картина - в табачном чаду сидят, лежат, переговариваются.
Спасительная рубашка
шестерку: "Пойди узнай, кто там". Потому что знал, кто это. Он лениво слез с
нар и самолично подошел к двери.
его небритом лице улыбку. Не презрительную усмешку и даже не ироническую
ухмылку, а улыбку, которую при желании можно было бы даже назвать радостной.
невообразимое: в лучшем случае убивали кого-то одного, но еще больше это
напоминало кровавое побоище, когда идут стенка на стенку. Сейчас прибегут
вертухаи, отопрут дверь, и тогда Савва беспрепятственно войдет вовнутрь.
исправительные учреждения. Да, в сущности, ведь и школы похожи друг на
друга, и детские сады, и военные части. Все устроено по одному шаблону.
Наверное, именно поэтому кто-то не мыслит себя вне армии, а кто-то - вне
зоны. Привыкают люди к знакомой однообразной обстановке.
которые по закону может быть задержан человек для выяснения личности. Но и
за это время личность его выяснить не удалось, а потому его решили оставить
дольше, а еще лучше - впаять срок.
называвшего себя Саввой Морозовым были найдены заточка, сделанная из
алюминиевой ложки, и пять граммов анаши, спрятанной в спичечном коробке,
чего было совершенно достаточно для того, чтобы предъявить ему обвинение в
нарушении тюремного режима. Когда же нашлись свидетели того, как Савва во
время прогулки угрожал с заточкой в руке одному из зэков, он понял, что из
тюрьмы ему не выйти. Причем по самой банальной причине - они не могли
установить, кто он такой.
нового арестанта так, как, наверное, никогда в жизни еще никого не любил. -
В тюрьме-то да на зоне ведь тоже люди. А я тебе скажу: многие тут куда
лучше, чем те, что на воле остались. Тут закон есть, суровый, но закон.
улыбаясь.
"Закон суров, но это закон".
мало ли что болтают, а на самом деле это на воле закона нет, беспредел-то не
тут, а там. Здесь каждый знает свое, причитающееся ему место, здесь не
соври, не укради. Только попробуй, сразу узнаешь, что будет. Здесь судят по
справедливости: все сходка решает. Виноват - отвечай, невиновен - пусть тот,
кто напраслину навел, отвечает. Я даже так тебе скажу, чего еще никому не
говорил: неуютно мне там, на воле. Не знаешь, кому и верить, всяк тебя
вокруг пальца обвести старается, совесть совсем потеряли.
какой-то. Это магнитофон был такой - "Романтик". - Вор в законе вздохнул. -
Ты и о другом подумай. Ты же нужен здесь, в тюрьме, на зоне. Народ лечить
будешь, а то тут какое лечение: аспирин в зубы - и дошел, или просто в зубы
без аспирина.
все-таки хочу узнать, кто я, откуда. Может быть, меня где-то ждет мать,
может быть, даже жена и маленький ребенок. Мне нужно в мир, на волю. Я,
может быть, и остался бы здесь при других обстоятельствах, Василь Павлович,
но мне надо идти.
будет тебя не хватать.
помогли. Это же, - он обвел рукой камеру, - мой первый дом с тех пор, как я
вышел из леса.
было только с большой голодухи. Ржавый даже не спустился вниз, он, прикрыв
глаза, внимательно наблюдал за Саввой. Вот он спускается с нар, вот подходит
к котлу... И тут Ржавый быстро заморгал: Савва вроде как исчез - только что
был и вдруг испарился. Когда раздача супа закончилась и котел унесли, Саввы
в камере уже не было. Никто, даже сам Ржавый, который не спускал с него
глаз, не видел, как тот вышел.
вы о нем забудьте.
лошадей шампанским поил? Я про его в кино видел. Про Камо фильм был, во
раньше делали.
такой человек вообще содержался в этом СИЗО. Его, возможно, хватились бы в
канцелярии, но никаких документов, подтверждающих его существование, там не
было.
Павлович Горюнов. Но он помалкивал, да и кто бы ему поверил.
поел, а затем попросил у одной из продавщиц что-нибудь на голову, чего ей
было бы не жалко.
никто не берет.
***
камере рядом разыгрывалось побоище. И никто не торопился. Это было странно,
если не сказать - подозрительно. Неужели не слышат? Или не хотят слышать?
Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем в конце коридора
показались охранники. Они шли медленно, как бы нехотя.
отряд из четырех человек, который возглавляла докторша с саквояжем в руках.
сброшено вниз, валялось на полу: одежда, раздавленные пачки сигарет,
рассыпанные спички, какой-то немыслимый хлам.
одежде, окровавленные, перепачканные в чем-то. Но был явный перебор: они
больше походили на героев немой кинокомедии. Знающему человеку сразу
становилось ясно, что это всего лишь инсценировка.
ненормальный попался, с головой у него, видать, неладно. Еще с вечера
хныкать начал, мать родную все поминал, томил нас всех, мол, стыдно ему
воровать. Всю ночь проплакал, утром сидел смурной, а тут я смотрю: петлю
вьет. Ну мы навалились на него, стали отымать. Да куда там! Откуда только
сила взялась!
- хором заговорили сокамерники.
Ржавый.
со своим саквояжем.
нарах, уткнувшись лицом в доски, лежал Петр.
дежурный по этажу. - Наркота. Ломки начались, вот и не выдержал. Я насчет
него еще вчера начальство предупреждал.
узнавал ту самую рубашку, которую действительно много раз видел на Петруше.
Но только рубашку. Нет, тут что-то не то! Не мог Петр сам затянуть на себе
петлю, и зачем бы ему это делать! И вообще, что-то странное было в повороте
спины, так люди не лежат, если только... если только им не свернули шею.
матерной тирадой.
Сертаков Виталий
Марко Джон
Каменистый Артем
Белов Вольф
Муркок Майкл
Распопов Дмитрий