Чтение 67–й страницы книги ~Призвание варяга~

Нашим командующим стал Михаил Богданович Барклай-де-Толли. Он первым осознал
сущность переворота в тактике и стратегии, вызванного появлением штуцеров.

Официально считалось, что мы Восстали против России и под сим соусом
солдатам меняли Уставы, оружие и даже -- форму одежды. Латышам говорили:

- "Ношение треуголок, да киверов -- знак обрусения. Латвийский солдат
должен носить "куратку" (иначе - "фуражку").

Разноцветные мундиры русских полков -- признак их базарной натуры.
Егеря должны перейти на единую форму одежды -- зеленую с черным. Сие цвета
нашей Лифляндии и Креста Протестантов.

Русские только умеют, что гадить вокруг своих лагерей. Наши солдаты
обязаны убирать за собой и - носить лопатки для нечистот.

Русские -- вылитые бараны. Поэтому они ходят толпою. Каждый из егерей
-- личность, умеющая самостоятельно принять решение. Поэтому егеря отныне
ходят в атаку лишь рассыпной цепью"...

Сии указания можно продолжить. Общая неприязнь к русским у наших солдат
была такова, что одного упоминания "а у русских -- вот так" было достаточно,
чтоб сие немедля искоренилось в среде егерей.

Но вы ж понимаете -- истинную подоплеку приказов: резкое увеличение
дальности выстрела и скорострельности штуцеров вели к устарению тактики каре
и колонн. Отсюда -- рассыпной строй.

Появление оптических призм и впоследствии - оптического прицела
потребовало "неприметности" наших стрелков. Отсюда -- зеленые и черные цвета
нашей "единой" формы для всех солдат.

Увеличение меткости снайперов противника заставило укрывать солдат от
огня. Отсюда использование "ритуальных лопаток" -- для отрывания траншей и
окопов. (Нарезное оружие позволяло теперь перезарядить штуцер "из положения
лежа".)

Но в траншеях немыслимы "лопушистые" треуголки, да торчащие, как перст,
кивера. Отсюда появление фуражки в наших войсках. Обязательно -- с
козырьком, чтоб глаза прикрывало от солнца.

Как видите, - все сии новшества диктовались самым что ни на есть --
здравым смыслом. Но армия -- необычайно консервативна, а армейская логика --
в стороне от здравого смысла. Не будь "врага" в виде России, мы б долго
убеждали своих хуторян в необходимости хоть что-то менять! А на волне, --
"все -- не как у России", реформы прошли просто стремительно. (Выходит и в
этом Павел оказал нам услугу!)

Разумеется, такая активность в провинции пришлась не по вкусу
бесноватому Императору. И тогда он приказал готовить войска к вторжению в
наши края. (А кроме нас -- в Грузию.)

Удивительно, но из этого не делалось никакого секрета! Павел сказал по
сему поводу так:

- "Мы их просто затопчем!"

Русская пропаганда подхватила сей тезис и стала чернить жидов с немцами
на всяком углу. Многих в ту зиму прогнали из армии и она стала попросту
небоеспособна.

Наши ж полки, имея все больше изгнанников, усилились необычайно. В
итоге -- на масленицу 1797 года наши армии сами вторглись в Россию.

С юга Латвию всегда окружали поляки. Но после Пугачевского бунта много
поляков поддержало Костюшку и бабушка решила их выселить. В недельный срок в
Минской, Витебской и Могилевской губернии собрали всю шляхту и погнали ее на
восток. В губернии Московскую с Нижегородской.

Я уже говорил, что по неизвестным причинам поляки менее восприимчивы к
заразным болезням. Сии же губернии в те годы особо жестоко пострадали от
эпидемий чумы, холеры и тифа -- две трети москвичей с нижегородцами умерли
от сих болезней. Посему и заселяли пустые деревни "устойчивыми к заразе"
поляками.

Политические итоги сей акции я подведу много позже, но на будущее хотел
бы вам указать. Многие помнят странную фразу Наполеона: "Если я займу
Санкт-Петербург -- я возьму Россию за голову, коль я займу Киев, я возьму
Россию за ноги, а коль я освобожу Москву, я поражу Россию чрез ее Сердце!"

Русский перевод не может быть адекватен, - в исходном французском есть
тонкая игра слов, но факт остается фактом: многие из вас помнят
патриотические очерки про Нашествие. Популярнейшей темой средь них было о
нападении на французский конвой с продовольствием. Но задумывались ли вы об
одной странной штуке -- практически нет ни единого очерка про то, как
"оккупанты" реквизируют продовольствие у несчастных русских крестьян?!

Дело же в том, что к 1812 году, согласно статистике -- польские
"переселенцы" владели двумя третями земель Московской губернии и выращивали
четыре пятых ее урожая! А поляки -- в большинстве своем ненавидели русских и
кормили французов бесплатно. Французам не за чем было у кого-нибудь
что-нибудь реквизировать. Они шли именно в Первопрестольную, чтоб в ней --
зимовать. В самом сердце теперь уже польских поместий! Знаете, что они
сделали, только войдя в нашу Москву? Они выписали из Парижа труппы "Гранд
Опера" и "Комеди Франсез" - они надеялись зимовать со всеми удобствами!

Другое дело, что гениальный Кутузов повышиб у них кавалерию на Флешах и
лягушатники не смогли защитить польских помещиков от моих егерей, коих
русская пропаганда любит называть "партизанами". (Будь у французов жива их
конница, мои б пешие парни не осмелились так "разруливать" по всей
губернии!) Но обо всем этом -- позже.

Здесь же я хотел бы отметить, что к 1797 году Витебская губерния была
заселена русскими барами, коим дарили поместья поляков. Новые хозяева не
имели поддержки в народе, так что наши егерские армии входили в Витебск с
хлебом-солью и девичьими поцелуями "освободителям". (С того дня матушка моя,
чтоб сильней позлить Павла, звала себя - "помещицей витебской". Тот на
стенку лез от обиды!)

Интересно, что кроме Витебска мы не стали развивать свое наступление. В
природе есть своеобразные штуки -- к примеру крепость Смоленск невозможно
брать с запада. Поэтому его еще зовут "Ключами России". Зато тот же Смоленск
незащитим от ударов с востока -- поэтому русские в движеньи на запад
проходят его "в один пых".

Против Смоленска же стоит -- Витебск. Эту крепость почти невозможно
взять ударом с востока, поэтому шляхта всегда звала его "Ключом к Польше".
(Зато Витебск весьма легко брать ударами с запада!) Так сама Природа развела
Россию и Польшу по "разные стороны баррикад".

Поэтому Барклай не стал рисковать и "подбирать земли" к востоку от
Витебска. Вместо этого тысячи паровых машин были поставлены на телеги и
переброшены на строительство "Восточного Вала" -- системы траншей и фортов
по всей границе с Россией.

Когда меня спрашивают -- "А было ль Восстание?", - я предлагаю проехать
на Днепр и посмотреть на тамошние траншеи полного профиля, обращенные --
против русских. Когда наивцы бормочут:

"А может быть это -- поляки?!" - я отвечаю:

"Господа, это -- траншеи. Это создано после Разделов Речи Посполитой. А
кто еще, кроме нас, в эти годы мог отрывать такие траншеи против вас --
русских?!"

(Забегая вперед, доложу, что "Восточный Вал" сыграл свою роль в
событьях Войны 1812 года. Хоть этого никто и ждал!)

Другая постройка той же зимы -- "Дрисский Рубеж". Равно как мы
страшились нападения русских с востока, так же мы опасались и угроз
католических с запада. Но если "Восточный Вал" возник на высоком берегу
Днепра, "Дрисский Рубеж" откапывался на низком -- правом берегу Дриссы и его
все время затягивало грунтовыми водами.

В итоге уже к началу 1798 года все силы с Дриссы были переброшены на
строительство "Восточного Вала". Строительство ж "Дрисского Рубежа" признано
"бессмысленным и бесперспективным".

Удивительно, но русские нам не поверили и работы по "восстановлению
Дрисского Рубежа" начались незадолго до вторжения Бонапарта. На сей раз
строил Фуль, но и у него -- траншеи превратились в бесконечные канавы с
водой.

С точки зренья Истории -- наш отказ продолжить работы на Дриссе привел
к ужасной осаде Риги летом 1812 года и фактической сдаче Литвы и Курляндии
-- якобинцам с поляками. Но против Бога с Природою не попрешь. Сколь воду ты
не откачивай, - она дырочку сыщет. Зато, - как стоял "Ливонский Рубеж" так и
стоит -- ни одна якобинская сволочь не прорвалась сквозь него в сердце
Лифляндии. Как выстроился "Восточный Вал", так и не выскочил чрез него
Бонапарт из России... Божья Воля.

Когда русские осознали величие "Восточного Вала", сам Суворов отказался
его штурмовать. За это Павел его отправил в отставку. Но утрата губернии
Витебской привела к отсеченью России от прочей Европы! Теперь русским нужно
было рассчитывать лишь на свои собственные ресурсы. А тут -- новая
катавасия.

Павлу подали петицию московских помещиков, в коей ему доносилось:

"Кредитный Банк Российской Империи отказывает в предоставленьи кредитов
русским помещикам на основаньи того, что они -- русские. Все же кредиты идут
лишь полякам, которые совершенно выжили всех русских с рынка и теперь ценами
унижают русских людей".

Павел вскипел. Он решил во всем разобраться и вызвал к себе своего
казначея и директора Кредитного Банка.

Сей Институт появился в России во времена Анны. В те годы русские
дворяне, разоряемые бироновщиной, стали продавать собственное "дворянство" в
обмен на прощенье долгов. Тогда Анна, чтоб не извести вконец свою ж армию,
предложила закладывать имения в Кредитный Банк. В итоге -- к началу
правления моей бабушки долги частных лиц Кредитному Банку составили
шестьдесят миллионов гульденов золотом (это около трехсот миллионов
рублей!). Это при всем Имперском бюджете -- в сорок миллионов гульденов на
круг...

Бабушка моя поняла, что взыскать сию сумму с неплательщиков невозможно