, почему это открытие
явилось мне именно тогда. Я отвела взгляд от него и сказала: - Ораш, Ораш,
а не Эзланн - мой город.
еще умирали воины, ко мне поспешили Мазлек и Слор.
стоявшему около меня на коленях Мазлеку:
Буджолд Лоис
Самойлова Елена
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Елманов Валерий