легенды, и их лица были возмущены и неприветливы. Мужчина с исцеленным
глазом сидел у костра и вливал в себя пиво, он не обращал на меня
внимания, как в масрийском предании, когда празднующим велели не обращать
внимания на Смерть, сидящую среди них.
вообразив, что теперь на них обрушится еще больше зла.
принесу его к тебе?
мне мальчика с болезнью легких. Он кашлял кровью и не мог идти сам. В одно
мгновение я вылечил его и после этого, видя, что я говорил не просто так,
другие стали подходить ко мне.
лекторрас, как пять белых деревьев, вросших корнями в серебристую грязь.
я снова здесь, у этих ржавых ворот". Тем не менее, я был рад этому. Думаю,
я редко буду стремиться исцелять, но это восхитительное явление, и по
правде я, в конце концов, благодарен за это и понимаю, что поднялось во
мне из семян чужого безразличия и зубоскальства.
отхлынула и неподалеку ждала, но не исцеления.
придерживала рукой, на узком запястье которой виднелся браслет из зеленого
полированного камня. Ее волосы были белы, как свет луны, а лицо достаточно
красивым, чтобы пронзить насквозь мои чресла, как сладкая музыка во сне.
чем другие - лет девятнадцать. Однако ее взгляд был как удар ножа. Она
вонзила его в меня, затем в белых детей, державшихся у меня за спиной.
тебя здесь не было, и он...
взгляд на меня. Хотя она была молода, моложе, чем я, тем не менее в ее
глазах светился ум. Казалось, если бы она захотела, то могла бы читать
меня, как магический кристалл.
девушка. - С твоей Силой тоже надо считаться.
склонившись над бездной света, я подумал: "Из всего племени лекторрас она
стоит ближе всех к старой повелительнице. И это близость Силы сияет на ней
как фосфор". Когда она шла, свет факелов играл в ее волосах, и я мог
видеть сквозь черную науку линию ее грудей, узкую, как у танцовщицы, талию
и стройные ноги. Зеленый камешек лекторрас сверкал над переносицей. Она
вскинула голову, чтобы посмотреть на меня.
Ресницы, как темные серебряные лезвия, не порхали при ее прямом взгляде.
Эти ужасные глаза молодой ведьмы выливали на меня голую и бескомпромиссную
правду. Она не лгала, чтобы покрыть обман. Здесь была все ясно: она не
щадила ни себя, ни других и не принимала пощады. На одно мгновение я
попытался представить на ее месте точенность Демиздор, очарование
Малмиранет. Но красота всех красивых женщин, которых я знал, угасла перед
ней, как лампада.
Силы, и, очевидно, через нее тоже, так что на миг бездна ее глаз
затуманилась.
других. Вот моя родная, родная кровь. Дочь Карраказ. Рессаверн была моей
сестрой.
этого обнаружил, что здесь растут цветы, и прохладное вино плещется в
кубке, и на темном небосклоне восходит солнце. И тогда я подумал: "Это еще
одна уловка, чтобы отбить у меня жажду мести. Охотничий пес забывает запах
медведя, когда весной вместо этого нападает на след волчицы. Она хочет,
чтобы я покатался на ее белой кобылице и забыл обо всем остальном".
Хвенит и ее страстное обожание брата как мужчины, и все мое естество
засвербило. И теперь у меня был тот же случай: похотливое желание моей
сестры, моральная сторона этого, кровосмешение - проклятое и неподходящее
слово - все выскользнуло из меня с легкостью дыма. У меня не было довода,
чтобы пересилить себя.
собственные затуманились, стали почти непроницаемыми, как будто она
прислушивалась к каким-то пугающим ее словам внутри себя.
Тогда снова получалось, что это было только частью сценария, грезой,
заманившей меня в ловушку. Теперь толпа смертных отхлынула к своим
повозкам, а лекторрас крадучись приблизились к Рессаверн. Они держались
перед ней с явным благоговением. Несомненно, Карраказ сделала ее, первую
среди первых, их наставницей и посредницей между ними и богами.
исцеления я всегда была с вами. В этот единственный раз вы показали мне,
на что вы способны одни.
выдавая свое смущение:
но у них было право гордиться. Кроме того, Карраказ жива, а она - из их
крови. И мы, как ты говоришь, поднялись из их семени, которое они спустили
в женские чресла для развлечения века назад. Вот почему она выбрала нас -
потому что мы похожи на них. Поэтому они не мертвы, Рессаверн. Посмотри -
они здесь.
сердитый, стальным. - Они здесь, в вас. Человеческое проклятие убило их,
оно может так же убить и вас. Подумайте об этом. - Заметив, что младшая
девушка опять заплакала, она подошла к ней и, тихонько погладив по голове,
сказала: - Это трудно. Я знаю. Это очень трудно.
Начался отлив, оставляя обнаженной старую дорогу, которая начиналась
примерно в четверти мили от берега, там, где теперь было море. Эту
четверть мили, не надо и говорить, дети бежали по дороге, а деревенские
люди собрались на берегу от костра и повозок, чтобы посмотреть, как белые
неземные создания пойдут по океану.
фактором и не вписывался в их схему ни обычной реальности, ни
сверхъестественной. По их мнению, лучше было проигнорировать меня.
и очищает, и прошел сквозь него. У них же ничего не было: ни огня, ни
суровых испытаний, ни критериев.
как другие?
избежать его.
Намного ближе.
было сказать; только юность, красота и ошеломляющая ясность.
воспоминаний о нем, было странно, что она говорила это мне. Цвет горы
увядал: красный превращался в серый.