закончился тем, что приходивший в себя Роллуэй застонал. Хотя
полицейские и не любят посторонних советов, они все-таки прислушались к
робко высказанному мною предложению надеть на него наручники, пока он
еще окончательно не очухался, поскольку он тут же проявит свой боевой
характер. Он уже бесновался, поднявшись на ноги и что-то ворча, пока не
понял, где находится.
руки, он уставился на меня, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Я еще был
на полу, но уже радовался тому, что с меня убрали его вес. Он словно
никак не мог понять, в чем дело, и тем же невыразительным голосом, что и
раньше, называл меня скотиной и прочими менее безобидными словами.
него еще недостаточно прояснилось, чтобы попридержать язык. - Но тебе не
придется давать показания, уж я позабочусь об этом.
о его правах и пообещали медицинскую помощь по прибытии в полицейский
участок. Я смотрел, как он, спотыкаясь, удалился, и, усмехаясь, вспомнил
о принятом ранее решении ни в чем не обвинять его, тем более в убийстве
людей. Я же не знал, что он застрелил Симза. Я совершенно не боялся его.
А он, видимо, даже не предполагал, что я могу не предпринять никаких
действий по обвинению его в использовании кокаина. Он готов был убить
лишь для того, чтобы предупредить это. А я даже и не подозревал, что он
крупный торговец, пока он сам не похвастался.
представители наркомафии с такой легкостью отнимали жизнь у других
людей, так легко шли на преступление.
летчиков, которые хотели с ним развязаться. Может быть, у наркомагнатов
это считается обычным наведением порядка, вроде приборки? Все считали,
что убийство Симза не было беспрецедентным, и оказались правы".
ведь они так или иначе их рушили. Выбрав наркобизнес и коррупцию своим
поприщем, они сознательно и охотно извлекали прибыль из гибели и
крушения бесчисленных жизней, намеренно обрекая молодых людей на
горестный безвозвратный путь. Я читал, что употребление кокаина наносит
ощутимый физический ущерб через два-три года. Поставщикам и торговцам
это было известно. Благодаря этому торговля шла бесперебойно. Их
жадность была отвратительной.
душевной тупости они сами были подвержены гниению и наркомании. Роллуэй
самоуничтожился, как и его жертвы.
просто не понимал их. Они не были случайными мошенниками, как Просс. Они
были бездушными и жестокими. Как говорил Эллиот Трелони, у большинства
преступников порочная логика. Если бы мне когда-нибудь вздумалось
продолжить тетрадь Гревила, я написал бы в ней нечто вроде: "Пути
нечестивцев неисповедимы для праведников". Или даже так: "Что делает
нечестивцев нечестивцами, а праведников праведниками?" Нельзя верить
простым ответам социологов.
лошадь перевезти его через бурный поток. "Почему бы нет?" - ответила
лошадь и пустилась вплавь со скорпионом на спине. Где-то посередине
скорпион ударил лошадь своим жалом. Насмерть отравленная лошадь
воскликнула:
ответил: "Я не могу иначе - у меня такая натура".
и его восставшая совесть осталась чиста, послужив причиной его смерти.
"Сплошная ирония и несправедливость", - думал я, чувствуя жалость к
человеку, который не смог молчаливо наблюдать мое убийство.
он был зависим от Роллуэя, возможно, тот путем шантажа заставил его
стать невольным соучастником в темных делах с лошадьми. Он боялся, что я
раскрою его, но в конце концов зло оказалось не в нем, и Роллуэй понял
это, понял, что не может рассчитывать на полное молчание с его стороны.
через него же нашел меня этим вечером в среду. Лоудер, однако, не
подставил меня сознательно. Он был использован своим мнимым другом; а я
не видел никакой опасности в том, что сказал, что в воскресенье буду
обедать с Майло и Остермайерами и что буду готов обсудить цену за
Джемстоунз в доме Гревила.
думал; я пытался скрыться от некоего таинственного врага, опасного и
неизвестного.
попрошу их оставить лошадь и попробовать его на соревнованиях и пообещаю
им, что, если он так их ничем и не порадует, я верну им деньги и
отправлю его на аукцион. Не давала покоя мысль о том, чем разразятся по
поводу всего этого жокейский клуб и пресса. "Вероятно, придется уступить
победу на йоркских скачках", - думал я.
старалась вести себя как ни в чем не бывало, несмотря на то, что ее
память была полна жестоких картин. Я надеялся, что она позвонит своему
Генри, почувствует опору, продолжит тихо скорбеть о Гревиле и
радоваться, что спасла его брата. Я оставлю сигнал "Чародея" на
шестнадцать двадцать и каждый раз, услышав его, буду вспоминать о них
обоих: кому-то это покажется сентиментальным, кто-то скажет, что вся их
любовь со свиданиями - сплошной сентиментализм, но что из этого? Они
были счастливы, и я разделяю их чувства.
который пользовался авторитетом и к которому все обращались не иначе как
"сэр".
подробно ответить на его вопросы, а кого-то из подчиненных записать всю
нашу беседу. Офицер был маленького роста, проницательный, деловитый. Он
обдумывал каждый мой ответ, прежде чем задать свой следующий вопрос,
словно пропуская то, что я говорил, через какой-то свой внутренний
компьютер; к тому же, что было мне на руку, он увлекался скачками:
выражал сожаление по поводу смерти Николаев Лоудера и знал о моем
существовании.
исключением лишь нескольких вещей: подробностей того, как Роллуэй просил
вернуть его трубку, присутствия Клариссы и страшного отчаяния,
охватившего меня за несколько минут до ее прихода. Я несколько укоротил
и упростил безнадежную схватку, сведя ее к быстрому нокауту.
злодея, и он не стал искать других объяснений.
об автоаварии неподалеку от Хангерфорда, утверждал, что скорее всего, на
мой взгляд, Симза убил именно Роллуэй. Я не сомневался - они сравнят
пули, извлеченные хангерфордской полицией из "Даймлера" с только что
выковырнутыми из стен и теми, что, без сомнения, будут извлечены из тела
Николаев Лоудера. Я как бы невзначай поинтересовался, на какой машине
ездил Роллуэй, и сказал офицеру, что хангерфордская полиция занимается
поисками серой "Вольво".
полицейских. Он вернулся с круглыми от удивления глазами и сообщил свою
новость, на что ему было ведено поставить возле машины охрану и никого к
ней не подпускать.
или других официальных лиц входил в дом, раздавался механический лай и
сверкали прожекторы. Меня это даже забавляло, что свидетельствовало о
моем несколько бредовом состоянии, однако у полицейских скоро нервы не
выдержали.
- Стоит только повернуть все наверх.
того момента, когда нужно будет давать свидетельские показания. Не
исключено, что за этим что-то крылось.
кого-нибудь, чтобы немного походил за вами.
будет в восторге".
Свержин Владимир
Корнев Павел
Шилова Юлия
Андреев Николай
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр