провинции Фоли.
напоминало ей, скорее, развлекательно-познавательное турне. В принципе ей было
так хорошо с Лабастьером, что иногда представлялось возможным навсегда остаться
с ним в лесу. Но здравый смысл подсказывал ей, что рано или поздно она начнет
тосковать по обществу других бабочек.
узнав об очередном обмане Наан, император будет в такой ярости, в какой,
пожалуй, не был еще никогда. А уж кому-кому, а Лабастьеру можно верить в знании
императорской натуры... Внук Бога направит на поиски беглецов все свои силы и не
отступится, пока не найдет их. И, как бы ни был велик лес, укрываться от его
гнева здесь в течение многих лет невозможно.
дни сделать пластические операции, можно будет надеяться прожить неузнанными до
конца своих дней, при том, что серьги-блокираторы надежно защитят их от
мнемозондирования. (Наан мысленно похвалила себя за то, что забрала у Лайвара
вторую сережку.)
напротив, им следует как можно дольше прятаться в чаще, было затруднительно. А
коль скоро так, они предпочитали не задумываться над этим лишний раз, а порхали
от дупла к дуплу и занимали себя всем, чем только могли.
для удовольствия, они устраивали себе роскошные пикники, лакомясь подогретым на
огне нектаром, фруктами и ягодами, орехами, нежным мясом древесной улитки,
запеченной в собственной раковине, и кисловато-терпкими сушеными рыжими
муравьями.
задерживались в нем на целые сутки, предаваясь любви, разговорам и снова любви.
бластерами в руках бояться им было нечего.
половины пути.
над которыми они сейчас порхают, пожалуй, самые неисследованные на континенте.
бывали.
забирались, находилась ближе к городу. Сейчас там - секретный космодром
императора, - добавил он. - И это уже не так далеко.
именно тут ни маака, ни махаоны, ни урании не бывали никогда.
ведь они, как и мы, продвигались продолжительными перелетами, - пояснил он. - И,
как и мы, скорее, были над этими землями, чем на них.
первыми!
медленнее.
потратим на то, чтобы, как наши бескрылые предки, пройтись ногами, вряд ли
что-нибудь изменится к худшему.
лишь перелетая через ручейки и расщелины. Наан внимательно изучала встречавшиеся
им растения, наслаждалась запахами цветов и трав, наблюдала за повадками разной
насекомой мелюзги. Несколько раз они натыкались на крупных кузнечиков, и те,
перепуганные, шарахались от путников в сторону. А однажды Наан наступила на
камешек, а тот, оказавшись малюсенькой пятнистой лягушкой, чуть не сбил ее с ног
и гигантскими прыжками ускакал прочь. Наан даже присела от испуга, а потом
хохотала, как сумасшедшая, заразив своим смехом и Лабастьера.
удовольствие от пешей прогулки стало еще ярче. Наан уже давно поражали маленькие
разноцветные птички, называемые Лабастьером "колибри". Но сейчас, выйдя на
поросшую цветами поляну, она увидела такой поразительный экземпляр, что просто
не могла отвести от него восхищенных глаз.
невиданную зеленую пчелу-медянку или на маленький, висящий над алым соцветием,
камешек изумруда, на волшебную душу цветка или просто на капельку душистого
нектара...
боясь спугнуть, попробовала приблизиться... Колибри, жужжа крылышками, как
майский жук, а вовсе не как пернатое, перелетела на соседний цветок и, повиснув
над ним, опустила в его середину длиннющую соломинку клюва. Наан на цыпочках
двинулась туда, но птичка перелетела вновь.
сдавленный возглас Лабастьера. Она обернулась и остолбенела: Лабастьер,
беспорядочно размахивая крыльями, болтался над землей вниз головой, привязанный
веревкой за ногу к ветке дерева.
попыталась развязать узел флуонового шнура, но это не удалось ей.
нее сверху и, уцепившись за шею, утянул на землю.
деревом спутанная по рукам и ногам, привязанная к явно заготовленной заранее
жерди, и с ужасом разглядывала напавшее на нее существо.
создания Наан не видела еще никогда. Его тело и лицо были иссиня-черными и
покрытыми нелепыми разноцветными разводами. Он был абсолютно гол, лишь половые
органы были запрятаны в подвязанный к поясу мешочек. Его нос, видимо для
украшения, был проткнут насквозь тонким, отполированным до блеска прутом,
загибающимся к правому уху и пронзающим также его мочку; лоснящиеся от жира
волосы заплетены в три толстенные, торчащие в разные стороны, косы.
земле под ним, угрожающе кричал на это безобразное существо, но дикарь, не
обращая на него внимания, быстрыми, уверенными движениями туго скрутил, Наан, а
затем, пригнувшись, в несколько прыжков вернулся к дереву и с удивительным
проворством полез с ветки на ветку вверх.
заметила и еще одну странную особенность этого существа, не позволявшую ему
летать. А именно: его крылья были перегнуты, притянуты за четыре уголка к
середине спины и каким-то образом закреплены там.
покатились по поляне. А еще через несколько минут Лабастьер, упакованный так же
умело и аккуратно, как Наан, лежал рядом с ней. - Кто это? - простонала она.
бабочек, считавшегося вымершим.
бабочек?
что они пожирают друг друга... И все-таки мне непонятно, почему их до сих пор не
нашли?
свою линию Наан.
и бока. Затем достал из-за спины розовую раковину, полуприсев, приложил ее к
губам и подул. Раздался громкий воющий звук, напоминающий гул предгрозового
ветра, но более конкретный, имеющий определенный тон. Несколько подобных звуков
отозвались ему из чащи, и, судя по громкости, откликнувшиеся были где-то рядом.
выглядит совсем диким и очень опасным.
животное... - отозвался Лабастьер. - Пока что мы бессильны что-либо предпринять.
Единственное, что мы можем, - быть наблюдательными. Если нам все-таки повезет,
нам может помочь спастись любая замеченная мелочь.
на поляну выбрались сразу несколько приамов и, непрерывно почесываясь,
уставились на пленников выпуклыми, словно сделанными из фарфора, глазами. Вид их
был более чем живописен. Их тела были раскрашены абсолютно по-разному, и в
узорах не прослеживалось никакой системы. Тонкие прутики пронзали не только носы
и уши, но иногда и губы, а у двух особей женского пола они соединяли соски
недоразвитых обвислых грудей.
племени по какой-то причине сознательно отказались от способности летать. И Наан
пришло в голову, что, возможно, именно благодаря вето на полет приамы и не были
обнаружены раньше.
жестикулировать. Наан с ужасом заметила, что в левой руке он сжимает бластер
Лабастьера. И то, чего она опасалась, не заставило себя долго ждать. Прозвучал
характерный чмокающий звук и жахнула молния... Но обошлось без жертв, лишь
вспыхнули росшие неподалеку кусты.
сторону.