Чтение 67–й страницы книги ~Головорез~

- От Фанквань Чжу. Сыновей Отраженного Света. Это доисторическая
мифическая раса. Так же, как христиане, каждая даосийская секта
утверждает, что она придерживается единственно верного Пути. Кваны
приспособили миф для собственного благоденствия.

- Шеннонгайя? - сказал Цинк, вспоминая, что сказал Джозеф, когда он
звонил, чтобы передать свой рапорт. - Это место, где по слухам обитают
йети?

- Синьцзян был древней столицей императоров Циня. Это там были
найдены терракотовые солдаты. Трудясь для императорского двора, Кваны
обыскали всю территорию юга Шеннонгайи. В течение трех тысячелетий
крестьяне там утверждали, что видели признаки Существа.

Шеннонгайские горы очень изрезанные и удаленные. Высотой в десять
тысяч футов они занимают площадь более тысячи квадратных миль. Даже в
разгар жаркого июля там преобладает зимний климат. Вершины, изобилующие
легендами, благоприятствуют редким видам вроде белого медведя, голубиного
дерева, стреловидного бамбука. Шеннонг, наш первый ботаник, собирал там
лекарственные растения. Из-за ступенчатости склонов ему пришлось построить
помосты, чтобы добираться до растений. Мы называем такую лестницу джиа.

У Цинка промелькнуло воспоминание об одном из старых текстов,
имевшихся в экспозиции Кванов. "Лечащая материя" Шеннонга, сказала Лотос.

- Семья проводила свои исследования в двух регионах, - сказал Ки. -
Шеннонгайя являлся первым, где были найдены "зубы дракона". И еще в
Тянь-Шаньских горах Синьцзяна. В Синьцзяне их приверженцы охотились на элм
янь, которых скармливали императору, в качестве замены Существа. Без этого
лекарства они никогда бы не пережили наших бурных прошлых лет.

- А после падения императора?

- Они продавали их элите гоминдана. Теперь они продают их самым
богатым людям Гонконга. Волосатые произошли от Существ. Элмы Янь,
следовательно, продлевают жизнь. Эффект этого более слабый, так как они не
столь дикие.

- Дикость столь важна?

- Дикость является проявлением янь. Чем более дико животное, тем
сильнее получаемое от него лекарство.

- Тяньшаньская резня была устроена для того, чтобы пополнить запасы?

- Кваны стали не на ту сторону во время гражданской войны. Когда
схватка началась и в Синьцзяне, им пришлось бежать. Мозг был стартовым
капиталом, чтобы основать дело в Гонконге. Даосийские лекарства
применялись и там тоже.

- Зачем было охотиться за элмами? Почему было не вывести домашних их
заместителей?

- Потому что Кван сам верил в янь, а проницательные гурманы узнали бы
правду. Дикость слабеет в неволе. На улице Кьянмен, здесь, в Пекине, есть
Тонгрентанг. Начиная с семнадцатого столетия его аптекари продавали
"летний рог" для повышения детородных способностей. Летний рог
заготавливают в июне, когда рога карибу покрываются бархатистым чехлом и
наполняются кровью. Одна пластинка скажет аптекарю, является ли образец
настоящим или же он получен от домашнего оленя, так сказать, кузена
карибу. Он точно такой же, но без какого-либо янь.

- Мозг элмов доступен в ресторанах Кванов?

- Вероятно. За соответствующую плату. Их доставляют "змеиные головы".

- Змеиные головы?

- Контрабандисты. Торговцы плотью. У Кванов имеются сторонники в
Синьцзяне. И лекарство и охотники по-прежнему в их распоряжении.

- Они пересылают мозги?

- Пересылают элмов. Чем свежее янь, тем сильнее лекарство.

Цинк покачал головой.

- Просто трудно поверить. Если вы говорите правду, то их клиенты -
каннибалы.

- Я знаю, что это правда, - сказал Ки, - из-за болезни куру.

- Что это такое?

- Болезнь, вызывающая неудержимый хохот. Вирус, подтачивающий мозг.
Он передается только при поедании человечины. Инкубационный период
составляет тридцать лет. Врач, открывший его, получил Нобелевскую премию.
"Куру" - это слово жителей Новой Гвинеи, означающее дрожание или тряску.
Когда начинается ее приступ, жертва теряет контроль над нервной системой.
Националисты, евшие янь, хохотали вплоть до смерти.

- Элмы вызывали последний смех, да? - сказал Чандлер.

ТЫСЯЧА РАЗРЕЗОВ

Роузтаун, Саскачеван. Вторник, 24 марта, 7:45 пополудни

- Если ты умрешь, - сказал Глава, - кто будет твоим наследником?
Первый родившийся сын является Главой. За ним следует его первый сын.
Чтобы защитить порядок наследования, мы должны сохранить твое семя.

Каждый понедельник на тринадцатом году его жизни приходила обнаженная
женщина, чтобы собрать его сперму.

- Ну-ка, - поддразнивала она его, теребя его пенис. - Сколько ты
прольешь для своего дедушки сегодня?

Ощущение стыда от происходящего сердило его. Такие бесцеремонные
руки. Она улыбалась ему, пока он спускал в чашку.

Головорез выдерживал это только благодаря холодному участку в его
мозгу...

- Чем мельче разрезы ты будешь на нем делать, тем дольше это будет
продолжаться.

Глава вручил ему нож-янь.

Раздетый донага и кричащий человек висел на мясных крюках, вонзенных
ему в кисти рук. Не доставая ногами дюйма до пола, он дергался, чтобы
уклониться от безжалостного лезвия.

Каждый квадратный дюйм его тела был рассечен по меньшей мере одним
разрезом.

Головорезу было девять лет, когда он узнал о Тысяче Разрезов.

Он выдержал это благодаря холодному участку в своем мозгу...

Несколько раньше он остановился рядом с заснеженными деревьями.

Скрытый деревьями, он выполнил тай-чи, представляя себе воду, текущую
по гладким валунам, словно "получая подарок".

Во время ритуала он отыскал в своем мозгу холодный участок...

Снег, насколько хватало взора, ничего, кроме снега.

Он притаился за сугробом в футе от дороги, оглядывая ферму в прибор
ночного видения. Фосфоресцирующе-зеленая в бинокулярах, двускатная крыша
имела громоотвод и заржавевший флюгер. Закрытые ставнями окна, увешанные
декоративными шнурками, окружали крыльцо, а с ив свисали сосульки, похожие
на бороду Санта-Клауса. Стекла по сторонам от передней двери отсвечивали
огнем, пылающим в камине.

Головорез был закутан во все белое вместо своего обычного черного
одеяния. Белая парка с белым капюшоном, с белыми прорезями для глаз маска.
Полная луна и звездное небо сияли над головой.

Холодная земля.

Холодный разум.

Безжалостное сердце.

Он расстегнул сумку и вынул винтовку.

Ее артрит разгулялся сегодня, поэтому она сидела, покачиваясь, у
камина. Опухшие пальцы перелистывали альбом, лежащий у нее на коленях. Чай
в ее чашке совсем остыл, так она была поглощена этим занятием.
Воспоминания, запечатленные в книге, согревали ее.

Вот Цинк, когда ему было пять лет, зовущий свою маму, его язык
примерз к железным поручням заледеневшей ограды. Дважды он получил этот
урок той зимой. Такой упрямый мальчишка.

На следующей фотографии ее сыновья разливают кленовый сироп,
настоящие маленькие канадцы, а ее отец расчищает участок в саду, чтобы
залить каток. Кленовый сахар и имбирь: то, что любил Цинк. Ваниль и
корица: это предпочитал Том.

Она усмехнулась, увидев моментальную фотографию снеговика во дворе,
переведя взгляд на того, которого вылепил Цинк, когда был здесь в
последний раз.

Из-за ослабевшего зрения она могла только представить шапку из старой
каминной трубы и изъеденный молью шарф, угольки вместо глаз и морковку из
погреба в качестве носа. Барк и Байт возились в серебристом свете луны.

Еще несколько минут, и она впустит собак.

Головорез пристрелил Барка и Байта, когда они обегали вокруг дома,
выпалив по немецким овчаркам из винтовки с глушителем.

Спрятав винтовку, он вытащил нож-янь.

Белый на белом, он направился к заднему двору.

Большие часы с маятником прозвонили восемь часов, когда она с трудом
поднялась с кресла. При движении у нее ныли все суставы. Как она боялась,
открывая дверь, чтобы впустить собак и давая тем самым морозному демону