Чтение 67–й страницы книги ~Принц Галлии~

своем заблуждении".

"Если я сделаю это, - предостерег здравый смысл, - то навсегда потеряю
ее".

На этот раз Габриель склонен был прислушаться к доводам разума.

- Я не разлюблю вас, - сказал он. - Я буду любить вас всегда.

- Ну, пожалуйста, - взмолилась Матильда. - Забудьте обо мне. Не любите
меня, не надо. Я... я люблю другого. Всем сердцем люблю.

- Филиппа?

- Да... Да! Его! Его одного.

- Но он же не любит вас.

- Нет! - вскричала Матильда. - Нет! Он тоже любит меня. Он сам это
сказал.

- Ах да, конечно! - с нескрываемым сарказмом произнес Габриель,
поднимаясь с колен. - Конечно, он любит вас. Он очень щедр на любовь.
Чего-чего, а любви у него хватает на всех. Он способен любить многих
женщин сразу.

Матильда прикрыла лицо руками, будто защищаясь. Плечи ее ссутулились и
вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.

- Прошу вас, не мучьте меня. Мне и без того больно... Я так несчастна!

Она рывком вскочила с кресла и бросилась к распятию, висевшему на стене
рядом с кроватью.

- Ты уже караешь меня, Господи! Ты не пожелал ждать моей смерти, Ты
решил покарать меня тотчас... Велик мой грех, Господи, и кара Твоя
справедлива.

Габриель подбежал к ней, судорожно сжимая кулаки. На его лице не было
ни кровинки, а в глазах застыла мука.

- Замолчите! - простонал он. - Не называйте мою любовь карой. Ради
всего святого, не говорите так... Это жестоко, это бессердечно!

- Ах! - выдохнула Матильда. - Простите меня, пожалуйста. Я не хотела
обидеть вас. Я такая дура, я сама не знаю, что говорю... Прошу вас,
умоляю: забудьте обо мне. Я не достойна вашей любви. Я беспутная, пропащая
женщина. Я продала свою душу дьяволу. Не надо любить меня.

- Я люблю вас, Матильда, - пылко ответил Габриель. - И буду любить
всегда. Какой бы вы ни были, грешной или праведной, порядочной или
беспутной, я все равно буду любить вас.

- Но ведь это безнадежно! Я никогда не смогу ответить вам взаимностью.

- Почему? Вы же совершенно не знаете меня. Дайте мне только шанс, и я
заслужу вашу любовь.

- Нет. Этого никогда не случится.

- Не будьте так категоричны, - с мольбой в голосе произнес Габриель. -
Прошу вас, подумайте, не спешите с ответом.

- Здесь нечего думать, - упрямо покачала головой Матильда. - Простите
меня за прямоту, но я не хочу внушать вам несбыточных надежд. Мое сердце
навсегда отдано другому. Я буду принадлежать лишь ему - или вообще никому.

"Вот видишь!" - назидательно отозвалась дурь и что было силы ударила
Габриелю в голову.

- Ну, нет, бесстыжая! - воскликнул он, хватая ее в объятия. - Ты будешь
принадлежать мне!

Матильда не кричала, не звала на помощь. Она была так напугана, так
потрясена происходящим, что даже не пыталась сопротивляться...

Когда на рассвете Филипп вернулся от Маргариты, что-то дернуло его в
первую очередь заглянуть в комнату дежурного дворянина, и там он с
удивлением обнаружил, что полог кровати отброшен, сама кровать пуста, а в
небольшом кресле рядом, понурив голову, неподвижно сидит Габриель. Сперва
Филиппу показалось, что он спит.

- Вот чудеса! - озадаченно пробормотал он.

Габриель вздрогнул и поднял голову - оказывается, он не спал.

- Прошу прощения, монсеньор. Я велел Марио и его девчонке убираться
прочь.

- Однако! - с улыбкой произнес Филипп. - Какой ты суровый... Но нет,
постой! - Он подошел ближе, присел на кровать и пристально всмотрелся ему
в лицо. - Что-то случилось?

- Да.

- И что?

- Вы были правы, - с жутким спокойствием ответил Габриель. - Наломал я
дров.

- Вы поссорились? Она прогнала тебя?

- Много хуже.

- Хуже?! - Филипп так и подпрыгнул. - Что "хуже"? Ну! Отвечай, черт бы
тебя побрал!

- Э... Я... того... против ее воли...

- Матерь Божья! - вскричал пораженный Филипп. - Ты что, изнасиловал ее?!

Габриель утвердительно кивнул. Глаза его бездумно блуждали по комнате.

Филипп схватился за голову, затем вскочил на ноги, затем будто
передумав, сел, снова встал, нервно прошелся из угла в угол, вернулся
обратно к кровати, в ярости сорвал с нее полог и, не разуваясь, бухнулся в
постель.

- Вот-те на-те, елки-палки зеленые! - наконец прорвало его. - Что же ты
наделал, сукин сын?! Ну, и сюрпризик ты мне преподнес, нечего сказать,
хороший! Ах ты ж... Черт! Даже не знаю, как тебя назвать. Все лето девки
наперебой цеплялись тебе на шею, стоило лишь пальцем шевельнуть, чтобы они
легли под тебя и сами юбки позадирали... Ан нет! Он, видите ли, искал
единственную и неповторимую, так сказать, любовь всей своей жизни. А когда
нашел... Ну все, баста! Это мне наглядный урок. Впредь я не потерплю в
своем окружении не только педерастов, но и девственников старше
шестнадцати лет - этих сопливых юнцов, которые сторонятся женщин, забивая
себе голову всякими романтическими бреднями о чистой и возвышенной любви,
ночью втихаря рукоблудят и, в конечном итоге, становятся насильниками... -
Филипп остыл так же внезапно, как и взорвался. - Ладно. Теперь рассказывай.

Габриель поведал ему обо всем, кроме своей встречи с Симоном. Филипп
внимательно выслушал его, ни разу не перебив, затем, помолчав немного,
медленно произнес:

- Да-а, хорошенькое дело!.. Ты, кстати, отдаешь себе отчет в возможных
последствиях своего поступка? Ведь Матильда не просто фрейлина принцессы -
она ее любимица, а может, и любовница. И если Маргарита решит, что ты
должен понести наказание, вряд ли я смогу выручить тебя. Разумеется, я
употреблю все свое влияние, чтобы урезонить ее, но она чертовски
своенравная девушка и вполне может заупрямиться. Учти, я не намерен из-за
твоей глупой выходки ставить под угрозу такой перспективный брачный союз.
Уразумел?

- Да, - сказал Габриель. - Я понимаю.

- И что ты думаешь делать?

- Не знаю. Я ничего не думаю. Не могу думать. - Он весь поник и громко
всхлипнул. - Я... Я не хочу жить!..

Кряхтя, Филипп встал с кровати.

- А ты поплачь, - сочувственно посоветовал он. - Вот увидишь, сразу
полегчает. Я серьезно, братишка. Порой и мужчинам можно всплакнуть -
только скупо, по-мужски.

Ты же еще мальчишка, так что плачь, не стесняйся. Пожалей себя, пожалей
Матильду - и поплачь. Вот сейчас я пойду спа-а... - Филипп не удержался и
во весь рот зевнул. - Устал, как собака! Эта затейница Маргарита...
Впрочем, ладно. Утром мы все обмозгуем на свежую голову, а сейчас ложимся
баиньки.

Габриель молча кивнул. Он уже приготовился последовать совету Филиппа,
когда останется в одиночестве, и теперь еле сдерживал слезы.

В дверях Филипп остановился.

- Да, к твоему сведению. Я велю страже не выпускать тебя из покоев без
моего ведома. А то гляди, еще что-нибудь выкинешь.

Глава XXX

ОТВЕРЖЕННЫЙ ПРИНЦ

Было без малого час ночи, но не гас свет в кабинете Александра
Бискайского. Сидя в удобном кресле за широким рабочим столом, он
внимательно изучал пожелтевшие от времени свитки, скрепленные королевскими
печатями, а также печатями канцелярии Сената, и датированные четырьмя
предыдущими столетиями. Иногда он прерывал чтение и впадал в задумчивость,
отрешенно глядя в пространство перед собой; затем возвращался к
действительности и брал следующий свиток.

- Ничего нет, - наконец, пробормотал граф, отложив в сторону последний
документ.

- Ничегошеньки... Проклятье!..

Он забарабанил пальцами по столу и в который уже раз нетерпеливо
взглянул на часы.

"Странное дело! К чему такая таинственность, черт бы его побрал? Не
иначе, как что-то назревает. Что-то очень важное... Но что?.."

Вдруг за его спиной раздался тихий скрип двери. Александр резко
оглянулся и увидел на пороге комнаты свою сестру Жоанну.

- Почему ты здесь, дорогая? Поздно уже.

- Я не могу заснуть, Сандро. Я так соскучилась по тебе, а ты лишь
только приехал - и сразу за дела. Неужто они часок-другой не подождут?

- Дела никогда не ждут, сестренка. И вообще, зря ты пришла. Если дядя
прознает, что ты была у меня ночью, опять разборы начнутся: "Ах, доченька,
ты разрываешь мое сердце!.."

Губы Жоанны тронула вымученная улыбка.