каким невозмутимым видом он пошел ко дну. Так и представляешь себе: вот он
стоит на мостике тонущего корабля по пояс в воде и слушает, как оркестр
играет "Ближе к тебе, мой боже".
пристально смотрел на кучку пепла на решетке. Президент взглянул на своих
друзей блестящими глазами и покачал головой.
счете он спас страну.
так же как и любой из нас. Только ты мог - и действительно сделал это.
СУББОТА, ЧАС ДНЯ
косяку макрели, устремившемуся к берегу в поисках пищи, бурлила толпа
репортеров. Было так тесно, что некоторым приходилось делать заметки,
пристроив блокноты на спины соседей. Духота стояла как в парной бане. Из
общего гама иногда вырывались отдельные возгласы - кто-то пытался о чем-то
спросить, но безуспешно.
призывая к тишине. Наконец ему удалось угомонить толпу. Послышались
выкрики:
постараюсь рассказать вам все, что знаю. Во-первых, президент затребовал
от всех радио- и телевизионных компаний страны пятнадцать минут времени
для выступления по вопросу большого государственного значения. Ему
предоставили это время, и он выступит в час дня сегодня. Говорить будет из
зала заседаний кабинета. Во-вторых, текст заранее роздан не будет, но...
шнуру, перекинулись из зала в коридор и вестибюль.
помолчать? Стэн, слезайте оттуда, а то вы кого-нибудь покалечите.
толпу, и стоял там, балансируя на одной ноге. На предостережение Саймона
фотограф не обратил никакого внимания.
шумный детина из "Нью-Йорк таймс".
послушайте, черт вас возьми! Мы посадим у телевизоров стенографисток, и
вам будут давать копии стенограммы по частям с того самого момента, как
президент начнет говорить. В вестибюле будет установлен стол для раздачи
копий. К половине второго вы получите всю речь.
ушел в отставку. Это правда?
слухов. Давайте подождем до часу.
о чем он собирается говорить.
расходиться. Группами по три-четыре человека, оживленно болтая между
собой, журналисты выходили в вестибюль.
закурил сигару и доверчиво склонился к корреспонденту Ассошиэйтед Пресс.
может быть, даже меньше.
собралось человек тридцать агентов министерства, которые проболтались там
почти до полуночи. Никто из них не знал, зачем их вызвали. Еще говорят,
вчера вечером Арт Корвин вызвал на дежурство всю свою команду.
говорил, и вообще он меня полностью выключил из этого дела.
лицо к уху Саймона:
себе самого Александра Македонского - откуда я знаю.
столу были разбросаны исписанные листы бумаги. Напротив президента
восседал Кристофер Тодд, как всегда безупречно одетый - в сером костюме с
узорчатым галстуком, - и что-то записывал в большой линованный блокнот. На
углу стола сидел Рей Кларк с расстегнутым воротничком и свободно
болтающимся галстуком. Постукивая карандашом по зубам, он сосредоточенно
вглядывался в листок с заметками. За окнами в жарком мареве первого
по-настоящему летнего дня ярко блестели листья магнолий, а здесь, в
кабинете с кондиционированным воздухом, было прохладно.
говорит, что без самолетов они не тронутся с места. Он считает, что не
следует поручать это дело заместителю начальника штаба армии, до того как
будет произнесена речь.
осторожно, иначе можно нажить неприятности.
таких же специалистов, только влить туда новых офицеров. Может быть,
назначить начальником Гендерсона. И выполоть сорную траву среди сержантов.
Жалко расформировывать часть с таким высоким боевым духом.
поговорю с Барни.
этом сегодня. Хотел бы я видеть в этот момент его лицо. Ну ладно, давайте
к делу. Начало речи мне нравится, но конец слабоват.
времени, просматривая очередную страницу, Тодд или Кларк предлагали ту или
иную поправку. Если президент кивал головой, она принималась.
Лакей-филиппинец принес три сандвича, молоко и кофе. Вскоре разбросанные
по столу бумаги покрылись крошками и кофейными пятнами.
материал через пять минут.
покрыты кляксами и чернильными вставками.
последних двух-трех страниц.
Правда, тут не все разборчиво, но все равно: теперь я уже знаю, что хочу
сказать.
Лимен держал в руках десять листов текста, отпечатанного крупным шрифтом
на специальной машинке для облегчения чтения. Внизу лежали две рукописные
страницы, испещренные сделанными в последнюю минуту поправками.
телевизору в Луисвилле, и я не хочу, чтобы семье было стыдно за своего
старика.
означало: "Тихо, секретарь думает". Потом она осмотрела его, поправила
галстук и смахнула крошку с сорочки.
убрать эти мешки под глазами, но ничего: они придают вам вид солидного
государственного деятеля.
направлено пять телевизионных камер - по одной от всех главных компаний. С
полдюжины звукооператоров с наушниками проверяли приборы и соединительные
муфты, стараясь не споткнуться в путанице проводов. Фотографы и операторы
кинохроники пристроились по обе стороны телевизионных камер.
эмблемой, установленной на столе. По обе стороны от него стояли флаги -
один национальный, другой - его личный. Эстер, Тодд, Кларк и Арт Корвин
встали у боковой стены позади трех репортеров газетного пула, которые
должны были передавать отдельные детали и нюансы предстоящей речи
остальным представителям печати, столпившимся у четырех телевизоров в зале
для прессы, в вестибюле и в кабинете Саймона.
сидящего с бесстрастным лицом в коридоре, держа на коленях черный