рысцой перебежал на Петроградскую и помчался к Петропавловке. Точно со-
бака, потерявшая след, перебежал деревянный мостик, ведущий в крепость,
покружил там, потом побежал к зоопарку, тяжело дыша и оглядывая редких
прохожих так, что те пугались. Но все напрасно! Женщины и след простыл.
залу, где дождался в зале ожидания первой электрички и поехал в Комаро-
во. Он чувствовал себя разбитым и больным.
дой. Пока Демилле шел от станции к даче, он успокоился и окончательно
доказал себе, что Ирина никак не могла быть ночью на набережной да еще с
каким-то стариком. Во-первых, Егорка... а во-вторых... "Ну да, я же еще
существую, нельзя так быстро забыть!".
своей койке Аркадия. В мезонине было прибрано, стол расчищен, на столе
сиял самовар, торчали из молочной бутылки ромашки. Демилле удивился. На
полках тоже царил порядок. Здесь Демилле обнаружил аккуратно разложенные
общие тетради, папки со стихами, книжки в самодельных переплетах, в ко-
торых тоже были стихи, афишу поэтического вечера во Дворце культуры им.
Капранова, где среди прочих фамилий значилась и фамилля Аркадия (афиша
была десятилетней давности), пожелтевший листок многотиражной газеты
фабрики трикотажных изделий с подборкой стихов Аркадия Кравчука и его
фотографией и, наконец, ксерокопию нескольких страничек парижского
альманаха с той самой публикацией Аркадия, которая, как он считал, нав-
сегда отделила его от официальной литературы.
кого чаю, приступил к чтению. Он устроился в своей половине мезонина -
отсюда ему через открытую дверь виден был спящий Аркадий. Евгений Викто-
рович открыл наугад одну из папок и не без волнения погрузился в ее со-
держимое. Он хотел, чтобы ему понравилось, не то чтобы ожидал чего-то
неслыханного, но настроился вполне доброжелательно, с полным пониманием
нелегкого пути товарища.
что Аркаша (он так и думал ласково - Аркаша) занимается не своим делом.
Те хорошие строки, которые встречались в стихах, были словно помечены
чужим авторством, дыхание стиха было натужным, несвободным, и вообще на-
чисто отсутствовали легкость и естественность речи, которая только и де-
лает стихи стихами. Демилле скоро устал и точно так же, как в котельной
им. Хлебникова, принялся между строк обдумывать фразы, какими он пере-
даст Аркадию свое впечатление.
Демилле решил сделать вид, что он вообще не притронулся к стихам. Он ос-
торожно положил папку на место и только хотел растянуться на тахте, как
заметил, что Аркадий уже не спит, а внимательно смотрит на него, высунув
голову из-под одеяла. Демилле смутился.
встал с постели и вошел к Демилле.
рок лет.
ча поздравления и извинения, восклицал что-то. Аркадий стоял безучастно.
Он скользнул взглядом по полкам со стихами и неопределенно сказал:
лось, - приподнято отвечал Демилле, но Аркадий оборвал его:
тельная школа, культура, звукопись...
бя. - Оставим это. Давай готовиться к приему. Сегодня будут гости.
газин на станцию, где купили водки, вина и закуски. По пути Аркадий
рассказывал о визите к Безичу. В первый раз он говорил о нем зло.
прихожу, а у него мальчик сидит. Лет восемнадцати. Краснеет, тетрадку
теребит... Ну, и Арнольд ему поет - слово в слово, что мне двадцать лет
назад. Даже меня не постеснялся, сука!.. "Вы опередили, не вздумайте
только предлагать в редакции, этот путь порочен..." Этот идиотик сидит,
кивает!.. Когда мы с ним вышли, я ему сказал: "Дуй, - говорю, отсюда,
пока не поздно, и забудь этот адрес. Иначе пропадешь!".
одноклассника прохладнее обычного, хотя и дал пятьдесят рублей, памятуя
о дне рождения. Сам приехать в Комарово наотрез отказался, сославшись на
радикулит (в этом месте Аркадий ввернул матерный неологизм, рифмовавший-
ся с "радикулитом"). Потом Кравчук перешел на жену Арнольда Валентинови-
ча - Зиночку, которая, по его словам, последние лет семь полностью со-
держала мужа, работая официанткой в ресторане, почему и позволяла себе
нелицеприятные высказывания о гостях Арнольда. Коллекция картин и фарфо-
ра досталась Безичу от деда. Безич, имея диплом искусствоведа, раньше
работал на полставки, умел находить синекуру или покупал ее... Факт ос-
тается фактом - у Кравчука вдруг открылись глаза на мецената, и он изли-
вал свою злобу.
меня не принимал!.. Прости, - тут же сник он.
тидесяти в нелепом громоздком платье. Она привезла Аркадию букетик им-
мортелей и серебряный царский рубль. Пробыв совсем недолго, она уехала,
к видимому облегчению Кравчука. Новых стихов он ей не дал, отговорился
тем, что не писал последнее время по болезни.
ча: "Кланяюсь первому поэту города. Арнольд", - что выглядело почти нас-
мешкой. Просидев у накрытого стола около двух часов, Демилле и Аркадий,
старательно делая вид, что ничего не случилось, что так даже лучше и
бесхлопотнее, принялись за ужин. Аркадий скоро напился и стал читать
стихи сначала громко, будто угрожая кому-то, а затем все тише и тише.
Под конец он расплакался и стал целоваться с Демилле, причем Евгений
Викторович по нежности натуры тоже растрогался и, уже совсем поверив в
гениальность приятеля, расточал ему комплименты.
ток, проснулся к полудню и увидел за столом Аркадия перед ополовиненной
бутылкой водки. Кравчук был мрачен и молчалив. Наливал себе и пил, мед-
ленно раскачиваясь и что-то бормоча.
должен был сдать последний чертеж, получить премию и отпускные и со спо-
койной душой (насколько она могла быть спокойной в таких обстоя-
тельствах) уйти в отпуск.
не напивался. Аркадий, уже пьяный, отмахнулся, скривившись. Демилле сту-
пил на лесенку, но Кравчук остановил его.
рубль, привезенный поклонницей.
дойдя к Демилле, засунул тому рубль в нагрудный карман пиджака. -Тсс...
Так надо...
чаем унять тяжкое похмелье. Пламя вырвалось из трубы, самовар ожил, за-
пыхтел... Аркадий бродил по комнате, тупо повторяя: "Надо что-то делать,
надо что-то делать...". Такого отчаяния он не испытывал никогда. Взгляд
его упал на ксерокопию парижской публикации, и мгновенно злоба перепол-
нила его душу, он схватил несчастные листки и, свернув их в трубку, су-
нул в самоварную трубу. Язык пламени хищно взметнулся оттуда, будто тре-
буя новой пищи. "Рукописи горят", - пробормотал Аркадий и, уже не разду-
мывая, скомкал и сунул в самовар полосу многотиражки, затем афишу, затем
машинописные листки... "Горят рукописи, горят!" - в исступлении повторял
он в то время как самовар зловеще гудел, наливаясь жаром. Аркадий распу-
шил общую тетрадку над бьющим из трубы пламенем, и она занялась, как по-
рох. Он бросил горящую тетрадь на клумбу под балконом и поджег вторую...
рукописей, самовар клокотал. К несчастью, старуха-хозяйка ничего не за-
метила, ибо прилежно смотрела телевизор в дальней комнате.
покоенно сказал он, и тут ему в голову пришла мысль о том, что он своими
руками за пять минут уничтожил полжизни -именно ту половину, которая ка-
залась ему исполненной смысла и значения. Нужно ли сохранять то, что ос-
талось? Да и осталось ли оно? Аркадий усмехнулся недобро и вдруг понял,
что разрушение надо довести до конца и что он это сделает. Он осмотрелся
и наткнулся взглядом на люнет -высокое круглое окно, одна половина кото-
рого отворялась наружу в виде форточки. Аркадий сразу сообразил, что
форточка может ему понадобиться. Он подтащил к стене под люнетом старый
расшатанный стул и, взобравшись на него, вытянул из брюк ремень.
решенно и подумал о себе, будто увидел со стороны), остановила его; он
слез со стула и подпоясался подвернувшимся бумажным шпагатом, который
завязал на животе бантиком. Снова вскарабкавшись на стул, он забросил
пряжку ремня в открытую форточку люнета, а затем прикрыл ее, наглухо за-
щемив ремень между рамами. Не останавливаясь ни на мгновение, он соору-
дил петлю. Она оказалась высоко, так что ему пришлось вытянуться на цы-
Суворов Виктор
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр