Чтение 67–й страницы книги ~На восток от Эдема~

- Не знаю, вкусно ль получилось, - сказал Ли. Куры староваты. А
молоденьких у нас в этом году нет. Цыплят ласки поели.

- Садись же, - сказал Самюэл.

- Сейчас, принесу мою уцзяпи.

Ли ушел.

Адам сказал:

- Странно - раньше у него другой был говор, ломаный.

- Теперь он тебе начал доверять, - сказал Самюэл. У него природный дар
жертвенной верности, не ожидающей себе награды. Возможно, оба мы ему как
человеку в подметки не годимся.

Вернулся Ли, сел с краю.

- Вы бы опустили мальчиков на землю, - сказал он.

Снятые с колен, те было захныкали. Ли сказал им что то строго
по-китайски, и они притихли.

Ели молча, как едят сельчане. Неожиданно Ли встал и скорым шагом ушел в
дом. Воротился с кувшином красного вина.

- Я и забыл о нем, - оказал Ли. - Наткнулся на этот кувшин в доме.

Адам засмеялся.

- Помню, я пил здесь вино перед покупкой усадьбы, оказал он.- Из-за
этого вина, может, и купил. А курятина вкусная, Ли. Давно уже не чувствовал
я вкуса еды.

- Опять обретаешь здоровье, - сказал Самюэл. Есть больные, что
выздоровление считают оскорбленьем для своей благородной болезни. Но время
такой целитель, которому чихать на это благородство. Надо только терпеливо
ждать - и выздоровеешь.

4

Ли убрал со стола, дал малышам по куриному бедрышку, очищенному от
мяса. Важно держа этот свой скользкий жезл, они то оглядывали его, то совали
себе в рот. Вино и стаканы Ли оставил на столе.

- Не будем мешкать с выбором имен, - сказал Самюэл.- Я уже чувствую,
как Лиза подергивает вожжи, тянет меня домой.

- Ума не приложу, как их назвать, - сказал Адам, - Нет у тебя на
примете семейных имен - скажем, поймать богатого родича, чтобы заботился о
тезке, или воскресить того, кем гордитесь?

- Да хотелось бы дать им свежее имя, насколько возможно.

Самюэл стукнул себя по лбу костяшками пальцев. - Какая жалость, -
сказал он.- Как жаль, что нельзя их назвать именами, которые как раз больше
всего и подходят.

- Какими это?

- Вот ты сказал - свежее имя. Мне вчера вечером пришло в голову... - Он
помолчал. - Ты в свое собственное имя вдумывался?

- В мое собственное?

- Ты ведь Адам. А первенцы Адамовы были Каин и Авель.

- Ну нет, - сказал Адам. - Так назвать нельзя. - Знаю, что нельзя. Это
значило бы дразнить нечто, именуемое судьбой. Но разве не чудно, что Каин
самое, возможно, известное имя на свете, а насколько знаю, носил его лишь
один-единственный человек?

- Может, потому оно и сохранило всю свою изначальную значимость, -
произнес Ли.

- Ты произнес его - меня дернуло ознобом, - сказал Адам, глядя на
густо-красное вино в стакане.

- Два предания не дают нам покоя неотступно с начала времен, - сказал
Самюэл.- Влекутся за нами невидимым хвостом - повесть о первородном грехе и
повесть о Каине и Авеле. А не понимаю я ни первой, ни второй. Умом не
понимаю, однако сердцем чувствую. Лиза сердится. Говорит, что нечего мне и
пытаться понять их. Божью истину, мол, уяснять незачем. Может, она и права
может быть, и права. Она считает тебя, Ли, христианином, пресвитерианином.
Тебе-то понятны сад Эдемский и Каин с Авелем?

- Она считает, меня надо отнести к какому-либо вероисповеданию, а я
когда-то ходил в пресвитерианскую воскресную школу в Сан-Франциско. Люди
любят размещать всех по полочкам, особенно класть на свою.

- Он спросил, понятно ли тебе, - сказал Адам.

- Мне кажется, грехопадение я понимаю. Я в себе самом могу это ощутить,
пожалуй. Но братоубийство - нет, не понимаю. Возможно, я призабыл
подробности.

- Большинство не вдумывается в подробности. А они то меня и поражают. У
Авеля не было детей! - сказал Самюэл и поглядел на небо. - Господи, как
быстро день проходит. Как наша жизнь - летит, когда не замечаем, и
нестерпимо медленно тащится, когда следим за ее ходом... Нет, я жизни
радуюсь. И обещал себе, что радость жизни никогда не сочту грехом. Мне
радостно уяснять мир. Ни разу не прошел я мимо камня, не поглядев, что там
под ним. И черная досада для меня, что так и не увижу обратную сторону Луны.

- У меня нет Библии, - сказал Адам.- Наша фамильная осталась в
Коннектикуте.

- У меня есть, - сказал Ли. - Пойду принесу.

- Не надо, - сказал Самюэл. Лиза дала мне Библию своей матери. - Он
вынул ее из кармана, освободил от бумажной обертки. - Истрепана, измуслена.
Немало, видно, горестей и мук людских приняла в себя. Дайте мне подержанную
Библию, и я, пожалуй, смогу определить, что за человек ее владелец, по тем
местам, которые замуслены ищущими пальцами. А Лиза истирает библию всю
равномерно. Ну, вот и древнейшая повесть - о Каине. До сих пор она тревожит
нас - и, значит, в нас самих гнездо этой тревоги.

- Я ее в детстве слышал, а с тех пор ни разу, - сказал Адам.

- В детстве она длинной кажется, а она очень коротка, - сказал Самюэл.
- Я прочту всю, потом вернемся к началу. Налей вина, в горле пересохло. Вот
она - так коротка, и так глубоко ранит.- Самюэл опустил взгляд на
близнецов.- Смотри-ка. Уснули на земле, в пыли.

- Я накрою их, - сказал Ли, вставая.

- Пыль теплая, - сказал Самюэл.- А повествуется так: "Адам познал Еву,
жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от
Господа".

Адам встрепенулся, и Самюэл взглянул на него, но Адам только молча
прикрыл глаза рукой. Самюэл продолжал читать:

- "И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец; а Каин был
земледелец. Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар
Господу. И Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И
призрел Господь на Авеля и на дар его. А на Каина и на дар его не призрел".

- Погодите, - сказал Ли. - Или нет, читайте, читайте. Вернемся к этому
потом.

- "Каин сильно огорчился, и поникло лице его", - читал дальше Самюэл."И
сказал Господь Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? Если
делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у
дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты будешь господствовать над
ним".

"И сказал Каин Авелю, брату своему. И когда они были в поле, восстал
Каин на Авеля, брата своего, и убил его. И сказал Господь Каину: где Авель,
брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал Господь:
что ты сделал? голос крови брата твоего вопиют ко мне от земли. И ныне
проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего
от руки твоей. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать
силы своей для тебя: ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. И сказал
Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно. Вот, Ты теперь
сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и
скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал
ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отметится всемеро. И сделал
Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И
пошел Каин от лица Господня: и поселился в земле Нод, на восток от Эдема".

- Ну вот, - сказал Самюэл слегка устало, закрыв полуоторванную обложку.
- Всего-навсего шестнадцать стихов. И, боже мой, я и забыл, как она страшна
ни единой нотки ободрения. Может, и права Лиза. Ничего тут не понять.

- Да, неутешительный рассказ, - тяжело вздохнул Адам.

Ли налил себе стакан темной жидкости из округлой глиняной бутыли,
отхлебнул и приоткрыл рот, чтобы и горлом, и корнем языка ощутить вкус.

- Повесть имеет силу и долговечность, - промолвил Ли, - только если мы
чувствуем в ней правду - и правду о нас самих. Как велико бремя
общечеловеческой вины!

- А ты всю ее пытался принять на себя, - сказал Самюэл Адаму.

- Так и я, так пытается каждый, - продолжал Ли. Мы гребем к себе вину
обеими руками, словно это что-то драгоценное. Видно, тяга в нас такая.

- Но мне от этой повести не горше, а легче, - произнес Адам.

- В каком смысле? - спросил Самюэл. - Да ведь каждый мальчуган думает,
что сам изобрел грех. Добру-то нас учат, и мы думаем, что научаемся ему. А
грех вроде бы собственного нашего изобретения.

- Понимаю. Но почему же тебе легче от повести о Каине?

- Потому, - ответил Адам возбужденно, - что мы его потомки. Он наш
праотец. И часть нашей вины - от наших предков. Нам не дали выбора. Мы дети
своего отца. И не первые, значит, грешим. В этом оправдание, а оправданий на
свете нехватка.

- Убедительных и вовсе нехватка, - сказал Ли. Иначе бы мы давно уж
отмылись от нашей вины и мир не был бы полон удрученных, ущербных людей.

- Взгляните, однако, с иной точки, - сказал Самюэл.- Оправдание
оправданием, но от наследья не уйдешь. От вины-то не уйдешь.

- Я помню, возмутил меня Господь немного, - сказал Адам.- Каин и Авель
оба дали, что имели, а Бог дар Авеля принял, Каина же отверг. Никогда я не
считал это справедливым. Никогда не понимал. А вы?

- Возможно, тут надо учесть обстановку, - сказал Ли. - Мне помнится,
эта повесть писана пастухами и для народа пастухов, а не
крестьян-землеробов. Разве пастушьему Богу жирный ягненок не ценнее, чем