быстро скрутил руки за спиной. Наученный печальным опытом, оприходовал, как
затравленного волка, - вставил в рот противнику палку, привязал к шее остатками
майки.
Убедился, что стрела в груди, а рядом, на загорелой коже чернеет такой же
иероглиф.
охоты и холодная ярость исчезли, осталась только пустота. После боя всегда
бывало именно так. В таком состоянии если и добиваешь раненых, то без злости,
лишь по необходимости.
дождался соединения, добавил еще три цифры.
одного "холодного". В адрес не входить.
скопившимся дачникам, вот-вот должна была подойти электричка. Максимов оперся о
перила, с удовольствием ощутив тепло, идущее от успевшего нагреться металла.
Закурил, блаженно прищурился на еще низкое солнце. Начинался еще один июньский
день.
на мысли, что никак не может включиться в их проблемы. Эти люди жили иной,
простой и понятной жизнью. Как год за годом, век за веком жили их отцы и
прадеды, как, дай Бог, будут жить их внуки. Трудно, хлопотно, в горе и радости.
Жили. Так, как никогда у него не получится, можно даже не пытаться. Он был
рядом с ними, дышал одним воздухом, грелся на одном солнце, но чувствовал себя
необратимо другим. Если долго об этом думать, становилось холодно внутри, будто
проснулся ночью в пустой выстуженной комнате.
никто не потерял пса, которому обязан жизнью. И никто не охотится на бабу,
решившую взорвать мир". Максимов был рад, что надел очки с черными стеклами,
никто не мог увидеть его глаз.
Максимова, пенсионера-дачника, который стоял, выпятив грудь, уравновешивая
таким образом тяжесть огромного рюкзака. По щекам дачника струился пот, глаза
были закрыты, как у спящей под грузом лошади. Сильвестр ничем не выделялся
среди основной массы людей на платформе: отставной военный, кряжистый, но
подтянутый, простодушное лицо и неброская одежда. Ни за что не скажешь, что
этот человек только что руководил "зачисткой": вывозом трупа, затаптыванием
следов и срочной эвакуацией еще не пришедшего в себя стрелка-арбалетчика.
горящей сигарете Максимова.
Посмотрел в холодные, как мартовское небо, глаза Сильвестра. Тот едва заметно
опустил веки.
это думаешь?
него наверняка был с собой паспорт или что-то в этом роде... Поработали на
Аэропорте, где прописан Инквизитор, опросили соседей... Любой мент за день
нашел бы эту квартиру, а Инквизитор был в их руках дольше. Я ждал гостей, но
чтобы вот так сразу... - Максимов покачал головой.
Если меня считают Стражником Севера, то, по ритуалу, убьют последним. А
сейчас была генеральная репетиция.
и по-японски, и по-корейски, и по-еврейски запоет.
усмехнулся.
нет. Инквизитор ее использовал в качестве информатора, не более того.
через час прямо к ее адресу.
скользнул взглядом по лицу.
холодная льдинка.
оживление толпе - из-за поворота показалась электричка. Максимов лишь раз
увидел седой бобрик Сильвестра. Поезд остановился, открылись двери, толпа,
разбившись на штурмовые группы, ощетинилась садовым инструментом и ринулась на
абордаж.
электрички. Дождался, когда с тяжким вздохом захлопнутся двери. Незаметно
осмотрелся на опустевшей платформе. Пристроился к группке прибывших пассажиров,
идущих к краю платформы, чтобы не через мост, а кратчайшим путем, по путям
пройти к конечной остановке трамвая.
частника, назвал адрес. Водитель попался трепливый до ужаса и всю дорогу до
Садовой-Кудринской изводил Максимова байками из своей полной приключений
двадцатилетней жизни.
воротник халата, второй удерживала на голове тюрбан из влажного полотенца.
Окинула взглядом с головы до ног, прикусила губу. Отступила, пропуская через
порог.
стене.
глаза.
глаза, будто пытался угадать, с чем пожаловал гость. Коротко мяукнув, вспрыгнул
на грудь, потоптался передними лапами, остро покалывая коготками, чуть
выпущенными из мягких подушечек. Наконец, устроился там, где было больнее
всего, на левой половине груди.
и пяти минут, как исчезла вовсе, оставив после себя пустоту. Кот удовлетворенно
заурчал, крепче запустил коготки. Максимов лежал, закрыв глаза, одной рукой
поглаживал распластавшегося на груди кота. Слышал, как вошла и вышла Вика, но
вставать не стал. Не было ни сил, ни , желания даже приподнимать голову.
это забывать".
беспощадной простоте, кто бы ты ни был, кем бы себя ни считал, ты- лишь кусок
пищи для того, кто оказался проворнее, сильнее и терпеливее тебя. Случайность
лишь подтверждает закон. Единственная возможность оказаться на волосок от
смерти и уцелеть состоит в том, чтобы раз и навсегда осознать, что смерть
всегда рядом и еще никому не удалось ее избежать.
беспощадным солнцем. Очевидно, один из тех, кто попал в засаду на рассвете,
хотя по форме это не определить, здесь каждый одевался с бору по сосенке.
Вернее, с пальмы.
от зноя саванна. Земля, где шли в бой под портретами Маркса, а жили по Дарвину.
У кого острее глаз и тверже рука - тот жил дольше. И кого не убило оружие,
сплавляемое на черный континент из развитых стран, того добивала эта красная,
как засохшая кровь, земля. Максимов, прислонившись к раскаленному боку джипа,
краем глаза следил за перепалкой солдат. Больше всего его интересовали густые
заросли слоновьей травы метрах в ста от дороги.
мат давно стал составной частью местных языков, его прекрасно понимали все. Из
всего могучего и великого африканскому уху пришлась лишь непечатная часть,
слова чужие, но понятные: коротко, энергично и достаточно эмоционально.
сделал свое черное дело, ногой попытался перевернуть труп. Взрыв взбил в небо
красную пыль. Любопытного разорвало на куски, осторожного, вытянувшего в прыжке
длинное тело, догнала взрывная волна, перевернула, швырнула в кусты тряпичной
куклой. Из остролистых зарослей слоновьей травы ударила длинная очередь.
Водитель даже не успел открыть дверцу, одна из цокнувших по капоту пуль
срикошетила в голову.
Корнев Павел
Гуревич Георгий
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей