разведчик похвалил мальчиков, сказал, что из них толк выйдет, что для
первого раза с делом они справились. Он заметил, что время уже позднее и
пора идти на камбуз, том более что аппетит от свежего воздуха определенно
прибыл.
мальчики выходили наверх для разведки, Со всех сторон посыпалось:
его немцы?
вследствие чего ответы его были большей частью нечленораздельны, то за все
отдувался Володя. Он отвечал, что наверху сыро и холодно, что море скрыто
туманом, а солнце в дыму, который расползся на полнеба, потому что горит
Камыш-Бурун. Рассказывал он, как фашисты выгоняли жителей с окраин Старого
Карантина. Что касается самих гитлеровцев, то так, по внешности, они мало
чем отличаются от других людей, только смотрят на все со злостью, сами все
дергаются, озираются, ко всему прислушиваются и голову в воротники прячут,
будто так и ждут, что им сейчас по шее дадут.
пристали?.. Садитесь, мальчики, сюда, кушайте себе спокойненько. Спешить
вам теперь некуда. Отоспитесь - тогда и станете рассказывать... Шутка ли,
ребята у фашистов в зубах побывали, а вы на них навалились... Ешь, Володя,
кушай, дорогой...
угостить их получше и все спрашивала, чего бы еще им хотелось покушать. Она
так рьяно оберегала покой разведчиков, что даже самые любопытные понемножку
отстали от них. Только партизанские ребята Жора Емелин и Вова Лазарев,
подобравшись к столу, за которым обедали разведчики, опершись на него
локтями, завороженно смотрели на Володю и Толю и двигали ртами, словно
помогали разводчикам жевать, а иногда, когда отходила в сторону тетя Киля,
тихонько спрашивали:
разведчики наверх выходят, им оружия не полагается. Ничего, пусть только
тот фашист к нам сюда сунется - мы ему Орлика припомним!
командиры. Дело в том, что штаб еще вчера разработал план ночной операции.
Решили устроить вылазку наверх, внезапно напасть на немецкий штаб,
разгромить его и отвлечь тем самым на себя силы, которые фашисты собирались
подбросить к Керчи. Но чтобы лучше узнать обстановку в Старом Карантине,
надо было сперва выслушать донесение разведчиков.
возвращением, а потом спросил:
тетя Киля.
фашиста пострадал. Там гад один в Орлика... ну, то есть в лошадь, в Лыску
шахтерского... камнем запустил, а Толик заступился и хотел того фашиста
тоже камнем... А фашист как даст ему ногой с размаху...
Здорово! Орлы!
Володе:
объяснил своему Толе. Такой нелепой выходкой можно всю разведку
провалить...
Только мы первые того фашиста и не трогали, он сам... в коня...
а то он опять два часа про того мерина будет рассказывать. Я уж с ним тут
бился, бился... Позвольте, я вам сам доложу.
итогах разведки... А ты, Володя, слушай и вникай. Учись, как о разведке
надо докладывать. А потом, когда Иван Гаврилович доложит, может быть, и ты
что-нибудь прибавишь.
мальчики во время разведки. Володя с удивлением слушал, как старый
разведчик сообщал таг кие подробности, увиденные им, мимо которых,
совершенно не замечая их, прошли ребята.
думать, командный пункт батальона, усиленного артиллерией. Батарея
расположена в четырехстах метрах от главного входа. Батальон - номер
четвертый. Это я на номерных знаках мотоциклистов заметил. Телефонная связь
идет через поселок. Оборвать будет легким делом...
подробно расспросили Володю обо всем, что он успел рассмотреть в домике с
проводами, велели нарисовать на бумажке расположение пулеметных гнезд и где
стоит часовой.
политрук. - Молодцы вы, ребята, - задание выполнили. Ну, а завтра я примусь
выполнять свое обещание: будем с вами заниматься в тире. Сделаю из вас
снайперов на славу, если только у вас терпения хватит.
две фельдшерицы и Нина Ковалева никак не могли удержать на койке
пострадавшего во время разведки Толю Ковалева. Ему надо было положить
свинцовую примочку на кровоподтек, а он молча отбивался, дрыгая ногами, и
не давался. Увидев вошедшего политрука, он сел на койке и пробормотал
жалобно:
все... только с виду осталось. Им делать нечего, вот они на меня и
навалились для упражнения.
растушеванный химическим карандашом, кровоподтек на боку у Толи Ковалева,
строго приказал ему лежать смирно и подчиняться всем требованиям военной
медицины. Услышав, что лечить его будут по правилам не простой, а военной
медицины, Толя сдался.
Завтра... - Он на мгновение задумался и потом продолжал быстро: - Завтра,
если, конечно, все будет благополучно, утром встретимся в тире. Отдыхайте
нынче, ребята.
разведчики-партизаны, было почти так же темно, как внизу, в глубине
каменоломен. С моря задувал холодный нордовый ветер. Зябко ежились немецкие
солдаты, поставленные в караул у входа в подземелье.
пропиталось аптечными и больничными запахами, а стены были завешаны белыми
простынями, у койки, куда насильно уложили Толю Ковалева, дежурила сестра
его, Нина Ковалева. Ей было очень скучно. Братишка уснул. Она вынула из-под
подушки свой школьный дневник, куда недавно еще записывала задания на дом,
а теперь заносила все события подземной жизни, подсела поближе к фонарю,
стоявшему на белой тумбочке, и стала писать химическим карандашом на
разграфленных страницах, где было напечатано сверху: "Предметы", "Что
задано", "Оценка (отметка) успеваемости", а внизу "Подпись учителя".
над тетрадкой пригорюнившись. Иногда тяжелая слеза вдруг падала на
страницу. Тогда девушка, спохватившись, осторожно снимала ее промокашкой.
каменной стене, незаметно задремала.
дневник сестры. Мальчишкам уже давно хотелось вызнать, о чем пишет каждый
вечер Нина Ковалева. Толик присел на койке и, заглянув через плечо сестры,
прочел:
Толик. От них узнала о том, что наш Камыш-Бурун горит. Как обидно! Разве
плохо жилось нам в этом городе, в таких прекрасных новых домах, созданных
во время пятилетки! Горит завод. Неужели и школа наша, носящая имя Максима
Горького, тоже будет разрушена? Как все мы любили это чудесное здание! Все
приезжие, кто его видел, говорили, что такой школой гордилась бы и Москва.
Но настроение у наших партизан сейчас боевое. Так хочется отомстить Гитлеру
за кровь наших братьев и отцов! Наверху немцы, а мы будто живем в другом
государстве - под землей. Наши готовятся отомстить врагу, нанести удар...
Немец зашиб во время разведки ногой Толика. Он в медпункте. Сижу у его
койки, скучаю".
разные глупости. Он был сейчас удивлен, что сестра его каждый день
записывает в тетрадь такие серьезные и важные слова. К тому же Толя был
польщен, что в записях сестры нашлось место и его истории с немцем. Он еще
раз осторожно взглянул на открытые страницы дневника. Ай да Нинка! Кто бы
мог подумать - какая стала сознательная!
донесся тихий шепот: