было и отличиться и набрать добычи. Из-за ипаспистов центурионы линейных
легионов дряхлели, прежде чем сделаться легатами, а заслуженные легионеры
не имели повышения.
когда он сам был ипаспистом Юстиниана. Потом в лагерях говорили, что
Велизарий лижет ноги Юстиниана, рассказывали, как этот петух нашел себе
потрепанную курочку, гетеру Антонину.
оружие охлоса. Связать ремни или веревки можно быстро. Пращники били через
легионеров. Велизарию подали каску с наличником. Хитрец, он нарочно вышел
с открытым лицом, чтобы испугать славой своего имени. А бьют в него. Рядом
упал ипаспист. Этот поймал камень всей пастью. Выживет, так лишится
красоты. Свинцовая пуля весом в унцию разбивает и конский череп.
стенам, грязно-серые, как прилепленные под крышами ласточкины гнезда.
Ступени из мягкого камня быстро выкрашивались, поры пропитывались
нечистотами. Засаленные перила скользили под руками.
повторить только что проделанное с неудачливыми когортами Анфимия Зайца.
Четвертый этаж, верхний, был пуст. Стропила сгнили, обветшавшие балки
продавили дощатый потолок. Лежали доски, бревна, стояли чаны с известью -
владелец готовился исправить разрушенное временем. Гололобый почувствовал
себя как дома. Его хозяин занимался строительными подрядами, используя
умелых рабов на прибыльных работах.
казались коротенькими, круглые каски были, как пальмовые орехи. Вправо
колыхалось поле голов, там и страсть и страх, там и твердо и зыбко. Ручьи
просекали людскую массу - кто-то силился уйти, кто-то пробивался вперед.
То и дело на открытое место выскакивали растопыренные фигурки пращников.
Гололобый был как на крыльях, восторг поднимал. Он приказывал, его
слушались.
казались горстями пуха. Плащи переливались яркостью красок - синих,
желтых, зеленых, как радуга, упавшая на мостовую. Ипасписты шли без строя,
мечи в ножнах. В этом было нечто обидное.
скамьи, амфоры, глиняную посуду из окон других домов! От удивления
Гололобый высунулся насколько мог, чтобы понять.
привычке византийцев и не воображал, что первым выдумал этот способ
уравнивать силы плебса и войска. Восемнадцатилетним Гололобый был продан в
рабство за недоимку. Сейчас ему было двадцать три.
слепила глаза. Внизу корчилось несколько человек, два ипасписта лежали
неподвижно. Высокий ростом начальник был цел, до него не добросишь.
Гололобый кричал и грозил кулаками.
потолка, упал камень, второй, третий. Потом рухнул внутрь кусок торцовой
стены. Кто-то догадался ломать стену вверху, где легко разделяется кладка.
выскочил на лестницу, чтобы спуститься, найти другое место и бить, бить.
По избитым ступеням, наверх лезли цветные плащи, ипасписты наступали.
выломанные из стены, оказались именно того веса, чтобы мужчина мог их
поднять обеими руками и даже прицелиться! Какое торжество! Пышные воины
валятся, убегают. Вот эти, пожалуй, и не встанут.
женщины, дети, мужчины. Люди прыгали и со второго этажа. Ипасписты били
всех, кто попадался под руку. Печальная судьба тех, кто думает спокойно
отсидеться в день смуты!
Востоке, в самой империи. За сопротивление отвечают все, без разбора.
же способом они пробирались дальше, щелистые доски ломались легко. По
счастью, они пробили пол второго этажа над местом, где еще не горело.
Инстинкт сбил их в кучу, все вместе они метнулись во двор.
всего тела, каждый кусочек кожи которого защищало желание выжить.
листья ириса напоминали клинки кинжалов. Гололобый держал длинное топорище
без топора - палку... Где ножи? Где меч варварской формы с рукояткой для
двух рук? Вытирая кровь с лица, Гололобый осматривался. С ним было десятка
полтора каких-то людей. Он не узнавал никого, но был уверен - это свои.
медленно, толпа уплотнялась. Красильщик ждал, готовя щит, чтобы прикрыть
себя сверху. Сейчас легионеры остановятся и метнут дротики. Красильщик
пятился - подставлять спину нельзя! - пока не почувствовал, что уперся в
кого-то.
установленную тактикой. Удара дротиками не будет.
уплотняя и невольно выравнивая мятежников. Строй наваливался на строй.
кончится напор легиона, приготовились к сопротивлению. Легаты и центурионы
кричали сзади шеренг: "Разойдись, разойдись!" - как всегда, когда
разгоняли толпу.
Чувствуя, как силен натиск, Красильщик чуть отступил и, найдя нужное
равновесие, остановил легионера.
тела на щит. Все щиты строя, соприкасаясь краями, составляли одно целое.
Когда-то Красильщик учился и учил других. Дави, тесни, жми, но умей не
терять равновесия. Пока едина стена из твердого дерева, окованного
железом, с тобой ничего не случится, легионер, никогда! Дави, но умей
видеть, чувствовать товарищей справа и слева. Не увлекайся! Не отставай!
недобрым между верхом щита и низким краем каски. Брови легионера лоснились
от пота, и Красильщику хотелось сказать: "Товарищ, брат, ты ведь такой же,
как я..."
сосед легионера просунет короткий клинок меча в щель и проколет
Красильщику левый бок. И этот переступит через труп и восстановит стену.
легионер плохо обучен, он может упасть ничком и в строе образуется брешь.
Но, увы - не мог не признать он, - ее сразу затянут щитом из второго ряда.
А пока стена щитов едина, меч ждет, ему нечего делать.
Цезаря раздавили германцев Ариовиста вблизи Бельфора в нынешней Франции.
Дави и дави, как один человек. Физически более сильный и даже более
храбрый, но не обученный воин вынужден сделать шаг назад, второй. Потом он
поворачивается, чтобы не упасть, и битва превращается в бойню. Бой пехоты
давно достиг высшего уровня, и его тактика не изменялась столетиями.
перестал было слышать толпу. По обе стороны от себя Красильщик снова
увидел руки, груди, спины, которые мешали легиону продвигаться. Стена
щитов покачивалась на месте. В спину Красильщика надавили. Ему показалось,
что крупная собака проползла между ног. Почему-то легионер запрокинулся,
падая навзничь.
мечом палача вперед и от себя, оттягивая клинок, как учили.
Чтобы спастись, не быть раздавленными, передние ряды мятежников должны
сломать строй легиона. В тылу охлоса тоже действовала сила, подобно поршню
гигантского насоса. Упавшие ловили легионеров за ноги. Наверху образовался
гребень, как при встрече двух течений. Многие, выжатые давлением,
оказались на плечах товарищей. Теряя равновесие, такие старались достать
легионеров сверху.
как осиное гнездо, одиннадцатый легион много раз рассеивал уличные толпы.
И всегда одним и тем же способом. Почти всегда византийцы разбегались
перед щитами. Было известно, что легионеры проходили, оставляя за собой
мертвых и умирающих, которые будто падали с неба. Но легион не бил зря.
не создает традиционной злобы и мести. Так говорил базилевс Анастасий,
более скупой на статеры, чем на слова.
Медных Ворот. Редкие ускользнувшие от смерти во время мятежа и от еще
более истребительных преследований после него молчали, чтобы не выдать
себя. Ничьи слова не были записаны. Палатий же попросту обвинил легион в
измене.
Маркеев Олег
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Панов Вадим
Бажанов Олег
Ильин Андрей