ГВЭП снимал только то, что она позволяла. Мы полагали, что после
энергетических выбросов, происходивших весной, летом и осенью, она уже не
может восполнить свой потенциал, и считали, что какое-либо восстановление
мозговой деятельности попросту невозможно. Из того, что показывали ГВЭП и
данные с мониторов приборов, контролировавших биотоки мозга, следовало, что
летальный исход неизбежен. Мы его прогнозировали примерно на октябрь -
ноябрь...
- А девушка взяла да и ожила в июне! - сердито сказала темноволосая.
- Татьяна Артемьевна! - строго поглядев на нее, произнес Сергей Сергеевич.
- Надо быть сдержаннее. Продолжайте, Лариса Григорьевна.
- Спасибо, - бросив сердитый взгляд на Татьяну Артемьевну, кивнула
блондинка. - Сейчас, конечно, над нами можно сколько угодно иронизировать,
но никто до нас ни с чем подобным не сталкивался. Нигде в мире!
- Насчет "нигде в мире" вы явно заблуждаетесь, - с явной издевкой
произнесла рябоватая. - По-моему, случаи управления внешними показателями
жизнедеятельности у йогов неплохо описаны еще покойным Джаббар-сингхом в
80-х годах. Перечитайте, если забыли.
- Ничего я не забыла. Джаббар-сингх ровным счетом ничего не писал о том,
как йоги настраиваются на частоты ГВЭПа, - парировала Лариса Григорьевна. -
Потому что ГВЭПов как таковых еще не было. К тому же записи уважаемого гуру
лишь чуть-чуть более научны, чем вся остальная литература о йоге,
написанная до него.
- Лариса Григорьевна, - строго поглядел на блондинку Сергей Сергеевич, - мы
сейчас не обсуждаем научное наследие Джаббар-сингха. Меня лично заботит
другое. Вы можете дать гарантию, что нет оснований подозревать сотрудников
8-го сектора, который вы возглавляете, в содействии побегу Полины Нефедовой
или по меньшей мере - в преступной халатности?
- Если вы так ставите вопрос, - возмутилась Лариса Григорьевна, - то я
прошу освободить меня от занимаемой должности! Это означает, что вы мне не
доверяете.
- Лично вам я доверяю, - нахмурился Сергей Сергеевич. - Но вы руководите
сектором, а не группой, которая изучала феномен Нефедовой. Это девять
человек, которые в течение года посменно вели круглосуточное наблюдение за
спецсубъектом. И, согласно известному правилу Козьмы Пруткова, не должны
были "при железной дороге забывать двуколку", то есть не ограничиваться
глазением на монитор, а раз в неделю просматривать ленты старых добрых
самописцев. Раз в неделю, Лариса Григорьевна! И они, если что-то не
вписывается, должны были информировать вас, а вы - меня. Полина находилась
в центре 55 недель и, как выяснилось, все это время нас дурачила. То есть
либо сотрудники этой группы попросту не выполняли своих обязанностей, а вы
это лично не контролировали, то ли вы злонамеренно скрывали от меня доклады
ваших сотрудников. Но я, еще раз повторяю, отношусь к вам с полным
доверием. И вы, допускаю, возможно, полностью доверяете вашим людям. Тогда
у вас должны быть достаточно четкие объяснения, почему ваши люди не
вычитали по лентам самописцев то, что вычитали вы и члены комиссии на пятый
день после побега.
- У меня есть такое объяснение, - с волнением произнесла Лариса
Григорьевна. - Во-первых, я все-таки напомню, что и прошлой весной, когда
Нефедова только поступила в центр, и летом, и осенью показатели, визуально
наблюдаемые с мониторов, не расходились с тем, что регистрировалось
записывающей аппаратурой. Мы зарегистрировали энергетические выбросы
спецсубъекта и даже смогли установить соответствие между временем выбросов
и энергетическими воздействиями Полины на отдельных лиц. Согласитесь, если
бы среди лиц, осуществлявших контроль, был некто, условно говоря,
заинтересованный в том, чтобы мы получали необъективную информацию, то нам
уже удалось бы его выявить. Тем более что выбросы шли в период работы всех
трех смен. А во-вторых, почему бы не допустить, что Полина контролировала
сотрудников не только во время наблюдения за мониторами, но и в момент
просмотра лент самописцев? Такие возможности у нее есть!
- Убедительно, - кивнул Сергей Сергеевич. - Так. Теперь попрошу вас,
Василий Васильевич. Вы согласны с выводом о том, что мозг Нефедовой
настроился на частоту контрольного ГВЭПа и выдавал ему те показатели,
которые задавала госпожа Полина?
- В принципе есть такая возможность, - подтвердил не очень хорошо
причесанный гражданин, чувствовавший некую неловкость от необходимости
ношения рубашки с галстуком. - ГВЭП-16ст, который там имел место, в течение
почти 13 месяцев работал только в режиме "С", то есть считывал информацию.
Иными словами, поглощал энергию от спецсубъекта, преобразовывал ее в
картинки и звуки. Можно допустить, что мозг, привыкший отдавать часть
энергии, каким-то образом научился восполнять эту недостачу, а заодно и
выдавать ГВЭПу некую суррогатную картинку. Если бы догадались .поменять
частоты или поставить 23-ю модель с повышенной селективностью, то мы бы
имели возможность избежать подмены информации. К сожалению, я лично о том,
что вы наблюдаете такую опасную девушку, узнал только позавчера, когда меня
пригласили в состав комиссии как эксперта. Напомню, что я в этом самом
кабинете не один раз пытался доказать, как опасно эксплуатировать
устаревшие ГВЭПы. Я не берусь судить, что у вас стоит на том МКП, откуда
пришло сообщение насчет отъезда Нефедовой в Москву, но убежден, что если
там стояла 16-я стационарная, то Колосова не смогла , ,бы обнаружить Полину
даже в соседней комнате...
- Спасибо, Василий Васильевич, - остановил Сергей Сергеевич разошедшегося
спеца по ГВЭПам. - Вашу точку зрения на модернизацию оборудования местных
контрольных пунктов я разделяю. Но вообще-то сейчас мы возлагаем гораздо
больше надежд на ваш большой 154с. Он когда-нибудь будет готов?
- Да он уже готов! - обиженно вскипел конструктор.
- Я знаю. Но мне он на орбите нужен, а не на стенде. Решили вопрос с
габаритами?
- Решили. Но вес все равно перебрали. На 14 килограммов. Может, вы лучше
новую ракету закажете?
- Василий Васильевич, на "Протон" или "Союз" у меня денег нет. И на аренду
Байконура, Плесецка, Свободного - тоже. Так что будьте добры лопать, что
дают, и согнать эти 14 кило. В течение двух недель, не более! Иначе,
извините, придется вам отдохнуть от руководящей работы, товарищ Лопухин.
Все!
Василий Васильевич хотел еще что-то вякнуть, но тут на директорском столе
зазвонил телефон.
- Баринов слушает! - сказал в трубку Сергей Сергеевич, а все остальные
притихли. - Понял, подключаюсь...
Взгляды всех присутствующих устремились в сторону директорского компьютера.
- Это Мадрид? - спросил Владимир Николаевич, и Баринов утвердительно
кивнул.
Потянулись томительные минуты ожидания, в течение которых директор ЦТМО
принимал, распаковывал и расшифровывал сообщение.
- Совсем приятно, - помотал головой Сергей Сергеевич. Однако по его лицу
было видно, что произошло нечто отнюдь не приятное.
- Ну, что там? - нетерпеливо поинтересовалась Татьяна Артемьевна.
- Могу поздравить. По данным из мадридского аэропорта, несколько
полицейских видели похожие лица. Один даже сообщил, что они проходили
контроль на рейс Мадрид - Сан-Исидро. Но на самом контроле, как и следовало
ожидать, никто их не припомнил, и все как один утверждают, что на борт
"Боинга-747", который этот рейс обслуживает, никто из них не поднимался.
- А Сан-Исидро - это где? - спросил Лопухин.
- В Караганде! - ответил Баринов, сердито улыбнувшись. - Идите вес сгонять,
товарищ Вася! Заседание дирекции закрыто. Владимира Николаевича и Татьяну
Артемьевну прошу задержаться, остальные свободны. А вы, Глеб Арсеньевич,
попросите сюда подняться Аню Петерсон из вашего отдела.
Крупный мужик, выходивший последним, согласно кивнул, и в кабинете остались
только трое.
- Интересно знать, что вы обо всем этом думаете, господа-товарищи? - сложив
из своих лап нечто вроде домика, произнес Сергей Сергеевич. - Случайно это
или нет? Я спрашиваю вас: случайно или нет эта овца поперлась на Хайди, да