малоазийского мрамора с пурпурными прожилками, эти бесчисленные капители с
пучками акантовых листьев, эти бесконечные фризы, украшенные барельефами, и
золоченую черепицу крыш, и золоченые бронзовые упряжки на фоне небесной бирюзы,
из глаз их сами собой начинают катиться слезы. Только здесь они понимают, что
означает слово величие. Слово, воплощенное в камне. Город торговцев и вояк
прожил еще один свой день. Потому что где-то живет ее девочка. Когда она умрет,
город исчезнет. Что будет на этом месте? Груда обломков? Новое поселение? Или
какая-нибудь безобразная крепость? Сервилия Кар не хотела этого знать.
пророческий дар. Она сделала неосторожное предсказание. И теперь гении хотят во
что бы то ни стало помешать ей это пророчество уничтожить.
книга хранится в доме моей матери Фабии. Заперта в ее таблине в сейфе.
головой. - А люди? Я же сказал: гении нанимают убийц, соглядатаев, отравите-лей
- на выбор. А выбор у них большой.
Сервилия.
изображением гостиницы, долго выбирала ручку и, наконец выбрав, принялась писать
матери - пусть та доверяет Веру, насколько сможет. Пока она писала, расшитая
золотом палла медленно стекала с ее плеч. И наконец, соскользнув, открыла
новомодную тунику с вырезом, оголявшим всю спину до самой аппетитной ямочки.
Сервилия повернулась на стуле и взглянула на гладиатора снизу вверх. Приоткрыла
рот и тронула языком губы. В уголке ее рта дрожала непередаваемая злая насмешка
- крупица соли, брошенная в сладкий пирог. Вер наклонился и поцеловал Сервилию в
шею.
гладиатору.
темноте, натянул черные брюки и удобные ботинки легионера. Толстый пояс из кожи,
перевязь с мечом. Он помедлил и открыл окованный железом ларец. Вытащил
"парабеллум" и проверил магазин. В ящике стояла шкатулка, подаренная неизвестной
светлоокой госпожой. В углублении из алого шелка по-прежнему сверкало золотое
яблоко. Вер достал его. Прочел надпись, хотя и так знал, что там написано,-
"достойнейшему". Поколебавшись, он положил яблоко в карман.
несравнимы. Некоторые политики пытаются преувеличить опасность, исходящую от
варваров, дабы неоправданно увеличить расходы на военные нужды". "Акта диурна",
15-й день до Календ августа
дважды чудом удалось избежать столкновения с другими авто. Наконеи Кассий загнал
фургон в небольшую дубовую рощу и здесь остановился. Мраморный храм, посвященный
Вертумну, был украшен статуей бога полей. Венок из колосьев на голове бога еще
хранил следы позолоты.
ехать. Как убийцы могли найти их? Неужели прибор не дает больше "тени"?
люди. Все просто:
появились. Никакой загадки. Это вам не интегральное уравнение, а элементарное
дважды два - четыре.
Габиний дружен с бабушкой, но там нас не ждут.
"тень",- добавил Кассий.
виделись с тех пор, как он попал в лабораторию Триона. Он много старше меня.
Бабушка иногда говорила в шутку, что, когда я вырасту, она выдаст меня за Гая, -
Петиция бросила кокетливый взгляд на Элия. - Но теперь я этого не хочу.
начнет? Или нет? Какое ему дело до этой девчонки? Кажется, Вер выиграл для нее
жизнь. Вер хотел ее спасти. Ее жизнь - Жизнь Рима. Они все могут спастись. Или
погибнуть. Ее смерть - их смерть. Как просто. Слишком просто.
черную тень, сквозь которую не зрят глаза богов. А если подобная тень накроет
весь мир? Элию показалось, что он опять пытается припомнить мысли Гэла. Еще
немного, и он сойдет с ума.
путешествие окончательно его измотало. Но он должен выдержать. Он должен довести
дело до конца, спасти Рим. Ради него он отказался от Марции. Должен же быть
какой-то смысл в его жертве. Или все жертвы бессмысленны? Древние видели в
каждом событии знамение богов. Им все казалось исполненным смысла. Курица клюет
зерно - будет удача. Глупцы! Смысла нет даже в самой жизни, не то что в
отдельном событии. Все чаще Элию казалось, что, когда он доберется до виллы
Фа-бии и все наконец кончится, он умрет. Но смерть его не пугала. Она казалась
ему бесконечным отдыхом, а он так хотел отдохнуть.
больше чернели. Молодого ученого мучили жуткие боли. Даже морфий не приносил
облегчения. Пройдет еще несколько дней или даже часов, и беспощадная Парка
Антропос перережет нить его жизнь. Фабия молилась, чтобы это произошло как можно
быстрее. Пока Фабия находилась в спальне умирающего, Марк Габиний мог немного
отдохнуть. Она все время думала о Марке и о том, что приходится тому переживать.
Его единственный сын умирал в страшных мучениях, а Марк ничем не мог ему помочь.
Он даже не мог пожелать ему спасения.
взглядом.
наружу лохмотья отслоившейся слизистой оболочки рта. - Когда я умру, вещи из
этой комнаты вместе с моим телом заройте в глубокой шахте и залейте бетоном. Ах
да... не забудьте соскоблить штукатурку со стен...
а смерть... Лахесис перестала вытягивать нить. Антропос приготовила ножницы...
Жизнь остановилась.
я знаю, как оно выглядит, это дно. Я видел его однажды... Убивающий свет. Гений
смерти открывает безжалостное око... Самый прекрасный и самый страшный свет... В
Тартаре тот же свет. И те же муки...
Имена уже не имели для него никакого значения.,
Геркулесом!
простенькой светлой тунике и полосатых брючках. Ее наряд напоминал одежду
акробаток, которые выступают на рынках под удары барабанов и пронзительные вопли
зазывал. Рядом с Петицией стоял мужчина лет тридцати с узким худым лицом и
взлохмаченными темными волосами. На нем были выцветшая голубая туника и белые
полотняные штаны, какие носят крестьяне. Широкополая шляпа болталась на ленте за
спиною.
говорила, тебе нельзя возвращаться, это опасно...
стереть ту надпись в книге. Так сказал Элий, - она повернулась к своему
спутнику. - Я тебя не представила - это Элий Деций.
лоб, тонкий нос, один глаз заметно выше другого. Но, всемогущие боги, что у него
за вид!
сильно переменился. Я так сочувствую тебе... бедная Марция.
артист на сцене театра Помпея:
ему конец, если же оно длительно, то его можно стерпеть" *.
Как будто он позаимствовал не только чужую мысль, но и чужое чувство.
прорвались в голосе Фабии.
не шляться по дорогам, переодетым в платье простолюдина, в обществе молоденькой
девчонки.