Чтение 67–й страницы книги ~Тени в раю~

креветки под соусом "Таусенд-айленд", бифштексы - все великолепно
приготовлено и сервировано здесь, наверху. У нас радостное настроение, я
забываю свою безутешную жизнь, мы идем в спальню. И что же?

- Она начинает орать из окна, что ее насилуют. "Полиция! Полиция!" Так?

Силверс какое-то время размышляет в удивлении.

- Неужто и такое бывает?

- Мой сосед Скотт говорил мне, что это один из самых элементарных
способов заработать деньги.

- Да, да! Нет, этого не было. К сожалению, не было. Все получилось
гораздо хуже.

- Она, конечно, потребовала денег. Это всегда удручающе действуют на
людей, привыкших к тому, чтобы их любили, - сказал я с издевкой. - Сто
долларов.

- Хуже.

- Значит, тысячу. Это уже, прямо скажем, наглость!

Силверс махнул рукой.

- Она действительно потребовала кое-что, но не в этом дело. - Он
приподнялся со своего светло-голубого дивана и, трясясь от злости, пропищал
тоненьким голоском: - "Что ты мне подаришь, если я влезу к тебе в
кроватку..." А потом, как взрыв бомбы: "Daddy"(1).

Я с интересом слушал его рассказ.

- Daddy! - воскликнул я. - У нас в Европе так называют папашу. Тяжелый
удар, когда тебе за пятьдесят. Однако здесь в этом нет ничего
оскорбительного. -----------------------------------------(1) Папочка
(англ.). [330] Здесь "daddy" ласкательно называют тридцатилетних. Так же,
как девяностолетних называют "darling"(1) или "girl" (2). Америка - молодая
нация, и она боготворит молодость.

Силверс слушал меня с видом человека, которого ранили пулей в живот.
Потом он покачал головой.

- К сожалению, все выглядело иначе. Я мог бы надавать себе оплеух за то,
что не удержал язык за зубами, но разве может коммерсант смолчать?
Растерявшись, я спросил, что она имеет в виду. Понимаете, я, разумеется,
готов был заплатить - и вполне прилично. Я ведь известен своей добротой,
меня только расстроило это слово "daddy". Оно прозвучало для меня как
"дедушка". Но она решила, что я буду скупердяйничать, и напрямик заявила
своим деревянным кукольным голоском, что если уж она идет бай-бай - так и
сказала:

"бай-бай с таким стариком", то, естественно, должна на этом что-нибудь
заработать. У "Баллокса" на Уилшер-бульваре она видела пальто из верблюжьей
шерсти. И было бы...

Силверсу отказал голос.

- И как же вы поступили? - спросил я с интересом. Мне понравилось
выражение "деревянный кукольный голосок".

- Как поступает джентльмен в подобной ситуации! Заплатил и выкинул
нахалку вон.

- Заплатили сполна?

- Отдал все, что было под рукой.

- Да, это все не очень приятно, я вас понимаю.

- Вы меня вообще не понимаете! - раздраженно воскликнул Силверс. - Это не
финансовый шок, а психологический, когда дешевая потаскуха называет вас
старым развратником. Да и как вам это понять? Вы один из самых
бесчувственных людей, каких мне приходилось видеть.

- Это верно. Кроме того, существуют вещи, которые понятны только твоим
ровесникам, например, разница в возрасте. И чем больше стареешь, тем
заметнее -----------------------------------------(1) Дорогуша (англ.).

(2) Детка (англ.). [331] становится эта разница. Восьмидесятилетние
считают семидесятилетних молокососами и озорниками. Странное явление!

- Странное явление! Это все, что вы можете сказать?

- Разумеется, - ответил я осторожно. - Вы же ждете от меня серьезного
отношения к такой чепухе, господин Силверс.

Он уже готов был вспылить, но вдруг в глазах антиквара вспыхнула искра
надежды, как будто профессор Макс Фридлендер подтвердил подлинность
принадлежавшего Силверсу сомнительного Питера де Коха.

- Просто это звучит забавно, когда речь идет о таком человеке, как вы, -
продолжал я.

Он задумался.

- А что будет, если такая шутка повторится? Естественным следствием будет
импотенция. Уже на этот раз у меня было такое ощущение, будто на меня
выплеснули ушат ледяной воды. Что мне делать с этим страхом, который сидит
во мне?

- Тут есть два пути, - сказал я после недолгого раздумья. - Первый:
напиться и как гусар - вперед без разбора, правда, есть одно "но": в
состоянии опьянения многие становятся импотентами, пока не протрезвеют,
таким образом, здесь двойной риск. Второй путь - это тактика гонщика после
аварии: немедля пересесть на другой автомобиль и продолжать гонку. Тут уж
шок исключен - нет времени.

- Но у меня-то он был!

- Это вы себе внушили, господин Силверс. Боязнь неудачи стала вашей
навязчивой идеей, только и всего. Слова благодарности застряли у него в
бороде.

- Вы так считаете?

- Совершенно определенно.

Он стал заметно успокаиваться.

- Странно, - сказал он немного спустя. - Как неожиданно все может
утратить всякий смысл - успех, положение, деньги - от одного простого,
глупого слова какой-то девчонки! Будто все на свете тайком стали
коммунистами. [332]

- Что?

- Я хочу сказать, что все люди равны - никому не скрыться.

- Ах, вот как вы это воспринимаете! - сказал я.

Силверс ухмыльнулся. Он снова был на коне.

- Я полагаю, ни один человек не верит, что стареет. Он понимает это, но
не верит.

- А вы сами? Верите? Так как же насчет моего увольнения?

- Мы можем оставить все по-прежнему. Достаточно и того, что вы по вечерам
будете в моем распоряжении.

- После семи часов - сверхурочные.

- Вы будете получать жалованье. И никаких сверхурочных. В данный момент
вы зарабатываете больше, чем я.

- А ваш шок полностью прошел, господин Силверс! Полностью!

XXVI

Я просидел над рукописью несколько часов. Многие ситуации казались мне
надуманными, и вообще весь сценарий был неудачен. Я правил рукопись до часу
ночи. Часть сцен была состряпана по вульгарным шаблонам популярных
ковбойских фильмов о Диком Западе. Та же гангстерская мораль, те же
банальные ситуации, когда противники одновременно выхватывают пистолеты и
каждый старается выстрелить первым. Все это по сравнению с тем, что
происходило в Германии с ее бюрократически рассчитанными убийствами, с воем
бомб и грохотом орудий, производило впечатление безобидного фейерверка. Я
понял, что даже у авторов, набивших руку на фильмах ужасов, не хватает
фантазии, чтобы представить себе все происходившее в третьем рейхе. Как ни
странно, но это не поразило меня так сильно, как я боялся, - примитивность
этой писанины, наоборот, настроила меня на иронический лад.

К счастью, Скотт позвал меня на коктейль из тех, что затягиваются до
бесконечности. Я спустился к бассейну, где сидели гости. [333]

- Готово, Роберт? - спросил Скотт.

- Нет еще, но на сегодня с меня хватит А сейчас мне хочется чего-нибудь
выпить.

- У нас есть настоящая русская водка и виски любой марки.

- Виски, - сказал я. - Мне не хотелось бы сразу напиваться до
бесчувствия.

Я вытянулся в шезлонге, поставил стакан прямо на землю и, закрыв глаза,
стал слушать музыку из фильма "Серенада Солнечной долины". Через некоторое
время я снова открыл глаза и посмотрел в калифорнийское небо. И мне
показалось, будто я плыву в прозрачном бездонном море без горизонта, без
конца и края. Внезапно около меня раздался голос Холта.

- Что, уже утро? - спросил я.

- Еще нет. Я просто пришел взглянуть, чем вы тут занимаетесь, - ответил
он.

- Я пью виски. Наш контракт вступает в силу только завтра. Еще есть
вопросы?

- Вы читали сценарий?

Я повернулся и стал рассматривать его озабоченное помятое лицо. Говорить
о сценарии я не желал, мне хотелось забыть прочитанное.

- Завтра, - отрезал я. - Завтра вы получите сценарий со всеми моими
замечаниями.

- Почему не сейчас? Тогда к завтрашнему дню я подготовил бы все, что нам
необходимо. Так мы сэкономим целых полдня. Время не терпит, Роберт.

Я понял, что отделаться от него мне не удастся. "А правда, почему не
сейчас?" - подумал я. Почему не здесь, где столько девочек и водки, под
безмятежным ночным небом этого сумасшедшего мира? Почему не растолковать ему
здесь, чего стоит сценарий, вместо того чтобы глушить снотворным свои
воспоминания?

- Хорошо, Джо. Давайте сядем где-нибудь в сторонке.

Через час после начала коктейля я уже перечислял Холту ошибки, допущенные
в сценарии.