ощущая бешеный ритм своего сердца в горле, в висках, в глазах. Она не
знала, ни где находится, ни в каком направлении движется. Теперь все
зависело только от зернышек помгранатового дерева. Если она хоть раз
забыла пометить какое-то ответвление дороги или положила зернышко
острым кончиком в другую сторону, ей, возможно, придется бродить по
лабиринту часами, пока в конце концов ее не обнаружит Эринис. Тогда...
расходилось целых пять коридоров. Посмотрев на пол, она {не} увидела
зернышка. Зато обнаружила блестящую ароматную лужу свежей бычьей мочи,
и ей пришла в голову ужасающая и вместе с тем очень вероятная мысль. А
что если здесь {было} зернышко? Конечно, она точно не помнила,
помечала ли эту развилку, так что само по себе отсутствие
указательного знака еще ничего не означает. Однако Рози не могла
сказать и того, что {не} оставляла знака. Предположим, она все-таки
положила зернышко; предположим, оно прилипло к огромному копыту быка,
когда тот промчался мимо, низко опустив голову, рассекая короткими
острыми рогами воздух и брызгая горячей мочой.
должна об этом думать. Ты застынешь в нерешительности, и и конце
концов бык наткнется на вас и убьет обеих".
чтобы та не ушиблась. Коридор шел прямо ярдов двадцать, затем под
прямым углом сворачивал вправо и еще через двадцать ярдов выходил на
Т-образную развилку. Рози поспешила туда, заранее уговаривая себя не
терять головы, если и там не обнаружит зернышка. В таком случае ей
просто придется вернуться к разветвлению из пяти проходов и опробовать
новый маршрут - что может быть легче, проще пареной репы... если,
конечно, сохранять хладнокровие. И пока она готовилась к худшему,
проигрывая возможные варианты дальнейшего развития событий, враждебный
перепуганный голос из глубины сознания стонал: "Потерялась,
заблудилась, сбилась с пути, вот что бывает с теми женами, которые
бросают своих мужей, вот что с ними случается, заблудилась в
лабиринте, играешь в прятки в темноте с огромным быком, бегаешь,
выполняя мелкие поручения сумасшедших женщин... вот что ждет плохих
жен, тех жен, которые пытаются вознестись, не знают своего места в
сложившемся порядке вещей. Сбилась с дороги в темноте..."
зарыдала от облегчения. Поцеловав маленькую девочку в щеку, она
увидела, что та уснула.
(прекрасное имя, ничуть не хуже любого другого) на руках. Ее ни на миг
не покидало ощущение кошмарного сна, равно как и тошнотворное чувство,
что она вот-вот выберется на перекресток, который забыла пометить,
однако зернышки помграната ожидали ее на каждом разветвлении, указывая
нужное направление заостренным кончиком. Эринис, впрочем, тоже был
поблизости, и топот копыт, иногда приглушенный и отдаленный, иногда
близкий и отвратительно отчетливый, напомнил ей поездку с родителями в
Нью-Йорк, когда ей было пять или шесть лет. Два момента сохранились в
ее памяти с особенной яркостью: группа "Рокетс", участники которой,
высоко вскидывая ноги и двигаясь удивительно слаженно, выступали на
сцене Радио-Сити Мюзик-холла, и ошеломляющая суета и толкотня Большого
центрального вокзала с его гулким эхом, огромными светящимися
информационными табло, рекламными щитами и непрерывным потоком людей.
Толпы на Большом центральном вокзале заворожили ее так же, как и
музыканты "Рокетса" (и во многом по той же причине, хотя осознала она
это гораздо позже), однако шум поездов сильно испугал ее, потому что
не могла понять, откуда или куда они едут. Невидимый визг тормозов,
скрежет металла, грохот колес то нарастал до оглушительной громкости,
то снова угасал, то усиливался, то затихал, иногда шум доносился
издалека, иногда от него сотрясался пол под ногами. Слыша топот копыт
Эриниса, слепо мечущегося по лабиринту, она вспомнила свои ощущения с
необычайной ясностью. Рози понимала, что она, не потратившая ни
единого доллара на лотерею штата, ни разу за всю жизнь не купившая
карточки бинго, чтобы выиграть рождественскую индейку или набор
керамической посуды, сейчас оказалась вовлеченной в игру, основным
правилом которой является случай, призом за победу - сохраненная
жизнь, а в случае проигрыша ее ждет смерть... ее и ребенка тоже. Она
вспомнила мужчину на вокзале в Портсайде - молодого человека с
привлекательным, но не внушающим доверия лицом, предложившего ей
угадать пикового туза среди трех карт, которые он проворно менял
местами на крышке чемодана. Теперь {она} превратилась в пикового туза.
Самое страшное, быку даже не обязательно полагаться на свой слух или
обоняние, чтобы найти их; хватит и простого везения - или невезения,
смотря с чьей стороны.
увидела впереди начало лестницы. Задыхаясь, смеясь и плача
одновременно, выбежала из коридора между стенами лабиринта и бросилась
к ней. Поднявшись на несколько ступеней, остановилась и оглянулась.
Отсюда она видела, как, извиваясь, скрываются в полумраке изломанные
стены лабиринта, беспорядочное, хаотичное переплетение прямых линий и
углов, правых и левых поворотов, разветвлений и тупиков. Где-то
вдалеке раздавался топот перешедшего на галоп Эриниса. Галопирующего
{прочь} от них. Они спаслись от рассвирепевшего зверя, и плечи Рози
опустились от облегчения.
возвращайся скорее сюда с ребенком. Пока ты держишься молодцом, но
дело еще не окончено".
хвостиком ступеней, и не самой, а с ребенком на руках, и не после
хорошего отдыха, а сейчас, когда у нее подгибаются колени от
изнеможения.
Практичность-Благоразумие. - Только так и не иначе - и не стой как
вкопанная, а действуй".
"Двенадцать ступеней", Рози начала подниматься (шаг за шагом), время
от времени оглядываясь назад и отвлеченно думая
становился все тяжелее и тяжелее, словно здесь вступал в силу
таинственный физический закон: чем ближе к поверхности, тем тяжелее
дети. Внимательно присмотревшись, она различила далеко впереди искорку
дневного света. Казалось, точка света дразнила ее, не желая ни
увеличиваться, ни приближаться, в то время как дышать становилось все
труднее, а кровь глухо стучала в висках. Впервые за последние две
недели она почувствовала по-настоящему сильную боль в почках,
пульсирующую контрапунктом с ударами не справляющегося с нагрузкой
сердца. Она игнорировала все это - в той степени, в какой ей
удавалось, - цепляясь взглядом за светлую точку впереди. Наконец
искорка увеличилась в размерах и приобрела очертания выхода из
лестничного коридора.
захватившая большую мышцу в верхней части правого бедра, отчего под
кожей, от колена до самой ягодицы, образовались тугие узлы. Она
протянула руку и начала массировать одеревеневшую ногу; поначалу ей
казалось, что она пытается вымесить тесто из камня. Ее дрожащие губы
искривились в гримасе боли. Слабо постанывая, Рози разминала мышцу
(еще одно привычное занятие; за годы брака ей нередко приходилось
приводить себя в нормальное состояние), пока, наконец, узлы под кожей
не рассосались. Рози согнула ногу в колене, проверяя, не вернется ли
судорога. Убедившись, что повторяться она не собирается, Рози
осторожно преодолела последние несколько ступеней, перенося большую
часть своего веса на левую ногу. Наверху она остановилась, в
замешательстве озираясь взглядом шахтера, который, вопреки всем
ожиданиям, выкарабкался живым из страшного завала.
почти все тучи, и день теперь наполнился ленивым солнечным светом.
Воздух был тяжелым и сырым, но Рози подумала, что никогда в жизни не
получала такого удовольствия от простого дыхания. Она повернула лицо,
влажное от пота и слез, к кусочкам проступавшего в разрывах между
облаками неба цвета джинсов. Где-то в отдалении продолжал беспомощно
грохотать гром, как побитый задира, сотрясающий кулаком в пустой
угрозе. Это навело ее на мысль об Эринисе, мечущемуся по коридорам
лабиринта в мрачном подземелье в надежде отыскать женщину,
осмелившуюся нарушить его покой, проникнуть в его владения и похитить
его сокровище.
была изображать улыбку. - Можешь cherches сколько тебе
заблагорассудится, лобастый дружок: эта femme - не говоря уже о ее
petit fille - обвела тебя вокруг пальца. Вот так-то!"
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Витковский Евгений
Суворов Виктор