тебя!
багровой от окалины, и серой от пепла. Над тем местом, где была долина,
поднималось исполинское облако, странно красноватое, словно гранитные
глыбы искрошились в пыль.
скалами все равно завалил. Так даже лучше. Чтоб и следа не осталось.
свету? Даже если все отыщем, то заморишься везде поспевать и везде вот
так...
нагромождение диких скал, сквозь которое еще поднимались синие струйки
дыма, почесал в затылке:
приятно.
нас? Когда не знаешь, что делать, просто иди. Все равно лучше, чем стоять.
тот и наткнется... но кто стоит, на того само набежит. Только что: удача
или беда?
и таким же темным небом полыхала узкая, как окровавленный меч, полоска
огненного заката.
переночевать. Утро, конечно, вечера мудренее... но это еще сутки прочь.
листья осыпались. Их подхватывали беспричинные вихри и вихрики, а на земле
возникали и тут же пропадали отпечатки огромных трехпалых лап.
отступил, растворился в кустах, что-то да заполюет, Олег вяло тюкал
кремнем по огниву. Вчера утром видел змею на востоке, плохая примета, зато
потом сразу целую вереницу муравьев, что тащили высохшую жабу с севера,
хорошая примета, но при этом нечаянно плеснул в костер воды...
Олег виновато вскрикнул, пообещал залечить так, что никогда в жизни болеть
не будет. Надо только залезть на скалу, где гнездо орла, в их гнездах
часто находят особый камень -- огневик, им хоть болячки залечить, хоть
порчу наслать, хоть бородавки вывести...
окровавленный палец. -- Это не бородавка!.. А омела не сойдет? Во-о-он
куст на дереве. Большущий!
чернострел можно найти. Черный такой камень, блестящий.
почти отвесную скалу. И хотя Олег знал, что Таргитай даже ради разбитой
головы не перевернется с боку на бок, но на миг усомнился: это о нем,
волхве, можно сказать все заранее, он поступает по уму, а у дурака и
поступки дурацкие...
теперь в руках, то собьет что-нибудь в перьях или шерсти, сожрут, не до
разносолов.
красоту, когда из-под красивой, как старый матерый воин, скалы, мохнатой и
блистающей красными прожилками, брызжет веселый, как ребенок, ручеек,
смеется серебряным голоском, прыгает по камешкам, по берегам цветы и
красивые кусты, тоже сплошь покрытые красными и желтыми головками. Впереди
ровная площадка, каменная плита, а дальше уже густая трава на полет
стрелы, затем дубовая роща, а еще дальше сплошная стена березняка с его
кудрявыми головками.
замерла на полдороги. Впереди на поляну вышла женщина. Солнечный свет упал
на ее лицо, Мрак охнул, ноги ослабели, а сердце застучало часто-часто,
узнавая ее, Единственную.
здесь?
колышущиеся ветви.
принести меня в жертву?.. Я заблудилась, герой. Я не понимаю, где я.
неистово колотится сердце:
отпускали его мужественного, угрюмого лица. -- Я не знаю, как тебя
благодарить...
маленькая и хрупкая в сравнении с его могучей фигурой. Ее лицо было
бледным и чистым, как чистый ствол березки со снятой корой, а губы от
усталости посерели.
мире... это распознать другого оборотня.
мигнули. Мрак взял ее за плечи. Пальцы ощутили нежные девичьи плечи, но он
заставил себя стряхнуть наваждение, и ладони почувствовали твердое
прогретое солнцем дерево.
и повторил, -- иди. Возвращайся к своим.
глазами смотрел, как она проплыла через поляну, исчезла на миг за деревом,
снова показалась, чистая и гибкая, нежная в незащищенной юности, и великим
усилием напоминал себе, что это личина, видимость. Так можно обмануть
простодырого Таргитая, даже умника Олега, но не оборотня, не оборотня...
обхватов, приподнялась на цыпочках, ее тонкие руки, которыми задушила бы с
легкостью, позволь обнять себя, обхватили ствол... и Мрак с острой болью
увидел, как начала медленно врастать в коричневый ствол, сливаться с ним,
принимая цвет дерева...
наплыв, который все еще можно было принять за девичью фигуру. Под ладонью
твердо и холодно, но внезапно он ощутил нежное легкое щекотание, словно
дерево... или та часть дерева, что пыталась его погубить, молча ответило.
мощный, упругий жар, сухой и бодрящий. Могли долго вот так греть, могли
передать скрытое в них пламя полуобугленным головешкам, что совсем рядом,
но воздух тих, как в болоте, некому сдуть давящий пепел, и угли гаснут
бесславно...
угасают. Как угасли бы и мы, если б нас не выгнали из деревни.
жить-поживать, добро наживать, отрастят животы, растолстеют?
скакал как лошаденок, бегал вдоль деревьев, раздвинув руки. Из-за скалы
вышел Мрак, еще более угрюмый, чем обычно, плечи повисли, и, что самое
пугающее, у пояса не болтались ни толстые барсуки, ни гуси, ни даже зайцы,
которых везде видимо-невидимо.
искорки:
напряженное лицо оборотня. -- Просто человек...
Просто аиста увидел.
через голову, поплевал и посмотрел на крону, подержался за голенища сапог,