сумасшествие. Слишком близки эти дома ко Двору, чтобы туда допускали этот
вооруженный сброд. Если удастся перенести туда наших милых пациенток, то
они будут в безопасности, по крайней мере, какое-то время.
мгновение Ривен был на сто процентов уверен, что магия Фриния - если
только "магия" верное слово в данном случае - простирается гораздо дальше
исцеления ран и болезней.
Байклин. - И почему их так много в Талскере? Где стражи? Мы их почти не
видели.
помогали стражникам поддерживать порядок в городе и окрестных поместьях, -
объяснил Фриний. - Но людям типа Квиринуса вовсе не нравится, когда
кондотьеры хозяйничают на их землях, так что пришлось городским стражам
нести службу вне стен Талскера, а Сергиус и его прихвостни остались тут. И
творят, что хотят.
держит отчет. Не могут же они творить, что хотят, с целым городом.
приказано им выдворить из Талскера всех, кого подозревают в причастности к
Горнему народу, то они и выдворяют.
Старик кивнул.
капкан между ног. И держит крепко. Она, говорят, не отказывает и Сергиусу.
поскромнее.
убраться отсюда как можно скорее.
правда, что многие... были захвачены?
Байклин коротко рассказал ему, что произошло за последние месяцы на юге
Мингниша, не упомянув, однако, о роли Ривена во всех этих событиях.
Фриний, казалось, испытал некоторое облегчение, которое тут же сменилось
безудержным гневом.
эти чистки - скорее политика, нежели что-то иное. Впрочем, теперь все -
политика.
затянуться, но трубка потухла. Он коротко выругался.
знамения, в горах - кровожадные хищные твари. Дети рождались у юных дев,
еще не познавших мужчины. Дела у таких, как я, пошли из рук вон плохо.
Что-то было такое в самом окружающем воздухе, что мешало нашему
волшебству. Люди стали бояться. Нас, наделенных волшебной силой, начали
избегать, опасаться и, в конце концов, ненавидеть. Многих изгнали в дикие
чащи. Кого-то сожгли на кострах. Те, кто спаслись, ушли в горы, и там им
пришлось остаться. Кое-кому повезло - они сумели затаиться, чтобы выжить,
переждать бурю. - Губы старика сложились в подобие улыбки. - Мне удалось.
О других никто больше не слышал.
Исполины бродят ночами по нашим полям. А вина, стало быть, наша.
Нечестивые наши деяния вновь навлекли беду на Мингниш, и нам надлежит
понести наказание. - Голос Фриния стал хриплым от горечи. - А кое-кто из
высоких господ не преминул использовать эту возможность, чтоб загрести под
себя еще больше власти, пройдя по телам Горнего люда, чтобы добиться
вожделенной цели.
книги его - лишь отражение Мингниша, а не наоборот. Но что-то идет не так.
За пределами книг и историй что-то такое происходило. Что-то странное.
Открылся некий канал двусторонней связи, и на Ривена снизошло вдохновение.
Из этого мира, которого сам он в глаза не видел. Но и он, в свою очередь,
как-то влиял на Мингниш через события собственной жизни... и именно тут
все пошло наперекосяк. Такие, как Брагад, просто не имеют права на
существование в этом мире. И такие, как Джиннет. Что-то исказило
характеры, которые вывел Ривен в своих книгах. Воображение Ривена заразило
Мингниш, навязало ему историю, которая никак не вытекала из предыдущего. И
людей - людей тоже. Темноволосая девушка, что бродит в горах босиком. Кто
она? Некий образ, всплывший из глубин подсознания? Усталым жестом Ривен
потер глаза. Даже если он не отыщет ответов у гномов, он теперь знает, что
нужно сделать: закрыть этот двусторонний канал. Закрыть и запечатать вход.
А потом наглухо запереться в своем мире. Какова бы она ни была, эта
таинственная пуповина, что связала его с Мингнишем, ее надлежит
перерезать.
мысль.
пальцы его уперлись в потолок.
уже успели подраться с наемниками и все утро спасали девиц, я тут сидел,
словно узник, безвылазно... правда, в обществе очаровательной женщины, но
все равно ведь сидел. Пойду прогуляюсь, понюхаю воздух, погляжу, что за
бучу вы учинили там в городе, лишь только я успел вас привести.
в оба и не засиживайся в кабаках. Если наши доброжелатели уже обыскивают
дома тут в округе, то нам будет полезно об этом узнать.
держаться, как Фриний, на одном коньяке да на трубочном табаке.
ответили, а потом дверь за ним закрылась.
что гости клюют носами, отвел их наверх. Дом старика оказался на удивление
просторным, имелась там и большая комната, где можно было улечься всем
сразу. Они расстелили свои плащи и пледы на пыльном полу. В щелях за
шкафом копошились мыши. День уже близился к вечеру, шумы города за окном
стали тише. Они разожгли жаровню и расселись вокруг нее.
сумеркам и скребущимся мышам. - И старый город. Крепость, что на вершине
холма у излучины реки, стояла уже тогда, когда Роримы в южных Долах только
еще начинали подниматься. Когда кочевники бродили по долине Великой реки,
еще до того, как леса, покрывавшие всю страну, были повырублены людьми.
слышали, как он вошел. - В глухих чащобах таились самые настоящие чудеса.
Люди жили плодами леса и ни разу не видели неба, не закрытого ветвями.
Сейчас от Великих лесов остались лишь жалкие крохи, а все, что таили они,
исчезло.
слышал его.
корни черпают силу из самой земли. И еще существует предание, будто гномы
нашли ее под землей и подняли наверх, как поднимают они серебро из своих
рудников. Я не знаю, какое предание истинно, только ясно одно: магия
исходит из самой земли - из земли, камней, трав и деревьев Мингниша. Люди
забыли об этом. Им так было легче - забыть. И забывшие стали преследовать
тех, кто помнит. Но я не забыл... - Дым от его трубки вился в свете
жаровни. Его лицо в сумерках стало морщинистым, словно ядро грецкого
ореха. Сколько же лет этому старику, спросил себя Ривен.
теперь. А они были - и есть - простые люди, наделенные особым даром, но
такая же часть жизни, как мирканы, и так же нужны ей. Гномы жили тогда не
так высоко в горах и устраивали базары, куда мог приехать каждый, продать
что-нибудь, купить, просто так поглазеть. Но как только начались чистки,
все это сошло на нет. Люди перестали верить или боялись верить, а гномы
ушли высоко в горы, в самые глубокие из своих рудников. И мир стал беднее.
рыча и скуля, они убежали в ночь. Опять стало тихо.
точно лис, нюхающий воздух.
товарищей, вышел из комнаты, поднимая шагами своими слежавшуюся на полу
пыль. Он почувствовал, как пыль щекочет в горле, но сдержал подступающий
кашель. Почему-то он ощущал потребность не спугнуть тайну, - ощущение, что
нельзя выразить никакими словами, - словно то было последнее магическое
мгновение тишины, за которым уже ничего не будет. Как будто какая-то
тяжесть опустилась ему на плечи - осознание того, что он смертей. Ривен
пересек лестничную площадку и вошел в комнату, где спали Мадра и Мерет.
отбрасывало слабый свет звезд на их лица. Он сел на скрипучую кровать
рядом с Мадрой и стал смотреть, как медленно поднимается и опадает ее
грудь под одеялом. Рука, белая, точно слоновая кость, лежала на животе.
Волосы тенью падали ей на лицо.