мальчишескую голову, на мгновение застыл, едва касаясь губами моих
пальцев, затем отступил и справился о моем здоровье: в его словах, в его
взгляде было столько скромной учтивости, что уже через несколько минут
все мои опасения развеялись. И, словно отражая это просветление чувств,
все кругом праздновало избавление от злых чар: море, такое грозное вче-
ра, было теперь тихим и ясным, и каждый камешек под легкой зыбью сверкал
белизной; казино, этот ад кромешный, подымало к чистым, отливающим
сталью небесам свои мавританские фронтоны, а киоск, под навес которого
загнал нас вчера хлещущий дождь, преобразился в цветочную лавку, где в
живописном беспорядке среди зелени лежали груды белых, красных, желтых
цветов и бутонов, которые продавала молодая девушка в ярко-пестрой блуз-
ке.
незнакомый юноша рассказал мне свою трагическую историю. Она полностью
подтвердила все то, о чем я догадывалась, когда впервые увидела его дро-
жащие, нервно вздрагивающие руки на зеленом столе. Он происходил из ста-
рого аристократического рода галицийских поляков. Родители готовили его
в дипломаты. Он учился в Вене и месяц назад успешно сдал свой первый
"экзамен. Чтобы отпраздновать этот день, дядя, у которого он жил, офицер
генерального штаба, повез его в Пратер, и они вместе пошли на бега. Дяде
посчастливилось, он угадал три раза подряд; с толстой пачкой выигранных
денег они отправились ужинать в дорогой ресторан. На следующий день, в
награду за успешно сданный экзамен, будущий дипломат получил от своего
отца денежную сумму в размере месячного содержания; за два дня до того
эта сумма показалась бы ему огромной, но теперь, после легкого выигрыша,
он отнесся к ней равнодушно и пренебрежительно. Сразу же после обеда он
снова поехал на бега, ставил необдуманно и азартно, и по прихоти
счастья, или, вернее, несчастья, он после последнего заезда покинул Пра-
тер, утроив полученную от отца сумму. И вот его охватила страсть к игре;
он играл на ипподроме, в кафе, в клубах, и эта страсть пожирала его вре-
мя, силы, нервы и прежде всего деньги. Он не мог больше ни о чем думать,
потерял сон, а главное, уже не владел собой: один раз, ночью, вернувшись
домой из клуба, где он все проиграл, он, раздеваясь, нашел в кармане еще
одну забытую скомканную бумажку. Не устояв перед соблазном, он снова
оделся и блуждал по улицам, пока не нашел в каком-то кафе двух-трех иг-
роков в домино, с которыми и просидел до рассвета. Однажды его выручила
замужняя сестра, уплатив долги ростовщикам, которые охотно ссужали
деньгами наследника известной аристократической семьи. После этого ему
сначала везло, но затем счастье неумолимо отвернулось от него, и чем
больше он проигрывал, тем необходимей был решительный выигрыш, дабы пок-
рыть просроченные обязательства и расплатиться с долгами чести. Он давно
заложил свои часы, костюмы, и, наконец, случилось самое страшное: он ук-
рал из шкафа у старой тетки жемчужные серьги, которые она редко носила.
Одну он заложил за крупную сумму, и в тот же вечер выиграл вчетверо
больше. Но вместо того чтобы выкупить серьгу, он рискнул всем и проиг-
рал. Кража еще не была обнаружена; тогда он заложил вторую и по внезап-
ному наитию уехал поездом в Монте-Карло, чтобы добыть себе вожделенное
богатство. Он уже продал свой чемодан, одежду, зонтик; у него не остава-
лось ничего, кроме револьвера с четырьмя патронами и маленького крестика
с драгоценными камнями, подаренного крестной матерью, княгиней Х., с ко-
торым он долго не хотел расставаться: но и этот крестик он спустил нака-
нуне за пятьдесят франков только для того, чтобы вечером в последний раз
испытать острое наслаждение игрой не на жизнь, а на смерть.
слушала его, увлеченная, захваченная, взволнованная; я и не думала воз-
мущаться тем, что человек, сидящий против меня, в сущности говоря, вор.
Если бы накануне мне, женщине с безупречным прошлым, требовавшей в своем
кругу строжайшего соблюдения светских условностей, кто-нибудь сказал,
что я буду Дружески беседовать с незнакомцем, который годится мне в сы-
новья и вдобавок украл жемчужные серьги, - я сочла бы того сумасшедшим.
Но во время рассказа юноши я не чувствовала ничего похожего на ужас, -
он говорил так естественно и убедительно, словно описывал болезнь, горя-
чечный бред, а не преступление. И потом для того, кто, подобно мне, ис-
пытал прошлой ночью нечто столь потрясающе неожиданное, слово "невозмож-
но" потеряло всякий смысл. За эти десять часов я неизмеримо больше узна-
ла о жизни, чем за сорок мирно прожитых лет.
блеск его глаз, когда он рассказывал о своей игорной страсти, причем,
словно от электрического тока, содрогались все мускулы лица. Одно воспо-
минание о пережитом уже волновало его, и его выразительное лицо с ужаса-
ющей четкостью отражало все перипетии игры. Невольно его руки, прекрас-
ные, с тонкими пальцами, нервные руки, начали снова, как за зеленым сто-
лом, метаться по скатерти, точно затравленные зверьки; и когда он гово-
рил, я видела, как они внезапно стали дрожать, корчиться и судорожно
сжиматься, затем снова вскидывались и опять впивались друг в друга. А
когда он признавался в краже драгоценностей, я невольно вздрогнула, -
молниеносно подпрыгнув, они сделали быстрое хватающее движение. Я виде-
ла, видела воочию, как пальцы кинулись на драгоценности и ладонь словно
проглотила ее. И с невыразимым ужасом я поняла, что этот человек до моз-
га костей отравлен своей страстью.
ной страсти молодого, чистого сердцем, от природы беспечного человека. И
я сочла своим долгом на правах друга уговорить посланного мне судьбой
питомца сейчас же уехать из Монте-Карло, где искушение так велико, и
вернуться в свою семью, пока не замечена пропажа и еще можно спасти его
карьеру. Я обещала дать ему денег на дорогу и на выкуп драгоценностей,
но с условием, что он сегодня же уедет и поклянется мне своей честью
больше никогда не дотрагиваться до карт и вообще не играть в азартные
игры.
ся, страстной благодарностью внимал мне этот чужой, пропащий человек,
как он словно пил мои слова, когда я обещала ему помощь; внезапно протя-
нув руки над столом, он схватил мои руки незабываемым благоговейным жес-
том, как бы давая священный обет. В его светлых, обычно чуть мутных гла-
зах стояли слезы, он дрожал всем "телом от волнения и счастья. Сколько
раз я уже пыталась описать вам его необычайно выразительные жесты и ми-
мику, - его взгляда в ту минуту я не могу передать: в нем был такой упо-
енный, такой неземной экстаз, какой редко можно увидеть на человеческом
лице; он сравним лишь с той белой тенью, что иной раз мелькает при про-
буждении, - словно видишь перед собой исчезающий лик ангела.
всегда радует, а ведь ее не часто видишь столь ясно, чуткость трогает
сердце, и для меня, человека сдержанного и трезвого, такая экспансив-
ность была чемто благотворным, блаженно новым. И еще, не только этот
несчастный юноша вернулся к жизни - после вчерашнего ливня ожила и вся
природа. Когда мы вышли из ресторана, ослепительно сверкало уже совсем
спокойное море, синева его сливалась с небесной лазурью, где парили бе-
лые чайки. Вы ведь знаете пейзаж Ривьеры. Он всегда красив, но он бана-
лен, как открытка с видом: он безмятежно предстает перед вами со своими
неизменно яркими красками; это - сонная, ленивая красота, которая равно-
душно открывает себя постороннему взгляду, как пышная красавица гарема.
Но выпадают дни, правда очень редко, когда эта красота просыпается, про-
рывается наружу, словно громко окликает вас неистово сверкающими краска-
ми, победно швыряет вам в лицо пестрое изобилие своих цветов, горит, пы-
лает чувственностью. И такой ликующий день родился из бушующего хаоса
грозовой ночи; омытые дождем, поблескивали улицы, бирюзой отсвечивало
небо, там и сям вспыхивали цветущие кусты - разноцветные факелы среди
сочной, напоенной влагой зелени. Так прозрачен был пронизанный солнцем
воздух, что горы словно посветлели и приблизились, - казалось, они с лю-
бопытством толпились вокруг отполированного, блистающего городка; во
всем ощущался бодрящий, настойчивый зов природы, и сердце невольно поко-
рялось ему.
юноша видел и замечал природу. До сих пор он не знал ничего, кроме душ-
ного зала казино, пропитанного тяжелым запахом пота, скопища людей с
обезображенными азартом лицами и неприветливого, серого, шумливого моря.
А теперь перед нами грандиозным раскрытым веером лежало залитое солнцем
взморье, и восхищенный взор блуждал по ясным далям. Мы медленно ехали в
коляске (автомобилей тогда еще не было) по чудесной дороге, мимо бесчис-
ленных вилл, - виды сменялись видами, и сотни раз, у каждого дома, у
каждой виллы, притаившейся в зелени пиний, возникало тайное желание:
здесь можно бы жить тихо, спокойно, вдали от мира...
Рядом со мной сидел молодой человек, вчера еще задыхавшийся в тисках
смерти и рока, а теперь зачарованный искристым потоком солнца; он, каза-
лось, помолодел на много лет. Он стал совсем мальчиком, красивым, резвым
ребенком, с веселым и в то же время почтительным взглядом, и больше все-
го восхищала меня его чуткость: если подъем был слишком крут и лошадям
приходилось трудно, он проворно соскакивал, чтобы подтолкнуть экипаж.
Стоило мне указать на растущий близ дороги цветок, как он спешил сорвать
его. Маленькую жабу, которая, соблазненная вчерашним дождем, медленно
ползла по дороге, он поднял и бережно отнес в траву, чтобы ее не разда-
вил проезжающий экипаж; и все время он, смеясь, рассказывал премилые
смешные истории, и в этом смехе было для него спасение, ведь иначе он
должен был бы петь, прыгать или безумствовать, такое восторженное
опьянение владело им.
почтительно снял шляпу. Я удивилась: кого приветствовал он здесь, чужой
среди чужих? В ответ на мой вопрос он, слегка покраснев и словно оправ-
Березин Федор
Акунин Борис
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Акунин Борис
Посняков Андрей